Колин еще раз оглядывается на закутанного в одеяло супруга, досматривавшего утренний сон на диване в гостиной. Можно, конечно, было оставить Хави в спальне, но… Не хватало, чтобы первое после течки пробуждение было испорчено. Альфа бросает взгляд на часы – четверть седьмого утра. У них осталось часа полтора, прежде чем в квартиру начнет ломиться полиция и пресса. И те, и другие уже дежурят под окнами. Ладно, сколько бы ни осталось у них с Хави времени, будет ошибкой запороть его собственным желанием пойти и разобраться со всеми клеветниками и недоброжелателями, оставив неподготовленного к разразившемуся скандалу супруга одного.

Он заканчивает размалывать кофейные зерна в старенькой ручной мельнице и задумчиво оглядывает ряд баночек со специями. Кажется, из всех разновидностей кофе Хави предпочитает капучино, но выйти за молоком сейчас – непозволительная роскошь. Придется обойтись тем, что есть. И, может, запах подобранных им специй окажется более удачной попыткой угадать, чем пахнет пара. Теплая корица, сладковато-охлаждающий кардамон, обжигающая нос гвоздика, тягучая ваниль, освежающий лимон или еще что-то? Колин надеется, что когда-нибудь он почувствует, как пахнет его пара, а сейчас остается только гадать…

– Доброе утро, – теплые руки омеги обнимают его за пояс, как раз в тот самый момент, когда от турки, с поднимающейся ароматной пенкой, отойти ну никак нельзя. – Я так голоден, что готов съесть слона… Пойдем в кафе? У них неплохие завтраки…

– Непременно, – жизнерадостно подхватывает Колин, сдвигая готовый кофе с плиты и оборачиваясь к своему любимому. Воробышек выглядит заспанным, но не менее сексуальным, и Колин едва удерживается, чтобы не унести свою пару обратно на диван и устроить более активное пробуждение. – Но если ты не возражаешь, сперва кофе. Иди в постель, я сейчас все принесу.

Муж что-то фыркает на сдвинутости его, Колина, на знаках внимания, но альфа уже знает, что его скромник Ксавьер просто не привык принимать заботу и слышать комплименты в свой адрес, и намерен исправить этот недостаток, так что даже не обижается. А если и сдвинут, разве что самую малость. Он сервирует две чашки и сахарницу на маленьком подносе и уже готов отнести завтрак в гостиную, как до него доносится возмущенный вскрик. Колин закусывает щеку изнутри. Все-таки он опоздал.

– Хави…

– Ч-что это? – муж бледен, губы сжаты, а в руках он сжимает злополучный выпуск газеты, которую подложили сегодня под дверь. Один такой Колин уже выкинул, неужели пропустил второй, занятый готовкой? Взгляд цепляется за отвратительный и двусмысленный заголовок. Газета…

Газета, в которой в таких красках описаны их с мужем приключения, что становится тошно от перевранных фактов. Газета, в которой правда перемешана с домыслами, а Колин Сторм объявлен безумным психом, силой удерживающим невинного ребенка, которого считай, что купил в мужья, и, мало того, является причастным к аварии, в которой разбился Грэм Обри и пострадал полицейский автомобиль. Газета, в которой Натан Фицрой дает подробнейшее интервью и рассказывает, что порвал с Колином Стормом только потому, что слишком боялся за его жизнь. Потому что получал угрозы от некоего фаната, называвшего себя «истинной парой» мистера Фицроя. Но так как не мог назвать настоящей причины разрыва, то выбрал отказ по материальным соображениям. Только даже представить не мог, что его бывший альфа сойдет с ума на почве достижения его согласия на брак и принудит к замужеству ребенка-инвалида с редким диагнозом для получения членства в «Меркуриз», а фанат воспримет свадьбу мистера Сторма как надругательство над чувствами своего кумира и решит мстить.

–… Я приношу искренние извинения семье Обри за случившееся несчастье, к которому оказался косвенно причастен и призываю Колина Сторма прекратить удерживать мужа, а если мальчик не выжил после течки, то явиться в полицию с повинной, – дочитывает Хави мертвым голосом.

– Вранье, ты же сам знаешь, – Колин чувствует, как по лбу скатывается капля пота. – Ни о чем не думай. Я позвоню адвокату и вскоре все уладится. Отдай эту пакость. Ты сегодня же уедешь от всей высказанной здесь мерзости, не переживай. Шмидт тебя так спрячет, что никто, кроме него и меня, не найдет.

– Черта с два! – выкрикивает муж, и альфа впервые замечает, как в мягких чертах его Хави мелькает поразительное сходство с резким профилем Джереми Обри. – Черта с два фанат со скромной зарплатой секретаря бы смог провернуть такое вторжение без одобрения и помощи своего обожаемого кумира. Черта с два ты бы меня купил, если бы не согласие любящей семьи! А семейное насилие я пережил не с мужем, а с братом! Черта с два я оставлю тебя на растерзание этим шакалам.

Колин качает головой, в глубине души радуясь, что Хави не поверил газетным сплетням и не засомневался в нем ни на миг.

– Нам придется рассказать очень многое о нашем браке, если мы захотим добиться справедливости. О твоем здоровье. О моих отношениях с Фицроем. И, возможно, о твоих семейных тайнах, любовь моя. Настоящее расследование нападения Грэма и этого… как его, Коннора будет погребено под грязью. Я не хочу заставлять тебя переживать то, что ты уже пережил.

– И готов потерять все? Репутацию, доброе имя, компанию? Они даже прошлись по падению цен на акции…

– Смогу начать все заново, если ты будешь рядом, воробышек, – голос Колина тих, но тверд. – Не здесь, так в другой стране. Лишь бы ты прожил рядом со мной как можно больше и без всяких волнений.

Вместо ответа супруг подходит к Колину вплотную и берет за руку.

– И в горе и радости, и в богатстве и бедности. Я ни за что не оставлю тебя… Ты – моя семья. У меня больше никого нет…

Поцелуй прерывает звук мегафона. Кто-то не обремененный умом выкрикивает ругательства в адрес Колина. Слышен свист толпы.

– Идем, – ладонь мужа пусть и небольшая, но крепкая и цепкая. Хави тащит Колина в спальню, распахивает шторы и открывает запертую балконную дверь. – Покажем всему миру, что из себя представляет наш «фиктивный» брак! И пусть хотя бы одна писака скажет, что «тут что-то не так»!

Супружеские поцелуи на балконе шестого этажа сперва встречают мертвой тишиной, которая сменяется одобрительным улюлюканьем, вспышками фотоаппаратов и аплодисментами …

====== Глава сорок седьмая ======

– У меня больше нет вопросов к свидетелю, Ваша честь, – с гадкой ухмылкой произносит одиозный защитник Натана и возвращается за свой стол, откуда на меня устремлен торжествующий взгляд обвиняемого.

Да, меня предупреждали, что будет тяжело. Готовили к самым жестким вопросам и попыткам дискредитировать мои показания, но на практике оказалось все куда тяжелее. Замкнутое пространство зала суда, давящая атмосфера громкого процесса и большое количество альф среди присяжных, адвокатов, приставов и свидетелей действует на мое самочувствие куда сильнее, чем предполагали я и врачи. Пускай у меня появился шанс на более-менее долгую жизнь рядом с Колином, для стойкой ремиссии и перестройки организма нужно время и спокойствие. По закону подлости, за три месяца, прошедшие с течки, не было ни того, ни другого. К последнему вопросу в горле и легких нестерпимо жжет, желудок завязывается в узел, и, отвлекаясь на борьбу с симптомами, я не всегда понимаю суть того, что у меня спрашивают, или теряю самообладание, услышав очередное завуалированное оскорбление, не относящееся к делу. За что и оказываюсь выставленным безжалостным законником ненадежным свидетелем, чьим словам о симптомах отравления аттрактантами, возникших в присутствии мистера Фицроя, сомнительно доверять. Но ничего. Проигранный раунд не означает проигрыша в бою.

Тестер на руке с угрожающе растущими показаниями интоксикации пищит в тот момент, как я поднимаюсь на ноги и пытаюсь сделать хотя бы шаг в сторону отведенного для меня места рядом с мужем и адвокатами. Пол уезжает куда-то в глубину, или это подкашиваются колени? Темнота…