Любопытство и тревога усилились стократ. Я подцепил уголок крышки, заново обдирая болевшие ногти, но она не поддалась. Я наклонился в поисках щели, но не нашел ни одной. А когда глубоко и разочарованно вздохнул, на лакированной поверхности взметнулось облако красной пыли. И крышка раскрылась сама. Бесшумно откинулась вверх, из саркофага выплыл густой и затхлый запах крови... и чего-то еще. Чего-то очень знакомого.
Я уговорил себя не бояться, отдельно уговорил коленки не дрожать, унял дрожь в руках... и заглянул. Что там? Или кто...
Там не было золота, бриллиантов, тухлой свинины, спящего вечным сном Дракулы... и трупа госпожи Конрад тоже, к счастью, не оказалось. Я икнул, осознав, что страх отпустил только сейчас. И все-таки я с беспокойством изучал лицо красивого молодого человека, покоившегося на алых подушках, гадал, за что его... так. И откуда взялось дурацкое ощущение, что я его знаю. Давно?
Я замычал, силясь припомнить, где видел, когда и при каких обстоятельствах. Работа? Дом? Улица? Автомобиль? Ливень? Ливень... из всех дождей в своей жизни я запомнил один ливень.
Кажется, тебя я действительно знаю.
- Ангел, Ангел, я же... почему ты здесь, в этом ужасном доме, ты же... ты же...
ЖИВ? МЕРТВ?!
Я смотрю на тебя, и смотрю, и смотрю, и деревянными пальцами цепляюсь и соскальзываю со стенок гроба, а глаза становятся все больше, и засыхают, и болят, потому что смотрю не мигая, просто не могу закрыть глаза, вдруг моргну, и ты исчезнешь... И не важно, что все тело вдруг тоже болит, и нестерпимо, кажется, меня решетят пули, неизвестно, откуда они летят, но с каждой минутой свинца во внутренностях все больше, а мне все хуже и хуже...
- Что же это за блядство такое, а? – страдальчески выдавил шепотом и завалился на бок. Все-таки соскользнул, не удержался, я на полу, я не вижу твоего лица, о Господи, а вдруг... его там уже нет?! Я на полу, кричу, но голоса нет, потому что сил тоже нет, ничего у меня нет... поэтому не знаю, что кричу. Может, просто вою... от миллиона невидимых дыр в теле. И рядом со мной будто нечаянно появляется демон.
- Привет, – сказал он ласково и поманил взглядом. – Ползи ко мне, что ли, маленький страдалец.
Я полз и плакал навзрыд. А он все так же манил взглядом и улыбался. И когда я дополз, он был материален. Принц даэдра, что позволил свернуться в его дьявольских руках, шмыгая носом и глотая слезокровь, как маленькому. Но облегчение не наступало. Он молчал, должно быть, ждал, когда я успокоюсь. Но я не мог, никак, не мог еще долго. Не мог и все. Пока слезы не иссякли. Я боролся с собой, давился сухими всхлипами, тщетно... а потом он взял меня за подбородок.
- Хватит. Не думаю, что он этого достоин. Или – что был бы доволен, узнав, что ты так убиваешься. Закругляйся с истерикой.
- Слишком много событий я пережил без него. Слишком много гадостей натворил. Слишком много раз я не подумал о последствиях. Я стал другим, я стал просто отвратительным, я даже возненавидел себя, но и он изменился. Я вижу, лежит в своей алой постели совсем иной. Он... он как чужой сейчас, я же не признал его сначала! И он не простит меня. Мне страшно, демон, я жалею, что вообще подошел к гробу и дал волю любопытству. Я уже привык к беспрерывному сумасшествию и жизни без него, я не знаю! Как мне вернуться в прежнюю жизнь. Ее больше нет. Как Ангела... нет. То есть не было. Он здесь, а я... я даже не знаю, рад ли я, что он снова со мной!!! – я зашелся в приступе надсадного кашля. Слез действительно не осталось, только легкие судорожно сокращаются, пытаясь выплюнуть мою крепко засевшую под ребрами боль.
- Ты стал взрослым. Наконец-то, – Асмодей легонько подул на мою грудь. Кашель прошел моментально, но саднить изнутри не перестало. – Нам приходится жить с тем, что нам навязано, что совершенно не по вкусу, мириться с этим, терпеть это и надеяться на нечто другое, лучшее. Это называется испытанием. Ты прошел свое испытание. Ты сумел извлечь из него выгоду. И даже получить удовольствие. Посему я и Мать Ночь возвращаем тебе твоего Ангела. Он твой. Он твой. Он весь твой. Я повторю это столько раз, сколько понадобится. И буду повторять до тех пор, пока до тебя не дойдет. Что он действительно твой. Даже если ты перехотел иметь с ним что-то общее. Тогда вместо награды он будет еще одним твоим испытанием. Решай. У тебя еще шесть с половиной дней. Если угодно, представь, что Энджи нет. Поживи своей теперешней безумной жизнью, с Фрэнком, Эриком, Дезерэттом... с любым, кто тебе нравится больше, чем демон-вампир, восставший из мертвых. Насладись отдыхом, насладись покоем. Все опасности остались позади. А когда срок, отведенный на воскрешение, подойдет к концу, скажи громко, что ты выбрал. И я унесу своего сына подальше от тебя. Или оставлю.
- Я так долго и напрасно умолял вернуть его, что разуверился... во всем, – голос пропал, я вынужден шептать. – И моя вера не появится вдруг из ниоткуда, я должен заново нащупать почву под ногами, и я справлюсь с этим. Но, пожалуйста... не говори, что отберешь его, пожалуйста, пожалуйста, я же не вынесу этого опять. Я никогда не выберу «нет». Я... мне нужно это время, эта неделя, я приду в себя, я прогоню всех, я сам от всех уйду, если они не уберутся...
- Горячку порешь, остынь, – разноглазый повелитель атмосферы положил ладонь на мое горло. – Не обижайся, но кое-что ты не понял. Ты – часть Ангела. Как он – твоя часть. Все, кого ты встретил на своем пути, одинаково важны для вас обоих. Все, кого ты любишь, и кто любит тебя. Все они связаны с Энджи через тебя. Ты никуда от них не денешься, как и они от тебя.
- Но любимый перебьет их... из ревности хотя бы.
- Уверен? Ты спросил его об этом? И в ревности ли проблема?
- Я... не знаю. Конечно, я не спросил. И страшно спрашивать о таком.
- Ты хочешь навсегда остаться трусом?
- Нет! Но, Моди... я же изменил ему.
- Как ты изменил? Тебя похитили с целью изнасиловать и убить. По целому ряду удачно сложившихся обстоятельств тебе понравился насильник. Ты вынудил его заниматься совсем не тем, чем он изначально собирался. Ты взял его под частичный контроль. Правда, впоследствии ты выпустил из рук руль от его мозга, но только потому, что пожертвовал собой ради более благородной цели, нежели перевоспитание старого психопата.
- Моди, я спал со всеми!
- А думал лишь об одном. Ты умудрился разглядеть Энджи в бешеных глазах фельдмаршала. А я, старый дурак, был уверен, что это невозможно. Зато теперь стараниями Фрэнсиса ты умелый любовник, и Ангелу не придется заново ломать голову над тем, как затащить тебя в постель. Почему ты упорно не хочешь видеть приятные моменты?
- Да потому что он будет видеть только грязные пятна на моем теле, от лап, что трогали меня после него!
- И снова я спрашиваю – уверен? Он мертв, но он впитывает наш разговор сейчас. Любые разговоры, которые ведутся возле гроба. Он почувствует тебя, все, чем ты терзаешься, он поймет! Между вами нет преград, вы родные, вы кровные, вы половинчатые, ну как ты не понимаешь. Он доверяет тебе, и не переставал доверять до мгновения своей злосчастной смерти. И он... все-таки это он коснулся тебя в первый раз. Он лишил тебя девственности. Кто бы ни трогал тебя после, никто не сотрет его отпечаток в тебе. Ты его собственность. А чужие отпечатки он смоет с тебя легко и играючи. Если ты этого захочешь. Не спеши отвечать мне. Ты должен хорошо подумать. Не спеши... времени вдоволь.
Встреча окончена, Асмодей закрыл гроб. Я успел насладиться еще секундочку совершенным лицом Ангела, затем крышка опустилась. Я провис на руках даэдрического принца, уставший, бездумный, бесчувственный... просто выжатый лимон. Демон отпускает меня очень осторожно, ровно ставит на ноги и возвращает на свои темно-красные губы улыбку.
- Прошу, не наделай глупостей.
- ?!
- Я улечу, а ты кинешься к гробу. Но он не откроется больше снаружи. Ты меня понял? Его откроет только Ангел. Даже не пробуй. И не плачь, побереги глаза. Серафим позаботится о тебе.
