Это и впрямь был город, но какой – при его виде сердце пропустило удар, а руки до боли стиснули еловую ветку. Над собором возносились в небо башни колоколен – но на их верху не сияли кресты, лишь скалила чёрную пасть пустая звонница. Кольцо мощных стен – но их щит был пробит в трёх местах и россыпь камней отмечала место, где были мост и ворота. И ни дыма из труб, ни огонька в окнах. Холодный ветер, разогнавшись по пустому полю, ударил Анну в лицо, закружил перед глазами метель, заставил поёжиться. За спиной заскрипел снег. Раз, другой. Треснула ветка под тяжёлыми сапогами. Анна обернулась – из леса выходил муж Магды, горбоносый мушкетёр Ганс. Высокий, прямой, неизменный мушкет на плече. Лицо – сердце Анны пропустило ещё удар – ничего не выражало. Его взгляд скользнул по Анне – равнодушно, не видя. Будто душа его где-то не здесь – отошла погулять на минутку.

– Иди назад, – коротко бросил он ей.

– А… А Вы куда? – спросила она, гадая как в груди хватило воздуха на три простых слова.

Ей почудилось или ветер в ушах сложился в одно короткое слово

– Домой. – Мушкетёр повернулся и ушёл – вперёд, на равнину, к мёртвому городу. Анна застыла на миг, провожая взглядом его высокую прямую фигуру. Холодный ветер ударил ещё раз, пробежал острыми когтями по хребту. Девушка поёжилась и повернула назад – к свету костров и теплу обозных палаток.

«Куда это он? И что же случилось с городом?» – думала она, раздвигая на пути тяжёлые еловые ветви.

– И что же случилось с городом? – задумчиво бросил маленький шевалье, рассеянно касаясь рукой мочки уха. Перед ним стояла та же, что и перед Анной, картина – мёртвая груда камней в неярком свете заката. Офицеры роты молча смотрели на неё, стоя у костра, весело трещащего искрами. Они стояли на холме, поодаль от скучившегося у лесной опушки лагеря. Это было неправильно, но – мёртвый город невольно притягивал и мысли, и взгляды. Трещал огонь. Искры и языки пламени влетали в небо. Еловые ветви шептались под ветром о чем-то своём, неодобрительно косясь сверху вниз, на весёлое пламя.

Закутанный в плащ шевалье постоял, потеребил мочку уха и задумчиво повторил;

– Что же случилось с городом?

– Мы, – ответ прозвучал сухо, почти буднично. Шевалье обернулся – Капитан Яков Лесли смотрел на огонь, губы его шевелились. Француз удивлённо поднял бровь – не понял ответа. Яков поворошил палкой угли в костре и повторил. Его голос звучал глухо и размеренно.

– С городом случились мы. Я, мастер – сержант…

– Вас с нами не было тогда, капитан. – Вставил тот, покачав головой.

– Какая разница. Я, сержант, маршал Тилли, король Гюстав-Адольф. Война. Осада, штурм, потом пожар… и все, что к этим делам обычно прилагается. Магдебург выгорел дотла. И не восстал с тех пор. Давно дело было.

– Вы участвовали в том штурме, капитан?

– Нет, но какая разница. Сержант там точно был, Магда наша, как слышал, была – влезла в город чуть ли не обогнав штурмовую колонну. Ганс … – на этих словах капитан огляделся, задумчиво почесав подбородок. – Кстати, а где он?

– А вот не знаю, – неторопливо проговорил сержант со своего места поодаль. – не знаю. Пропал он.

– Как пропал? Найти, – бросил Яков раздражённо – дневной марш был тяжёл. Старый вояка в ответ лишь зло сверкнул глазами и не двинулся с места

– А вот не пойду, господин капитан. Сам не пойду, и людей не пошлю. Говорил же я – не надо сюда, ходить, ой не надо. Ганс же местный, из этого города, вы что не знали?

– Не знал… – капитанский голос чуть дрогнул, сменился тон – с раздражённого на виноватый.

– И что теперь? – это француз вставил недоумевающую реплику.

– Теперь – ждать. – пояснил капитан. – если Ганс в разуме – то он вернётся. Если нет … – капитан невольно посмотрел вперёд, туда где чернели вдали мёртвые башни. Казалось, и город смотрит на них – беспросветной холодной тьмой мушкетного дула.

– Сидеть здесь из-за какого-то… – подал голос второй француз. Капитан оборвал его:

– В свое время Ганс застрелил генерала Намюра перед строем.

Все замерли… Яков машинально смерил расстояние до башен вдали. Сержант с места проследил его взгляд, оскалился, хмыкнул в бороду и подтвердил :

– Добьёт, герр капитан. Даже не сомневайтесь.

Рука Якова машинально скользнула вверх, к сердцу – инстинктивный защитный жест. Нелепый сейчас… пальцы укололись о что-то колючее. Офицерский шарф, выцветший и полинявший. Позолота почти сошла, но то, что осталось – давало хороший отблеск в предательском свете.

– Сняли бы вы его, капитан, – Яков оглянулся на сержанта – старый волк сидел чуть поодаль, в тени. И точно посередине, между двумя шевалье. «Умно. – скользнула холодная мысль. – первый выстрел – всегда командиру. То есть самому пёстрому. Или одному из французов – а они стоят как ни в чем не бывало. Ещё не поняли ничего, или храбры до безумия. То ли…» – тут позолота шарфа опять уколола руку.

– Снимите его, капитан, – повторил сержант, чуть отодвигаясь ещё глубже в тень. Впереди, на равнине Яков поймал взглядом какое-то движение. Сердце не успело ни испугаться ни понадеяться – глаз разглядел широкую юбку и длинные светлые волосы… По равнине шла Магда, мушкетёрская жена. Одна. «Куда она собралась? Впрочем, понятно.»

– Капитан…

– Я не для того этот шарф десять лет зарабатывал, – отрезал Яков и шагнул вперёд. Первый шаг дался тяжело, второй – чуть легче. Мёртвый город смотрел на него сверху вниз холодными пустыми глазами звонниц и выбитых окон. Скрипел под ногами серый слежавшийся снег. Картинки из памяти плясали в голове. Годы назад – вот бешеный Мероде вылетает на полном скаку из седла. Вот атака крылатых гусар, едва не стоптавшая роту – ревущая стальная волна, разлетевшаяся на брызги под точными выстрелами тяжёлого мушкета.

– Ганс, олух, куда тебя черти понесли? – бурчал капитан, гадая про себя – какая из груд камней впереди была когда-то домом угрюмому мушкетёру.

– Да что они все, с ума посходили? – думала Анна, растерянно оглядывая деловито шумящий вокруг лагерь. Горели костры, свивая жёлтые языки пламени под капральскими котелками, Солдаты бродили туда и сюда – тёмные тени на ярко-рыжем, огненном фоне. От ближнего костра доносились стук ложек по котелку, капральский рык и добродушные ругательства.

– Нет, ну совсем сошли с ума, – повторила она, растерянно оглядывая всю эту суету. Положительно, чудеса шли сегодня сплошным потоком. Вначале Ганс убрёл куда-то – тут она невольно поёжилась, вспомнив как скрипел снег под его сапогами – потом Магда. Вернувшись в лагерь Анна, по извечному женскому любопытству, спросила у той, куда это её муж намылился на ночь глядя.

– В патруль послали, – рассеянно бросила Магда в ответ. Уверенным голосом, но вот глаза её… Магдин взгляд заметался, не находя себе места. Потом руки – её руки зачем-то сунулись поправлять косынку на голове. Светлые пряди вырвались из-под тяжёлой ткани, рассыпались в беспорядке по плечам.