Ангел, сосущий кровь из мятого полиэтиленового пакетика. Ангел, высосавший все до последней капли. Мертвый Ангел, который внезапно начнет ходить и разговаривать. Ангел, приехавший на носилках, а уехавший со мной под руку. Ангел с кожей цвета «коматоз наш лучший друг». Ангел с улыбкой «не проходите мимо на Хэллоуин». Ангел с глазами «заповедник редких и вымирающих видов флоры и фауны». Ангел, Ангел… у меня в отчаянии крыша едет.
Смахивая со лба холодный пот, замечаю, что он все это время смотрел на меня в упор.
- Не бойся. Я возьму у тебя немного. Пригоршню боли. Больше мне не понадобится…
Сказал и отключился. Отключиться, что ли, следом?
Опять ерзаю и впадаю в панику, порываясь прикрикнуть на таксиста, но слава всем эстонским богам, впереди замаячило мое скромное городское жилище. Не помню, как выпадаю из авто. Не помню, как отдаю деньги. Помню, как иду по лужайке... ничего не видя… по щиколотки в траве. Несу перед собой его тело… оно такое легкое, что дрожь берет. Длинные волосы подметают землю, я боюсь на них наступить и споткнуться, меня слепит солнце, слепит политый зеленый газон, а бездыханный Ангел у меня на руках почему-то пахнет клубникой, так явственно, что голова у меня начинает кружиться. Что за наваждение…
Я снова принес его в свой дом. Уронил на пол в холле, внезапно ослабев, и сам рухнул рядом. Что теперь делать? Ползти к нему поближе и подставлять для укуса шею? Воображение тут же услужливо рисует мне картину страшной расправы, скорой помощи, доноров, шлангов, шприцов... а-а-а, иглы!
Вокруг уже очень правдоподобно мерещатся кровавые лужи. Раздраженно отмахиваюсь от них и закатываю рукав. Я дурак… глупо подвернутый на стереотипах о вампирах. Руки достаточно… ведь правда, правда? Если я увижу хоть каплю этой гадости, меня приводить в чувство будет уже просто некому. Режу ладонь о клык, немного выступающий из-под его губ, и, чуть не закричав от боли (и пусть кто-то потом попробует вякнуть мне, что быть добычей упыря волнительно и приятно, застрелю!), припоминаю, что не дописал завещание.
α^Я шел во тьме длинной тропой, а Смерть шла под руку со мной. Приветливо обнажив оскал гнилых зубов, она вопрошала, что я буду делать в ее пыльных покоях. Она очень поэтично рассказала, как кости усопших покрывает толстая плесень ушедших веков, а Время, качаясь на маятнике давно остановившихся часов, не идет, а извивается, замыкаясь в круг. Она обещала там спеть мне безмолвную песнь своей любви в такт ветра, взметающего груды мертвого мусора в мертвый воздух и шевелящего грязные занавески на окнах, выходящих в никуда. Ее затянутые паутиной глазницы поминутно приближались к моему лицу. Она ждала ответа.
Когда мышцы на его горле судорожно сократились, я двумя пальцами увлеченно вытаскивал из тесного кармашка запасной мобильный телефон, чтобы набрать своего психиатра и сообщить, что меня убивает вампир. Больше никто мне поверить просто не должен. Я успел набрать носом две цифры, когда Энджи кашлянул, видимо, захлебываясь богатым угощением, а потом вполне осознанно всосался в мою ладонь… со страшной силой. От неожиданности мобильный я выронил и с нарастающим ужасом понял, от руки разливается такой true-готичный кладбищенский холод, что с гостеприимством я, кажется, переборщил.
α^Она прошептала с нежностью мое имя, тщетно дожидаясь, что в ответ я скажу хоть слово. Я выпустил ее руку и шагнул в сторону. За спиной послышалось глухое утробное рычание, а тропа внезапно перевернулась – она набросилась на меня и повалила наземь. Костлявые пальцы потянулись к груди и вонзились в плоть, вырвать мое холодное сердце. Ее зловоние на миг воскресило в моей памяти образы ненавистных вампиров, но потом... Смерть истошно закричала и исчезла, в очередной раз оставив на память лишь глубокие следы от когтей: моя кровавая погибель пробудилась и вышла наружу. Небо обернулось морем багровой мести и упало на меня, прорвавшись ливнем. Я не успел защититься, оно хлынуло мне в рот, выжгло горло, снова, о Господи, снова... И со стоном обреченного на вечную жизнь недочеловека я вырвался из обители зла обратно в живой мир.
Ангел отнял мою руку от лица и сел. По сливочно-белому подбородку текла моя кровь, он непроизвольно слизывал ее. Пока не заметил мой одичавший взгляд и не покраснел. Хотел что-то сказать, но я жестом попросил помолчать. Мне нужно прийти в себя, он… он только что совершил весьма интимный акт контакта с моим телом. И я стесняюсь. Очень. Просто не знаю, куда деть глаза. В руке до самого плеча разлит ужаснейший холод, она онемела, я не могу ею шевелить толком. Когда он бережно взял ее и зашептал что-то своим дьявольским голосом, касаясь ранки тяжелыми, переполненными кровью губами, я чуть не сдох. Поднял страдальческие глаза, прося повторить еще раз. И он повторил. Блядь… повторил. Хотя лучше бы он этого не делал.
- Хреново выглядишь, Ксавьер.
- Угу. А ты уже нет.
- Пойдем…
- Пойдем?!
- Я отнесу тебя. Моя очередь.
Мне дурно. Вот теперь – мне по-настоящему стало дурно. Он как-то слишком легко и непринужденно хватает меня за…
- Куда отнесешь?!
- В постель. Не дергайся. Ты, по-моему, чего-то боишься…
Да уж. Сомнительных упыриных ласк, разве что. Чего ему от меня надо?
Он принес. Опустил поперек кровати и встал, вытянувшись во все свои гребаные сто девяносто сантиметров или сколько там… изучающим взглядом рассматривает мою напуганную физию. Кажется, наслаждается ее выражением. Смотрит и смотрит. Меня это уже порядком бесит.
- Что?
- Ничего.
- Тогда прекрати пялиться.
- Хорошо.
Он и в самом деле перестал. Подошел и потянул вниз мою футболку. Стянул с одного плеча и тронул за голую кожу. Господи, да от него за метр чувствуется жар! Я зажмурился, отворачиваясь.
- Я принесу тебе поесть, – проговорил низкий голос мне в шею. – Не дрожи…
- Мне холодно.
- Нет, – моя несчастная футболка поползла дальше. Потом рывком была разорвана на две части и улеглась на пол за кроватью. – Не дрожи, говорю тебе…
Его рот переместился с шеи на голые лопатки. Застыл между ними, плотно прижавшись к спине. Я вдруг понял, что просто онемел и оцепенел от чьего-то немыслимо наглого поведения, и заорал:
- Ты больной, что ли?! Что ты, блядь, делаешь… прекрати паясничать!
Я уже вырвался. Попытался отодвинуться подальше, сколько хватало постели, но Ангел меня не преследовал. Я боюсь оборачиваться, чтобы узнать, каким взглядом он жжет мою спину. Но она горит. Особенно, в месте… в месте, где… он меня припечатал.
А что дальше?
Господи, я даже не в состоянии защититься.
α^Я поцеловал его. Меня разрывало вожделение от небывалого притока крови в теле, я хотел сделать это как можно мягче и осторожнее, но не смог. И испугал его. Кси был так расстроен поцелуем, что чуть не заплакал. Недотрога… знал бы ты, сколько на самом деле нежности мне хочется выплеснуть на тебя. Но я сдерживаюсь. Пока еще сдерживаюсь…
Комментарий к IV. Feed my hunger ¹ Разговорное сокращение от «винчестер» – жесткий диск компьютера.
====== V. Chase my pry ======
PART
1: VIS-À-
VIS
Я отчистил его от грязи. После того как Ангел в первый раз принимал у меня душ, на нем словно корка осталась. Не знаю из чего. Грязь – понятие условное. Маска из пыли, слой пудры, тонального крема, песка, печали, горестей… он вряд ли мне когда-нибудь расскажет об этом. Я истратил множество ватных подушечек и баночку косметического молочка, но снял с него оболочку. Снял и обомлел.
У него совершенно кукольное лицо.
Когда он плеснул на себя холодной воды, смывая последние пятна, и повернулся, у меня совсем дыхание перехватило. Если бы не пирсинг… он был бы неотличим от героя моего любимого аниме. Но прорисовка поточнее. Блядь, что за бред. Какая прорисовка? он же… он же живой. То есть не очень. Упырь. Мне плохо, мне снова плохо. Почему он делает мне больно, абсолютно ничего не делая...
