- Поаккуратнее нельзя? - пробурчал я, потирая запачканные рукава. О предупреждении не разговаривать с ним я благополучно забыл. - Ты бы ещё шубу надел, в такую знойную погоду…
В ответ в меня полетели ещё рубашка и брюки. Не успев как следует возмутиться и заорать, я проводил охреневшим взглядом его фигуру в ванную. Ну и ну. Я посчитал делом чести дождаться окончания его омовения, чтобы высказаться по поводу его манер. И дождался. Через полтора часа, изрядно злой, совершенно не выспавшийся и уставший подпирать дверь.
- Мистер, как тебя там величают, не хочешь извиниться? - клянусь, он прошел бы мимо, не обратив ни малейшего внимания на мои слова, но я успел встать прямо перед ним, преградив дорогу в спальню. - Эй, я к тебе обращаюсь!
Он впервые соизволил посмотреть на меня. Смерил ледяным взглядом, снизу вверх, начиная с моих пыльных ботинок и заканчивая плохо уложенными волосами. Верно, я почувствовал каждую микротрещинку на своей коже, нечаянно разошедшиеся стежки на ткани, неровный маникюр… словом, каждый изъян! И это было чрезвычайно унизительно. Я стиснул зубы, он же чуть покривил рот в насмешке. Я будто был грязью под его ногами. И так и не дождался ни слова. Безвольно опустил руки и посторонился, пропуская его вперед. Он закрылся в своей комнате. Что же это такое, а? Какую власть он имеет в мире, в Америке или в Италии, чтобы проделывать такое с людьми? Беспардонная манипуляция и издевательство. А ведь я не последний червяк на этой земле…
Я придушил злые слезы и прилег на часик перед первой парой. Что мне делать, что делать?! Как учиться без всего… и как жить тут, под одной крышей с дьяволом. Может, он хоть пиццу опять закажет?
*
В Милане сел грузовой самолет с моей машиной и оружием. Дэз хотел забрать её сам, чтобы выслужиться передо мной, но я выгнал его домой, а за Феррари послал специально нанятого водителя. Достали уже родственники и друзья родственников, с незнакомыми людьми вести бизнес намного приятнее и спокойнее.
Пока автомобиль добирался до Флоренции, я без особой спешки изучил дом макаронника, которого взялся защищать. Охранную сигнализацию он выключил, чтобы мне было удобнее, но внутрь я не торопился входить. Посмотрел, как запираются окна, сфотографировал замки на воротах и калитке. У черного хода меня насторожили два полных бака с мусором и отсутствие живности, кошек или собак. Стеклянная дверь вела на кухню, свет там не горел, но что-то мне ужасно не понравилось в конфигурации ручки этой самой двери. Провалиться мне сквозь землю, или замок в ней взломан. Трогать руками её лучше не стоит.
Я натянул перчатки и маску, толкнул открытую дверь и начал осматриваться. Три нанокамеры я заметил на холодильнике, ещё две – на тостере и одну – закрепленную под рабочей поверхностью кухонного стола. Микрофоны, стало быть, вмонтированы в стены, доставать их у меня нет ни малейшего желания. Я просто вытащил из рабочего кейса генератор ультразвуковых частот и включил, чтобы вывести подслушивающее оборудование из строя, собрал все найденные камеры, уложив рядком в карман, и отправился в подвал. Клиент грешит продажей редких металлов, это я уже знал. Предметом текущей сделки был калифорний, это мне открыл серафим. Но вот то, что у нечистого на руку итальянского лавочника целых десять граммов самого дорогого вещества на планете – это новость. Мне даже стало немного не по себе. Я забрал колбу с ворованным металлом и мимоходом подумал, что мог бы сделать шикарный подарок Солнечному Мальчику. Он бы оценил по достоинству и размах, и эксклюзивность. Вот только куда бы он применил калифорний? Он никому не нужен, за исключением бородатых ученых силиконовых лабораторий да парочки богатых и эксцентричных психов.
Выбравшись из подвала, я быстро сделал круг по комнатам, выдернув из интерьера ещё два десятка микроскопических камер, оставил генератор глушить микрофоны и убрался восвояси. Дело сделано и сделано без свидетелей. Жертвы будут завтра. А сегодня можно долго спать.
По дороге домой я ощутил голод и перекусил таксистом. Получилось немного неаккуратно, я залил салон кровью и запачкал свой антимаскировочный плащ, но это настоящая ерунда. Бестолковый белокурый сожитель пытался сделать мне замечание и внести хаос в утро. Его лицо не пострадало от моего кулака только по причине безукоризненной красоты и очарования. Руфус специально подбирал его, что ли? Лег отдыхать с чувством какой-то незавершенности. Поспал недолго, проснувшись от рыданий в соседней комнате. Ну что опять? Сожитель размазывает слезы по худым скулам и кусает пухлые губы. Его зеленые глаза полны тоски и отчаяния. Я широко зевнул, перебирая возможные причины такого поведения (начиная со сломанного ногтя и заканчивая неизлечимыми хворями), а потом сдался и нарушил обет своего молчания:
- Твой плач мешает мне спать. В моих интересах прекратить это. Что стряслось?
- Выгнали с пары. Мне не на чем рисовать. У меня нет денег. Я неудачник. Все отвернулись… - он зарыдал с новой силой, вызвав у меня приступ скуки и раздражения. - Я пытался работать, я просил помощи друга, просил мать, просил кредит, я не знаю, что делать!
- Чего ты мечешься? Иди на панель. За одну ночь ты заработаешь на несколько ноутбуков.
- Что…
- Что слышал. Хорошие данные у тебя, мальчик. Торгаши телом передерутся за право крышевать тебя и подбирать клиентов.
- Большое спасибо.
Он быстро вытер слезы и заперся в своей студио. Я довольно потер руки, поняв, что надолго обеспечен тишиной. Но через минуту парень вышел. Его заплаканные глаза горели:
- А ты… ТЫ бы заплатил за интим со мной?
- Конечно.
Он понурился, не зная, что ответить на такое. Потом медленно повернулся и пошел обратно в комнату. Я решил немного подлить масла в огонь и бросил ему вдогонку:
- Ты даже не спросишь, сколько?
- Пошел ты! Я не продаюсь.
- Дверь прикрой за собой, - я подавил желание рассмеяться. Какой же он предсказуемый. Как все, как все… я развалился на кровати, впервые за многие недели расслабленно вытянувшись во всю длину тела, и закурил. Энджи, мне не хватает твоего лучистого тепла, чтобы справиться с голодом. Моя тьма, неуемная и могучая, требует выхода наружу. Всего один звонок через Атлантику вызволит меня, ты прилетишь. Но это будет моей полной и безоговорочной капитуляцией. Доказательством, что я не могу без тебя.
А я могу. То есть – я должен. Ошейник надет шипами внутрь, услужливо впивается под кожу все глубже… нащупать бы его и сорвать к чертовой матери. Но на моей шее ничего нет. Как и не было, в общем-то. Наш союз закреплен на небесах с самого рождения и обрекает на муки, не сравнимые с муками моих жертв. Что они могут знать о боли? Чувствуют лишь снаружи свои тела, мелкие противные раны, язвы и синяки. Они не способны уловить сигнал о помощи, исходящий из собственных гниющих внутренностей, они не слышат, они не видят. Они грязны и противны мне. Кроме сожителя, разве что. Он прозрачный насквозь, почти хрустальный. Только кончики пальцев слегка помутнели. Ещё не поздно промыть, очистить… но зачем я об этом думаю?
Я щедро рассыпал по простыне героин, оставшийся после обильного прощального ужина серафима, и в очередной раз попытался уснуть. Моя мертвая кровь застыла в жилах, и воскресить её смогут разве что сладкие сны о прошлом… о твоей наркозависимости, Андж.
========== Capitolo sei. Карабинерия ==========
Прошел ещё один день в университете. Я украдкой рисовал на бумаге. Преподаватель все равно увидел и сделал мне замечание. В этот раз, правда, обошлось без позорного изгнания из аудитории, но мной завладели отчаянные мысли украсть ноутбук из магазина. А что? Не так уж это и сложно. На стенде стоит работающая модель, под стендом – полки с коробкой и полной комплектацией. Если прийти в разгаре дня, когда там много народу, и основательно загрузить продавца, попросив его принести что-нибудь ещё со склада, например, посмотреть сумку или чехол, что угодно… и он отлучится. А на выходе найти кассу с кассиром-девушкой. Достаточно будет ослепительно ей улыбнуться, она даже не заметит, что я держу что-то в руках.
