Все время не покидало ощущение, что я причиняю боль, о которой она молчит, чтобы не обидеть меня. Или просто не желает останавливаться на полпути. Удовольствие получилось какое-то... странное. Двоякое. С одной стороны: ее возбуждающие поцелуи, трение больших грудей, достаточно высоких и упругих, и, собственно, секс. Борьба с собой в порыве вогнать поглубже и посильнее... в контрасте воспоминаний о том, как это делал со мной Фрэнсис. Но с другой... знать, что она, скорее всего, не кончит. И хочет меня, потому что меня выбрал Фрэнсис. Быть со мной, как был Фрэнсис. Может... вообще представляет себя сейчас с ним?!

Я задохнулся на пике, осознав, что слишком поздно опомнился... поздно догадался. Она приняла меня целиком, вместе с горячим потоком семени, прорвав тишину сладким довольным вздохом, а презерватив остался лежать на прикроватном столике, нетронутый.

Господи, ну зачем я согласился? Поддался ей... зачем, зачем?! Ну что изменилось бы, если бы отказался? Мне и так хуже некуда, зачем падать еще ниже...

- Ксавьер, ты не удовлетворен? – у нее такой коварный вид, будто мне сейчас предложат сигарету. Покурить после хорошо удавшегося обмана.

- Почему же, – своему тону я бы сейчас сам не поверил. – Удовлетворен.

- Тебя тревожит муж? Он вернется вечером.

- Да, я знаю. Леди...

- Просто Минерва! Смешно как-то поддерживать официоз в постели, – она порывисто обняла меня, легонько оцарапывая спину длинными ногтями, и быстро-быстро зашептала: – Не обижайся только на эти слова, ты все еще девственный, почти что и нетронутый, я не имею в виду, что неумелый, я ожидала намного меньше, чем получила. Ты тонко чувствуешь и в руках любящей женщины превратишься в Казанову. Я хочу сказать, что ты способен на большее, нежели быть развлечением для старого извращенца, и если ты хочешь сбежать отсюда, еще не поздно, я помогу тебе. Я... мне будет жаль, если на моих глазах Фрэнк использует тебя, а, насытившись, выбросит… или убьет. Если не ошибаюсь, мне самой жить осталось дней двадцать... но я не смогу умереть спокойно, зная, что ничего для тебя не сделала.

У меня нет слов. В голове очередная каша, растерянные мысли о том, что никто не поверит, что фельдмаршал влюбился... те, кто знают его очень давно, как чудовище. Конрад – извращенец? Забавно, а мне ведь нравится. И аппетит его неистовый, легкий оттенок кровожадности и садизма, что идет в унисон с желаниями Нежити... и неутомимость в паре с моей неутолимостью. И только отчаяние и тоска, что перемежаются с приступами «прожить день как последний, ведь Ангел может завтра не прийти», меня пугают. Не сойду ли я с ума от такой жизни?

- Минерва, завтра, – лихорадочно придумываю на ходу, – я попробую бежать. Надеюсь, твое содействие не понадобится, не хочу дополнительно подставлять тебя под удар. А еще... циста червя, который попал в тебя через суши, не смертельна, пока он не активизировался. Если ты поедешь в больницу и попробуешь сейчас от него избавиться...

Она качает головой и грустно улыбается мне. Упрямая... как ее уговорить?

Переведя взгляд на ночной столик и обнаружив там свадебную фотокарточку четы Конрадов, я понял как. Это просто... и сложно одновременно.

Я всего-то должен уговорить Фрэнсиса. Простить жену и приказать ей отправляться на лечение в добровольно-принудительном порядке. Его она послушает беспрекословно, его она обожает, как Бога, я не сомневаюсь.

Но я боюсь представлять, во что мне это обойдется.

*

Его скрючило в три погибели от боли. Формула перехода оказалась слишком сложной и тяжеловесной, восприятию не удалось охватить ее полностью.

- Твою мать! Ты в порядке? – инженер помог ему разогнуть руки и сесть на полу.

- Пока еще да, – тело страшно немело, в глазах плясали языки красного пламени. – Слушай... когда Энджи вернется к нам, спроси. Только, пожалуйста, не забудь, спроси. Как ему... хорошо ли живется, на три мира. И здесь, и там, и в аду...

- Тихо, тихо. Я все спрошу, только сядь ровно, – Хэлл огорченно смотрел на микротрещины в коже серафима. – Может, ну его в качель? Я вижу, ты стараешься, но... сними его оболочку, не получилось. Сними, тебе же плохо!

- Нет уж. Я подписался быть преступником, надо идти до конца. Я справлюсь. Я не всю ленту ДНК считал, не смог за один раз.

- Их там шесть штук, – боязливо признался мастер и опустил глаза. – Разных...

- Бля, не мог раньше сказать?!

- Да откуда я знал, что ты метаморфозу по науке делаешь? Привык уже, что вы колдуете что-то невразумительное, а потом – привет! – и гроб из-под полы плаща появляется. И корвалол пьешь.

- То Асмодей! Ему по приколу всякие штуки отмачивать, принцы даэдра управляют любой материей, вертят ею, как хотят... и могут практически все. Не сравнивай с ним меня, простого алкоголика и наркомана.

- Не так ты прост, Дэзя, как кажется обывателям. Самочувствие нормализовалось?

- Вроде. Страшно мне. Не по-детски.

- Все пройдет гладко! Поменьше говори, побольше целуй и обнимай Кси.

- А что говорить все-таки? Помоги...

- Ну, память-то Энджи при тебе? На вопросы все ответить, значит, сможешь. Где был, с кем был, почему не пришел раньше... говори уклончиво, так, чтоб возникли новые вопросы, а на них загадочно отмалчивайся и раздевай мальчика. Это собьет его внимательность, и подозрения в твоей подлинности вообще не возникнут.

- Есть одна проблема. Раздевать мальчика не получится никак. Ангел должен закатить сцену ревности, а я даже приблизительно не знаю какую!

- Гм... а может, мы о нем плохого мнения, и ревновать он не будет?

Негромкий заливистый смех был самым красноречивым ответом на этот вопрос. Моди взял стеклянный стул и уселся верхом, сочувственно глядя на пришибленных друзей сверху вниз.

- Не хочется разочаровывать вас, ребята, но Ангелу измена возлюбленного доставит мук не меньше, чем любому другому рогоносцу. Сначала он убьет соперника, потом всех родственников соперника, потом переключится на случайных прохожих и... поломанная мебель – это цветочки, Дэз. Если виновнику захочется предотвратить Армагеддон, ему придется попасть первым под горячую руку, желательно, получить серьезные травмы и загреметь в больницу. Ярость Энджи немного рассеется от сидения в палате у смертного одра, но радоваться рано, холодная месть обидчику в таких условиях будет продумываться долго и тщательно. Удар он нанесет позже... и всего один, но такой, после которого уже никто не оживет.

- А еще варианты есть?

- Да, план C, – Моди довольно захрустел пальцами. – Но он у меня как раз в проекте, на стадии подготовки, поэтому вам я не скажу, чтоб не напортачили ничего.

- А ты одобряешь? – Дезерэтт встал во весь рост, демонстрируя довольно неплохой образец Ангела, правда, сонный, с полузакрытыми глазами.

- Нет. Но разве у меня кто-то спрашивает? – темптер снова рассмеялся. – Доиграешься, родной. Потеряешь всех зайцев, одним выстрелом.

- Тогда посоветуй что-нибудь, о всемогущий шут! – Хэлл театрально воздел руки вверх. – Полсловечка хоть шепни, а не стебись над нами постоянно.

Демон лукаво склонил голову набок и поманил Дезерэтта к себе.

- Не пори горячку, дождись хотя бы завтрашнего утра, – шепнул он на выдохе и похлопал серафима по плечу. – Свободен.

- А благословение?

- Если облажаешься, я все равно тебя буду любить, – Асмодей коснулся его губ в коротком поцелуе. – Хорошая подделка, я почти купился...

- Мод, ты опять! – Хэлл выудил из кармана горсть гвоздей и запустил в него. Попал, правда, в стену, демон уже исчез, появившись снова за спиной инженера. – Какие у Дэзи шансы?

- Один к ста. Ксавьер должен быть пьян, обкурен или изрядно под кайфом, тогда шансы наоборот, сто к одному, – Моди обнял его. – Не сердись, маленький мастер. Приготовь лучше моему краснокрылому брату походный набор начинающего наркомана. Попробуем перехитрить теорию вероятностей.

====== XLI. One wish, three desires ======