По всей видимости вся эта история с погромами действительно не обошлась без участия московских властей[1340]. Подобная напряженность внутри страны была явно не лишней для воплощения тех планов, которые обсуждались на самом верху: на таком фоне становилось совершенно очевидным, каким образом нужно разрядить ситуацию и успокоить общество – пойти навстречу его пожеланиям, заявленным на Земском и Городском съездах. К тому же главнокомандующий Первопрестольной князь Ф.Ф. Юсупов, назначенный на данную специально учрежденную должность в начале мая 1915 года, был креатурой Николая Николаевича. Его показания в ходе следствия сводились к простым объяснениям: мол, провокацией послужило исключительно поведение немцев в городе, а градоначальник А.А. Андрианов не справился со своими обязанностями[1341]. Московский градоначальник лишился должности 4 июня; сняли также и двух его помощников. Однако этим дело не ограничилось: вместо ожидаемого всеми отстранения Ф.Ф. Юсупова 5 июня, в день открытия съездов общественных организаций и Купеческого собрания, было объявлено об отставке Министра внутренних дел Н.А. Маклакова[1342]. Неожиданное решение объяснялось его ответственностью не столько за беспорядки, сколько за произведенный в первых числах июня арест председателя Московского общества фабрикантов и заводчиков – Ю.П. Гужона. Задержание видного представителя буржуазии Москвы вызвало небывалые протесты купеческой элиты, что, несомненно, ускорило уход Н.А. Маклакова[1343].
Такой поворот событий стал победой А.В. Кривошеина и Верховного главнокомандующего. Что не удалось реализовать в июле 1914 года из-за разразившейся войны, благополучно было доведено до конца – во время войны. Вместо Н.А. Маклакова в МВД пришел соратник Николая Николаевича князь Б.Н. Щербатов (его родной брат П.Н. Щербатов – старший адъютант Верховного главнокомандующего)[1344]. Аналогичные изменения произошли и в военном министерстве. Ненавистного для общества В.А. Сухомлинова, обвиненного в неумелом руководстве в военных условиях, сняли с должности; его заменил ставленник думы генерал А.А. Поливанов, в свое время изгнанный из министерства тем же Сухомлиновым за слишком тесные связи с законодателями. В начале июля 1915 года дело завершилось еще двумя громкими отставками: министра юстиции И.Г. Щегловитова и обер-прокурора Синода В.К. Саблера. Кстати, на должность Министра торговли и промышленности вместо князя В.Н. Шаховского планировался председатель Московского биржевого комитета Г.А. Крестовников[1345] (кривошеинский родственник по линии жены). В придворных кругах реакция на эти кадровые перестановки была однозначной:
«Кривошеин орудует всем и собирает такой кабинет министров, однотипных и одинаково мыслящих, который был бы послушным орудием у него в руках»[1346].
Вслед за переменами, призванными успокоить взволнованную общественность, обновленный состав правительства по инициативе А.В. Кривошеина решил подтвердить желание верховной власти работать в полном единении с Думой, что и было зафиксировано высочайшим рескриптом на имя И.Л. Горемыкина[1347]. Таким образом, путь к созыву Государственной думы был открыт.
Заседания возобновились 19 июля 1915 года и, естественно, их участники сразу сконцентрировались на вопросе о правительстве общественного доверия. На трибуне побывали все, кто ратовали за большинство, облеченное поддержкой общества. Примечательно, что первыми на эту тему выступили лидеры умеренно правых и националистов. В.А. Бобринский уверил собравшихся, что недостатки в деле снабжения армии будут устранены при участии законодательных учреждений и широких общественных сил. Он огласил формулу успеха, которая, по его словам, заключалась в единении страны с правительством, пользующимся доверием людей[1348]. Его призыв последовательно развивал Н.В. Савич, поставив под серьезное сомнение существовавшую практику подбора кадров «на высших ступенях нашей военной и гражданской иерархии»[1349]. П.Н. Милюков указал, что «настоящий источник ошибок есть ненормальное отношение между общественными силами и властью»[1350]. Тот факт, что первыми, кому было предоставлено слово на заседании думы оказались представители правого центра, перекликается с думскими атаками 1913 года на В.Н. Коковцова; как и тогда, всеми этими выступлениями дирижировал А.В. Кривошеин. Что касается Государственного совета, то здесь тема правительства общественного доверия прозвучала гораздо сдержаннее. Член Госсовета Д.Д. Гримм заявил, что старый лозунг «все для народа, но без него» давно осужден жизнью; «теперь нужен новый – все для народа, но не врозь, а рука об руку, в тесном сотрудничестве с ним»[1351]. Его коллега по верхней палате (бывший Министр торговли и промышленности) В.И. Тимирязев поведал собравшимся о патриотическом почине предпринимательского сословия – о движении, которое назвали, как он заметил, «несколько мудреным словом “военно-промышленные комитеты”»[1352].
Об упомянутой В.И. Тимирязевым инициативе московской буржуазии следует сказать особо. В Петрограде 25-27 июня прошел первый Всероссийский съезд новой общественной организации – военно-промышленных комитетов (ВПК). Хотя новые структуры для снабжения армии образовывались по аналогии с уже действовавшими на этом поприще Земским и Городским союзами, их деятельность отличалась гораздо большим радикализмом. Об этом наглядно свидетельствуют материалы съезда представителей ВПК. Председательствующим на нем был избран А.И. Гучков, который сразу предложил направить приветственную телеграмму Николай Николаевичу[1353]. Тон съезду задал лидер Земского союза Г.Е. Львов, заявивший:
«Мы становимся в положение победителей над старым порядком государственного управления... мы берем на себя исполнение наиважнейших функций государственной власти»[1354].
Вознесясь на высоты государственной ответственности, собравшиеся обрушили шквал критики на правительство. Так, П.П. Рябушинский рассуждал о присущем Москве патриотизме – в отличие от Петрограда, где «все мертво и совсем не чувствуется необходимости борьбы»[1355]. Он говорил о бездействии власти, с пафосом вопрошая: кто же управляет Россией в настоящее время? По его словам, это никому неизвестно, а вот ответ на вопрос, кто же должен взять работу в свои руки – промышленник или отживающий дворянин, – не вызывает сомнений[1356]. С трибуны съезда звучали ставшие уже привычными слова об ответственном перед народом правительстве, о том, что нынешний Совет министров – это мачеха для русской страны[1357]. Предлагалось ввести должность товарища военного министра по снабжению армии, назначив на нее гражданское лицо. Даже более того, ходатайствовать перед Николаем II о введении в состав правительства на правах министров без портфеля председателей Земского и Городского союзов, а также и Центрального военно-промышленного комитета (ЦВПК). Это стало бы первым шагом на пути формирования правительства народного доверия, которое будет отвечать за свои действия, помимо государя, также и перед народным представительством[1358].
