— Нет, — хрипит он, почему-то цепляясь в мою руку. — Нога…

Мне хватает взгляда, чтобы понять — перелом со смещением. Его нога неестественно вывернута в колене. Тут не нужно много опыта в медицине, чтобы понять.

— Нужна скорая, — уверенно говорит неизвестно откуда взявшаяся Викки.

— Никакой скорой, — ко мне подходит статный дядечка с усами, как у Пуаро, в шикарном костюме. — Не хватало мне еще проблем.

— У него перелом, — восклицает Викки, — кто знает, какие еще у него травмы. Мы должны вызвать скорую.

— Только попробуй, и я тебя уволю, — спокойно возражает дядечка.

— Вот и хорошо, — говорит рыжая, гордо подняв подбородок. — Давно хотела сказать, что вы жуткий мудак.

Дядечка мигом багровеет. Кажется, что даже шикарные усы изменились в цвете. Он что-то гневно пыхтит, но рыжая его уже не слушает. Она вызывает скорую.

— Спасибо. — шепчет парень, чуть сильнее сжимая мою руку.

Я хочу сказать «не за что» или что-то в этом роде. Я хочу поддержать его, но слова застревают в горле. Вместо этого у меня получается только скованный кивок головой. Будто я оцепенела. Подумалось даже, что так запоздало мог подействовать на меня шок.

Кто знает, сколько бы я еще стояла так, если б не Викки. Девушка ловко утащила меня куда-то в сторону, не давая даже секунды на размышления. Она тащила меня в сторону двери с надписью «служебный выход». Когда я это поняла, почувствовала странную благодарность к этой девушке. Подумалось даже, что я была бы не против встретиться с ней снова.

— Уходи. — скомандовала она, накинув мне на плечи свою кофту.

И опять язык не пожелал меня слушать. Я сумела только скованно кивнуть и послушно пойти, куда толкают. И уже на выходе, когда я почти закрыла за собой дверь, девушка окликнула меня и, улыбаясь искренней доброй улыбкой, прошептала еле слышно:

— Спасибо.

***

Как добиралась до машины, я не помню. Помню только, как сильно жали мне туфли с чужой ноги, и с каким остервенением я снимала их, чуть не разрывая ремни. Хотелось выбросить их в ближайшую канаву, но я этого не сделала. Почему-то.

И я помню Егора, который стоял у машины, дожидаясь меня. Он ничего не сказал, когда увидел мои разодранные ноги и туфли, пришедшие в негодность, которые я почему-то продолжала сжимать в кулаке. Он просто открыл мне дверь и помог усесться на пассажирское сидение.

Всю дорогу до его дома он молчал. Молчал и когда мы поднимались в квартиру, молчал, когда я с порога сразу ушла в ванную, молчал, когда я, матерясь, разрывала в клочья свою одежду. Он ни разу не постучал в дверь, пока я несколько часов откисала в ванной, давясь сигаретным дымом, и даже не попытался спросить, всё ли хорошо.

Хотя это не важно. Я знаю, что он через каждые пять минут подходил к двери, стараясь быть как можно тише. Знаю, что он втихаря слушал, шумит ли вода. Я знаю, что он не хотел меня трогать, но от этого как-то не легче. Впрочем, это не тот момент, когда можно лезть с расспросами.

Мне было паршиво. Я чувствовала себя невероятно грязной. Будто это я чуть не убила человека… так… ради забавы. Место, к которому прикасался парень, горело огнем. Я до крови драила кожу мочалкой, но это чувство не уходило. Оно только усиливалось с каждым прикосновением. Изнутри меня распирало что-то липкое, неприятное, затягивающее. Я не знаю, что это было за чувство, но не хочу испытывать его снова. Никогда.

Когда я уже почти теряла сознание от переизбытка никотина и впечатлений на день, Егор решился войти внутрь. Он несколько минут просто стоял на пороге, молча глядя на меня. А я смотрела на него, хотя и не видела толком — в глазах все плыло. Потом он вытащил меня из воды и унес в комнату, где долго и тщательно вытирал махровым полотенцем каждый сантиметр моей кожи. Я не сопротивлялась. Сил не было.

***

Ночь выдалась для меня тяжелой. Благо, мне не снился тот парень, не снились его удивленные глаза, не снилось его синеющее лицо. Мне не снилось ничего. Совсем.

Сказать по правде, я была почти готова к кошмарам, когда ложилась спать. Более того — я была уверена, что мне их не избежать. После вчерашнего утра это было бы ни капли не странно. Однако, ничего не было. Вообще ничего. Только пустота. Давящая, бесконечная пустота. Да и пробуждение получилось под стать ночке. Таким же тяжелым и мрачным оно было.

Я понимаю, что Егор всеми силами пытался угодить мне, но, по правде, получалось у него не очень-то хорошо. Задернутые занавески создали в комнате искусственную ночь. Это только подчеркнуло всю мрачность ситуации и никак не помогло мне отдохнуть. Да и его нарочито-тихие шаги заставили чувствовать себя больной, бесполезной, слабой. А горький кофе из кофе-машины, который парень с гордым видом принес мне в постель, едва не вывел меня из себя. Окончательно.

Я все никак не могла отделаться от ощущения неправильности происходящего, синтетичности всего, что окружает меня. Эта кровать с шелковыми простынями, эта комната с дорогими занавесками, не пропускающими свет, эта квартира — все это казалось мне таким же латексным, как и вчерашнее утро. Даже сам Егор с его навязчивыми извинениями казался мне подделкой.

— Так бывает не всегда. — попытался оправдаться парень, глядя на то, как я без особого энтузиазма прихлебываю невкусный кофе.

— Неважно, — отмахнулась я. — Совершенно неважно.

— Но это волнует тебя, — возразил парень. — Если мы и дальше будем парой, нам надо выяснить эти моменты.

— Ты опоздаешь на работу. — заметила я.

— Я могу взять выходной, — фыркнул Егор. — И это неважно.

— Зачем? — спросила я.

— Я не могу оставить тебя в таком состоянии, — заявил он. — Нам надо поговорить.

— В каком состоянии? — поинтересовалась я. — Что со мной не так?