Сноу все рассчитал правильно.

Я не брошу своего малыша.

Через неделю я женюсь на Китнисс Эвердин.

========== Часть 3. Глава 23. Вместе? ==========

Комментарий к Часть 3. Глава 23. Вместе?

включена публичная бета!

заметили ошибку? сообщите мне об этом:)

Глава немного изменена в тех местах, где есть Китнисс…

Делаю глубокий вдох, собираясь с силами, и проворачиваю ключ в замке. Тяжелая металлическая дверь открывается, пропуская меня в камеру Сойки. Сегодня я пришел к ней один – нам с Китнисс предстоит сложный разговор.

Уверен, новость о предстоящем замужестве ее не обрадует.

Стоит мне войти в камеру, как Китнисс резко встает со своей кушетки и, отскочив в сторону, буквально вжимается в стену, инстинктивно обхватив руками живот в защитном жесте. Я неловко стою возле входа, переминаясь с ноги на ногу. Рассматриваю Сойку, будто вижу ее в первый раз. Широко распахнутые испуганные глаза, болезненно худое тело, округлившийся живот. Мой малыш. Моя будущая жена. Как причудливо закрутился рисунок моей жизни…

– Привет, – говорю я не громко.

Мне кажется, это звучит глупо, особенно учитывая, что Китнисс не отвечает мне. Делаю несколько шагов ей навстречу, и она, скорее всего, непроизвольно, качает головой, останавливая меня. Игнорирую это, проходя ближе, и присаживаюсь на край кушетки. Предлагаю Сойке сесть рядом. Китнисс размышляет, по-моему, слишком долго размышляет, но все-таки аккуратно садится с противоположной стороны от меня.

– Я тебя не обижу, – начинаю я, но Китнисс вздергивает подбородок, всем своим видом показывая, что не верит в мои слова.

– Ты уже говорил подобное, – отвечает она, – и оба раза соврал.

Буквально в одно мгновение во мне вспыхивает злость. И тот факт, что в ее словах есть истина, не помогает реагировать спокойнее.

– Ты чаще врала, и ничего! – заявляю я, повышая голос.

– Но я никогда не причиняла тебе боль! – срывается на крик Китнисс, перебивая меня. – А ты теперь постоянно делаешь это!

Как ей удается так быстро вывести меня из равновесия? Еще несколько минут назад я был расстроен, но вполне доброжелателен, а теперь агрессия так и рвется наружу.

– Ты заслужила! – ору в ответ я, поднимаясь со своего места. В ту же секунду лицо Китнисс искажается от страха, и она тоже оказывается на ногах, отскакивая назад к стене.

Меня одновременно и раздражает, и радует, что она боится меня. Однако, в свете того, о чем я должен ей сообщить, стараюсь все-таки взять себя в руки и успокоиться. Получается не особенно хорошо.

– Сядь, – рявкаю я, но Сойка не подчиняется, прожигая меня взглядом. – Сядь, пожалуйста, Китнисс, – повторяю я уже мягче, – нам надо поговорить.

Я вижу, что Китнисс сомневается, так что примеряю на себя как можно более безобидный вид, сажусь сам и покорно жду, пока, в конце концов, она выполнит мою просьбу, усаживаясь на кушетку.

Молчим. У меня чувство, будто судьба издевается надо мной: когда-то я мечтал о женитьбе на Китнисс, а теперь меня передергивает от мысли об этом.

– Я забираю тебя отсюда, – говорю я, наконец, – теперь тебе не место в камере.

– Теперь? – удивляется Сойка.

– Я получил результаты теста, – отвечаю я, и мне странным образом неловко, – ты не соврала. На этот раз.

Щеки Китнисс вспыхивают, а серые глаза наливаются злостью.

– Ты должен был поверить мне с самого начала! – с жаром произносит она.

– Я ничего тебе не должен, Китнисс, – прерываю я ее. – Кроме одного – дать имя своему ребенку. Так что вставай, мы уходим отсюда.

Несмотря на мои слова, Сойка сидит, как сидела, только ее глаза превратились в две узкие щелочки.

- В каком смысле «дать имя ребенку»? – спрашивает она напряженно.

– В самом прямом, – отвечаю я, снова вставая и делая шаг к ней. На этот раз Китнисс остается неподвижной. – Через неделю мы поженимся, и тогда…

– Я не выйду за тебя! – обрывает меня Китнисс. – Тем более теперь, когда я вижу, каким ты стал!

Хватаю ее за руку, заставляя подняться.

– Не начинай мериться, кто с кем сделал больше! – предостерегаю ее я. Во мне бушует злость, и появляется желание хорошенько встряхнуть упрямицу, дабы прекратить возникший спор. – Твой список на годы длиннее и куда изощреннее!

Мое лицо рядом с ее, мы испепеляем друг друга взглядами.

– И я не спрашиваю тебя, Китнисс, а сообщаю! Начиная с этого момента, ты будешь жить со мной, и через неделю станешь моей женой! Это не обсуждается!

– Я не собираюсь провести всю жизнь с тобой «таким»! – огрызается Сойка, а я внезапно даже для самого себя начинаю улыбаться.

– Тебе не обязательно проводить со мной жизнь, – парирую я. – Все, что нужно – выносить и родить моего ребенка, а потом - лети, «птица», на все четыре стороны! – язвительно добавляю я.

Китнисс растерянно открывает и закрывает рот, как рыба, выброшенная на сушу.

– Ты не посмеешь! – ее руки вновь обнимают живот, но пламя в глазах не гаснет.

Она тяжело вдыхает, вглядываясь в мое лицо, наверное, в поисках возможных сомнений, но не найдя их, добавляет:

– Ты – не Пит. Ты – злобный капитолийский переродок!

– Как тебе угодно, так и думай, – отмахиваюсь я и снова сжимаю в тисках своей руки ее тонкое запястье. – Пошли!

Китнисс упрямо вырывается, отказываясь следовать за мной.

– Ну, смотри, сама напросилась, – говорю я, и что-то в моем тоне вновь пугает ее. В серых глазах вспыхивает сомнение, но уже слишком поздно: притягиваю ее ближе, чуть наклоняюсь и подхватываю Китнисс на руки, прижимая к себе.

– Ой! – вырывается у нее изумленно, и на миг Сойка замирает, однако, уже в следующую минуту она вновь начинает отбиваться. – Пусти! – верещит Китнисс, ударяя кулаками по моей груди.

– Поздно,– отзываюсь я, – у тебя был шанс сделать все по-хорошему, ты им не воспользовалась.

Выхожу из камеры и уверенно иду по мрачным коридорам, неся свой груз. Я почти не ощущаю тяжести, настолько Китнисс худая. Внутренний голос в моей голове любезно подсказывает, что если я хочу получить здорового малыша, следует всерьез заняться питанием его матери.

Я не выпускаю Сойку из рук ни в лифте, ни поднимаясь на свой этаж, хотя по дороге нам встречаются несколько обитателей Дворца, которые бросают на нас изумленные взгляды.

– Пусти! – продолжает скулить Китнисс, но я остаюсь равнодушным к ее мольбам.

Наконец, распахиваю дверь своей комнаты, вхожу внутрь и закрываю за собой. Поворачиваюсь и невольно замечаю свое отражение в зеркале: свободный балахон Китнисс задрался, а штанов на ней нет. Любуюсь на мягкие линии ее тонких ног. Чувство легкого волнения поднимается во мне, и я, вдруг, вспоминаю, как соблазнительно выглядела Китнисс мокрая, стоя под душем. Тело мгновенно отзывается приятной тяжестью внизу живота.

Улыбаюсь, роняя Сойку на постель, отчего она на мгновение теряет ориентацию в пространстве.Мне хватает этого времени, чтобы навалиться на нее сверху, практически касаясь ее живота своим. Ее руки сведены над головой, и я удерживаю их одной рукой, в то время как вторая пробегает вверх-вниз, исследуя тело Сойки.

Глаза Китнисс широко распахнуты, она напряжена и будто окаменела, но под настойчивыми поглаживаниями моих рук, кажется, чуть расслабляется, приоткрыв губы. Позволяю себе улыбнуться, а сам думаю о том, как здорово было бы прижаться сейчас губами к ее губам, ощутив приятную сладость поцелуя.Но я не собираюсь иди на поводу у желаний тела, и тут же отстраняюсь, соскальзывая с Китнисс. Не хватало мне еще поддаться плотскому влечению и сблизиться с Сойкой. Ничего глупее и придумать нельзя: пусть я и не хочу уже свернуть ее милую тонкую шею, но и связываться с ней, после всего, мне не хочется.

– Теперь ты живешь здесь, – сообщаю я ей и, окинув взглядом просторную комнату, отступаю ближе к двери.

– Пит… Это плохая идея, – говорит Китнисс, но я не собираюсь слушать ее возражений.

– Замолчи! – командую я. – Чем быстрее ты привыкнешь к мысли о замужестве, тем лучше. Выбора у тебя все равно нет, а волноваться… беременным не стоит.