Поспешно скидываю одежду и, оставшись в одном белье, бросаюсь в воду. Она приятно холодит кожу, оставаясь бодряще свежей, несмотря на палящее солнце. Плаваю от одного конца бассейна до другого так долго, пока мышцы не начинают ныть, требуя покоя. Смотрю туда, где раньше горой валялись мои вещи, но не нахожу их. Растерянно обвожу взглядом террасу и замираю, когда возле широкой лежанки замечаю Клариссу.

Она одета в платье из легкого, воздушного голубого шелка. Волосы розового цвета заколоты наверх и скреплены множеством мелких заколок. Моя одежда аккуратной стопкой сложена на соседней лежанке.

– Привет, – улыбается Кларисса, как будто мы не расстались с ней всего несколько часов назад.

Солнечные лучи мягко освещают ее хитроумную прическу, отчего кажется, что вокруг ее головы нимб. Она – ангел. Красивый ангел, спустившийся ко мне.

Искренне улыбаюсь своей помощнице, временно позабыв обо всем, что так раздражало меня в ней: взгляды, намеки. В эти минуты, мне кажется, что я нашел единственного человека, который не использует меня ради собственных целей, а наоборот – сам делает все, чтобы я был доволен.

Поднимаюсь из воды и иду к ней навстречу. Сердце учащенно бьется – я не часто вышагиваю перед женщинами в исподнем. Но я не чувствую неловкости – мне приятно видеть блеск в глазах Клариссы, когда ее взгляд скользит по моему телу, избегая, впрочем, смотреть на протез. Что ж, я и так знаю – зрелище не из приятных.

– Что ты здесь делаешь? – тихо спрашиваю я, останавливаясь буквально в шаге от нее.

Девушка шумно сглатывает слюну и, не прекращая разглядывать меня, отвечает с придыханием:

– Я. Искала. Тебя.

В руках Клариссы оказывается полотенце, когда она, наконец, вспоминает о правилах приличия, и ее щеки ярко вспыхивают, почти сливаясь с цветом волос.

– Зачем? – интересуюсь я, неспешно вытираясь.

Кровь приятно бурлит под кожей, а разум упивается осознанием того, что Кларисса хочет меня. Как мужчину. Это… возбуждает.

Все, кого я знал, только брали что-то у меня. А Кларисса явно хочет отдать мне… себя. Целиком.

На меня никогда «так» не смотрели: в глазах помощницы пламя, грозящее сжечь меня. Хотя нет… Китнисс выглядела такой же волнительно жаждущей, когда старалась соблазнить меня в те ночи, когда мы с ней жили вместе… Сойка находилась под действием отравы, напоминаю я себе. С ее стороны не было искренности, которая была мне так нужна. Одурманенная кантаридином, Китнисс смотрела бы точно так же на любого мужчину, оказавшегося рядом.

Страсть Клариссы искренняя. Это… опьяняет.

– Зачем? – снова повторяю я вопрос, который проигнорировала моя помощница.

Уже несколько минут мы просто стоим и рассматриваем друг друга: она меня, уже обернувшего полотенце вокруг талии, а я ее – очаровательно красивую и чертовски притягательную.

Хоть кто-то искренен со мной…

Моя рука сама собой поднимается к лицу Клариссы, и подушечками пальцев я ощущаю бархатистую кожу. Приятное чувство. У Китнисс кожа не такая, нежная, но…

Прикрываю глаза, отгоняя не к месту возникший перед внутренним взором образ Сойки. Угловатое плечо, блестящее от струй воды в душе, острые лопатки, аккуратный изгиб поясницы, округлые ягодицы…

Несколько раз мотаю головой – не хочу сейчас думать ни о Китнисс, ни о том, что меня вынуждают жениться на ней.

Теплое, чуть прерывистое дыхание Клариссы вызывает ответную реакцию у моего тела. Хочу ощутить вкус ее губ, но не решаюсь. Моя рука, не торопясь, поднимается выше, освобождая розовые локоны из плена заколок. Густые волосы рассыпаются по плечам. Кларисса красива в лучах яркого солнца, окутавших ее тонкий стан…

– Пит… – шепчет она.

Сколько призыва ее тихом голосе, сколько тайных обещаний… Из уст Китнисс мое имя всегда звучало иначе. Порой дерзко, иногда робко, чаще доверительно… Где-то из дальнего закоулка памяти сознание выуживает всего несколько раз, когда в зове Сойки появлялись жаркие нотки: пару ночей в поезде во время Тура и тогда, в нашу общую ночь…

Снова Китнисс! Она проникла в мои мысли и не отпускает, вцепившись раскаленными щипцами в самое сердце.

Любил! Ненавидел! Жалею…

Поражаюсь собственному открытию – моя ненависть утихла, оставив выжженную дотла душу?

“Уйди из моей головы!”, взрываюсь я, мысленно посылая Сойку к черту, и порывисто наклоняясь к Клариссе. Всего доля секунды, и мои губы впиваются в ее жарким поцелуем. Девушке требуется и того меньше, чтобы сообразить, что к чему, и принять ласку, обхватив теплыми ладонями мою талию.

Мы целуемся, как будто умираем от жажды, и только так можем испить сладкий нектар желанной влаги. Я настойчиво прикусываю губы Клариссы, будто хочу убедиться, что она не оттолкнет, что бы я ни делал. Ее руки блуждают по моей спине, я ощущаю силу, с которой она обнимает меня – уверенно и требовательно. Клариссе не свойственны стеснение или робость, она горячая и явно опытная в любовных делах. В отличие от Китнисс, с которой мне постоянно приходилось быть нежным, заботливым… С которой хотелось бы ласковым…

Отстраняясь, я разрываю поцелуй так же внезапно, как и начал его. Часто дышу. Внизу живота знакомое и вполне настойчивое желание близости с женщиной, но разум отказывается подчиняться. Я не могу так поступить по отношению к своей помощнице – использовать ее тело, но продолжать думать о Сойке. Я не хочу так поступать с Китнисс, изменяя ей, если все-таки придется на ней жениться…

Кларисса переводит дыхание, не сводя с меня горящих глаз. Она явно не понимает причину моего поведения и тянется ко мне, очевидно, собираясь вернуть поцелуй. Делаю резкий шаг назад. Один. Потом еще один. Спасаюсь позорным бегством, игнорируя позывы собственного тела.

Останавливаюсь, только когда между мной и помощницей оказывается около полутора-двух метров. Кларисса выглядит озадаченной и растерянной.

– Извини, – говорю я, наблюдая, как она поправляет прядь волос, убирая ее за ухо. Прочищаю горло и повторяю свой вопрос. Уже в третий раз. – Зачем ты меня искала?

Девушка чуть прищуривается, словно размышляя как себя вести, но, похоже, она принимает решение сделать вид, что ничего странного сейчас не произошло, и мы не целовались как безумные, сгорая от внезапного желания.

– Я кое-что тебе принесла, – наконец, произносит Кларисса.

Она поворачивается спиной ко мне, поднимая со столика запечатанный конверт с эмблемой Капитолия, и, обернувшись, протягивает его мне.

– Что это? – спрашиваю я удивленно.

– Как видишь, сообщение не вскрыто, – отвечает помощница. – Меня попросили передать это тебе лично в руки. Из медблока… Полагаю, это результаты анализов, – добавляет она спустя пару мгновений.

Сердце начинает учащенно биться.

В моих руках ответ.

Так быстро.

Так страшно.

Мои пальцы дрожат, когда я нервно разрываю белоснежную бумагу и извлекаю на свет сложенный вдвое листок, исписанный с внутренней стороны. Мне кажется, проходит целая вечность, прежде чем я осмеливаюсь развернуть записи и пробежаться по ним глазами.

… Анализ с целью установления отцовства…

… Мать… Китнисс Эвердин…

… Возможный отец… Пит Мелларк…

Далее множество строчек, рассказывающих о том, как и где проходили тесты, какие методы использовались для выявления и анализа ДНК ребенка и так далее.

Читая через строчку, я замираю-таки на самой главной, той, ради которой все и началось.

…Результат совместимости ДНК плода и возможного отца… Высокая…

…Вероятность того, что Пит Мелларк отец ребенка, которого носит Китнисс Эвердин: 80%…

Я не помню, как дышать.

Опускаюсь на мраморный пол террасы и, как зачарованный, смотрю на листок в своих руках.

Восемьдесят процентов.

Это много.

Это ведь еще немного и сто…

Я – возможный отец.

Да нет, я все-таки отец.

Я отец ребенка, которого носит под сердцем Китнисс.

Китнисс беременна от меня…

Громко выдыхаю, закрывая глаза. Выбора нет.