- Что? - спросил он, настораживаясь, и сел на кровати.- Что случилось?
Жив.
Жив! Почти не ранен! Я испытала такое облегчение. Не знаю, с чем сравнить. Мельничный жернов свалился с души и покатился вниз, снося остатки логики, мыслей и рассудка вообще.
- Эрик!
Я сама не поняла, как в два прыжка добралась до кровати, кинулась авантюристу на шею и обняла, так крепко, как только могла, уткнувшись носом в плечо. Он не ожидал от меня ничего подобного и невольно откинулся обратно на подушки.
- Эй, ты чего? - Эрик кое-как отлепил меня от собственной шеи и теперь держал за плечи, ожидая какого-то объяснения. - Да что случилось-то? Все живы?
- Да. Но с тобой точно все в порядке?
- Да ну конечно, принцесска! - криво ухмыльнулся он, а потом улыбка медленно сползла с его лица.
Я вот только тут осознала, что все еще обнимаю его, и он тоже так и не разжимает рук. Ну-ну, так долго выдерживаемая дистанция была непоправимо нарушена, и теперь нас разделяла только тонкая паутина золотистого шелка. Сердце замерло на мгновение, а потом застучало часто-часто, заставляя вскипеть кровь в жилах пузырьками энтильского.
Прикосновения могут сводить с ума.
Слова тоже, сказанные в правильное время, особенно шепотом и на ухо.
Но ничего так не действует, как пойманный взгляд, в котором плещется отражение твоих собственных чувств.
Можно научиться дотрагиваться до чужого тела. Можно подобрать слова.
Но взгляд подделать нельзя. Такой, от которого между вами начинает гореть воздух.
"Я медленно снимаю с себя всякую ответственность..." - довольно ухмыльнулся в совершенно пустой голове Шепот.
Авантюрист сел на кровати, зачарованно глядя мне в глаза, так что я оказалась у него на коленях, медленно, будто бы не веря в происходящее, взял меня за подбородок и принялся целовать, совсем как в тот первый раз, когда помогал мне спрыгнуть с лошади давным давно.
- Знаешь, - глухо проговорил Эрик, оторвавшись лишь на пару секунд, - всему есть предел...
И уже мои пальцы скользят по его шее, вцепляются в бронзовые плечи, не желая отпускать его ни на миг. Он пытается расстегнуть застежку платья на спине, но с забинтованной рукой это задача не из легких. Треск разодранной ткани, авантюрист сдирает золотистый шелк, обнажая кожу, и будто бы не желая на этом остановиться, одним резким движением дергает в стороны ворот, окончательно освобождая меня от лохмотьев, в которые разом превратилась дорогая одежда. Лихорадочные прикосновения обжигают. Губы жадно впиваются в шею и плечи, наверняка оставляя синяки. Ни намека на нежность или чуткость, но именно это и сводит с ума.
Взлетает и опадает вниз покрывало, когда он буквально швыряет меня на кровать, удерживая мои запястья за моим же затылком, и разум окончательно ускользает взрываясь цветными фейерверками.
- Люблю... - бессмысленно шепчу я в кровь искусанными губами, извиваясь под сладкой тяжестью чужого тела.
- Моя... - горячо выдыхает Эрик.
Нет ничего приятнее, чем когда ты долго-долго держишься, а потом срываешься. Я чувствовала себя наркоманом, проходившим долгий курс реабилитации у мистиков, а потом не выдержавшим. Слаще самого порока, дороже горы мифрилла, романтичней первого подаренного цветка, жарче пламени Бездны. В какой-то момент он сорвал со своей шеи амулеты, разлетевшиеся по всему полу, и мы снова были единым целым.
Это вышло даже острее, чем тогда в лесу. Потому что было абсолютно недопустимо.
Но некоторые ошибки слишком потрясающие, чтобы совершать их только один раз...
