– Ты завтра в смене? – крикнула девушка исчезнувшему за углом брату, строя планы на утро, размышляя, можно ли будет остаться в кафе на завтрак или бежать домой, чтобы спихнуть с кровати вечно просыпающего брюнета.

– Авга, – услышала она от Милковича, увлеченного поглощением макарон с сыром, – разбудишь? – вновь вернувшись в комнату, уже в компании сковородки, спросил он.

– А ты не хочешь попробовать хоть раз лечь пораньше, чтобы мне не пришлось бежать домой сломя голову и пытаться поднять твою ленивую задницу с кровати? – за несколько ночных смен успев уже насладиться усталостью и хроническим плохим настроением, заметно усугубляющимся утренними посылами брата на прошлого работодателя, поинтересовалась Мэнди, закидывая небольшую сумочку на плечо.

– Не хочу, – честно ответил брюнет, но в причины к отказу от сна вдаваться не стал.

– Ладно, разбужу, – понимая, что на дальнейшие споры времени у них нет, согласилась Милкович и поспешила на выход.

– Кофейку вашего вкусного захвати, – услышала брошенную в спину просьбу она, когда дверь уже была открыта.

– Ага, именно им и буду тебя завтра будить, – кивнула Мэнди, махнув рукой, – на голову вылью, быстро вскочишь, – улыбнулась она и убежала, надеясь, что небольшое ее опоздание будет воспринято Шоном с пониманием.

– Дышааать, – жадно хватая ртом воздух, прохрипел Йен, отталкивая от себя Миловича, звучно прорычавшего на разрыв контакта губ.

А он и не думал, что целоваться может быть настолько приятно.

Продолжительный разговор с Филлипосом, раскрывшим другу тайны плотских желаний человеческого тела, снизил степень волнения рыжего о своей «ненормальности», страх перед пробудившимся в паху требовательным к ласке органом сменяя легким смущением, и объяснив, как разбираться с встающей перед его лицом проблемой после каждой встречи с Микки собственноручно.

Оставив Хранителю на сегодня лишь один вопрос: «что делать с чужой рукой, если та решит оказать помощь?»

А ведь за две недели они успели вплотную подобраться к этой проблеме.

– Мик, – позвал Йен насупившегося брюнета, отсевшего от него на метр и скрестившего руки и ноги, предварительно прикрыв бедра подушкой. – Я, наверное, пойду? Тебе завтра на работу вставать, опять проспишь, – участливо проговорил рыжий, подползая ближе, маленькой серебристой фигуркой расхаживающего по наволочке человечка надеясь снизить степень напряжения в комнате.

– Вали, если хочешь, – отогнав от себя ладонью рожденный Хранителем образ, рыкнул Милкович, уже привыкший к постоянным побегам рыжего, стоило татуированным пальцам опуститься хоть на сантиметр ниже пояса его брюк.

Нет, Микки не злился.

Да, он дрочил потом оставшуюся часть ночи, но не злился.

Он просто не понимал.

Почему Йен каждый раз сбегал, вместо того, чтобы просто сказать «нет»? Зачем рыжий целовал его так страстно и глубоко, если не был заинтересован в продолжении? Почему Хранитель позволял ему стонать свое имя и просьбы остаться, когда уже был одной ногой на своем злоебучем облаке?

Микки не мог найти ответа. А спрашивать своего друга в лоб не осмеливался.

– Не хочу, – располагаясь головой на подушке, прикрывающей пах Милковича, печально улыбнулся зеленоглазый, – но тебе нужно поспать, – предоставил он неопровержимый аргумент к необходимости скорого прощания.

– Не хочу я спать, блять, – получая в ответ не менее твердый. – Я хочу.. ррр-р-р, – крепко сжав пальцами переносицу, вовремя заменил признание грудным рыком Микки, приспускаясь на диване и откидывая голову на его спинку, теряя остатки былого возбуждения.

– Чего? – благо, несведущий в делах постельных Хранитель сам догадаться не смог.

– Ничего, – огрызнулся брюнет, цепляясь пальцами за огненно-рыжие пряди, возвращая потянувшегося навстречу ответу Йена обратно на мягкий прямоугольник. – Закрыли тему, – распорядился он, бросив быстрый взгляд на раскрасневшиеся и чуть припухшие губы парня на своих коленях, кусая собственные, чтобы сдержаться и не показать рыжему, чего именно он хочет.

Чувствуя себя полувековым стариком, пытающимся совратить малолетку.

– Наверное, ты прав, – выдохнул Микки в потолок через десять минут молчания, ощущая неприятную усталость и липкие щупальца одолевшей его тело сонливости. – Мне нужно поспать, – согласился он с Йеном, наклоняя голову, встречаясь взглядом с внимательно рассматривающими его все это время изумрудными глазами.

– Правильно, – тепло улыбнулся Хранитель, щелкнув пальцами левой руки, рождая небольшое серебристое облако рядом с диваном. – Завтра все равно увидимся, – подмигнул он Милковичу, спуская ноги на пол, пряча ступни в искристом тумане.

Но отказываясь вставать окончательно, пока подопечный с ним не попрощается как следует.

Наклоняясь и целуя рыжего, Микки заверил того в своем согласии, кончиком языка очертив контуры приоткрывшихся губ, и толкнулся им внутрь, намекая Йену о том, что будет скучать.

– Сучонок, – прохрипел брюнет, возвращая свой язык на место, чувствуя вместо теплоты и влаги рта рыжего прохладу сквозняка чуть приоткрытого окна, понимая, что Хранитель вновь испарился.

***

– Простите, молодой человек, – окликнул незнакомый голос брюнета, заставляя обернуться. – Вы не знаете, где я могу найти Микки Милковича? Мне сказали, что он должен быть здесь, – поинтересовался высокий мужчина в строгом деловом костюме, бегая взглядом от одного работника к другому в попытке самостоятельно вычислить обозначенного молодого человека.

– Ну, я – Милкович, кто спрашивает? – без долгих церемоний и приветственных рукопожатий ответил парень, недоверчиво глядя на собеседника.

– Ох, отлично, Микки, – улыбнулся мужчина, – я Вас так давно ищу, – воодушевленно проговорил он, засовывая руку во внутренний карман пиджака, доставая небольшой белый прямоугольник с выбитыми на нем золотистыми буквами. – Меня зовут Пол Андерсон, – протягивая визитку брюнету, представился он, дождавшись, пока парень прочитает на нем все слова и цифры. – Мы можем поговорить?

– Пап! – наплевав на все принятые нормы поведения и правила обращения к Верховному, прокричал Йен, врываясь в Главный Зал, стремительно пересекая его под осуждающе-непонимающими взглядами десятка пар глаз, путаясь в подоле длинной мантии и собственных ногах.

– Иоанн, я занят, – остановил взмахом руки подбежавшего к нему отпрыска Владыка, указав на перешептывающихся за его спиной мужчин и женщин.

– Это срочно, – но молодому Хранителю высказаться помешать не смог. – Я не понимаю, – выдохнул рыжий, протягивая отцу каменную плитку, ногтями царапая глубокую черную трещину, проходившую вдоль нее, на глазах обрастающую другими, более тонкими и короткими, травмируя душу Микки новыми шрамами. – Не понимаю…

Tbc…

========== 13. Исцеление и новые шрамы ==========

– Да ничего, блять не случилось, – огрызнулся Милкович, делая пару глотков обжигающей глотку янтарной жидкости, купленной для несовершеннолетнего коллеги Тимом.

– Но я вижу, что тебя что-то беспокоит, – переминаясь с ноги на ногу, стоя чуть в стороне от расположившегося на бетонном полу подопечного, тихо проговорил Йен, разглядывая татуированные пальцы, крепко сжимающие небольшую и почти пустую уже бутылку виски.

– Единственное, что меня сейчас беспокоит, это твоя чрезмерная пиздливость, – не потрудившись снизить интонацию голоса, бросил в ответ Микки, отставляя алкоголь в сторону и прикуривая очередную сигарету, бычками предшественниц которой был уже засыпан весь пол пыльной комнатушки в недостроенном здании, выбранном брюнетом в качестве места свидания из-за того, что Мэнди на сегодня взяла выходной и заняла квартиру.

Вот только рыжий, материализуясь рядом с подпирающим стену спиной Милковичем, никак не ожидал, что компанию им сегодня составят еще двое – бутылка крепкого и плохое настроение парня.

– Так что, или захлопни рот, или пиздуй обратно на свою радугу, – пробубнил Микки, делая глубокую затяжку и прикрывая глаза, позволяя туману алкогольного опьянения окутать сознание и выбить из гудевшей головы неприятные мысли.