— Я поеду, — взвесив все за и против и оставив себе шанс отказаться от посещения собрания, соглашаюсь.
Машина летит по шоссе на максимально разрешенной скорости. Наши сборы в дорогу были недолгими, но времени на то, чтобы привести себя в порядок, мало. Сторму еще бриться надо. Я и вечером видел на его подбородке намечающуюся щетину, а за ночь она отросла еще больше и не придавала мужу респектабельности, хоть ему и была к лицу этакая небрежность.
— Ты на самом деле пилотируешь самолет? — задает вопрос альфа, как только мы въезжаем в город и сбрасываем скорость. Очевидно, припомнил наш со Шмидтом диалог.
Я качаю головой.
— Нет. Лицензию пилота омеге могут дать только в двадцать один год, — он, как мне кажется, выдыхает с облегчением. — Но за год с небольшим мне надо как следует подготовиться, чтобы не терять ни дня после полного совершеннолетия. А пока я летаю на крыле. Ну, параплан.
— Что? — машина резко дергается и виляет. — Это же…
— Знаю, — корчу рожицу, — экстремально опасно, не пристало омеге, странно. Сторм, не трать слова. Я их знаю, только мне давно плевать на все эти доводы. Они перестали иметь значение после первого подъема в небо.
Он не отвечает, но костяшки пальцев, сжимающих руль, побелели.
— Тебе лучше звать меня по имени, — «Рэнджровер» делает резкий поворот.
Вот что тебя зацепило! Ну ладно. Хотя по имени звать его слегка волнующе. Значит, тем более, надо привыкать.
— Договорились.
— Может, начнешь тренироваться прямо сейчас? — продолжает настаивать альфа. — Совет через полтора часа. Надо удивить собравшуюся публику.
Ах, вот ты как? Ну, держись!
— Колин, не беси меня, — бросаю на него, как мне кажется, злобный взгляд.
Эта зараза пару секунд сидит с каменным лицом, за которые я мысленно прощаюсь с жизнью, а потом начинает смеяться. Вчерашний вечер открытий продолжается. Я растерянно хлопаю глазами.
— Умыл, — говорит он, смахивая слезы. — У тебя явно талант.
— Какой талант? — но он не отвечает, а продолжает посмеиваться.
— Доброе утро, господа, — возле входа в дом нас приветствует незнакомый человек, сидящий в будке консьержа, — с возвращением.
— А где мистер Браун, Поллак? — муж сверлит глазами сменщика знакомого мне консьержа и поводит носом. — И почему вы пили на рабочем месте?
Дядька слегка бледнеет, но отвечает.
— Умер мистер Браун. У него кардиостимулятор вышел из строя. Такая вчера гроза была, что никто из квартир не выходил. Только мистер Фоссет из ночного клуба вернулся в шесть утра и нашел нашего мистера Брауна. Вы с медиками на час разминулись.
Сторм произносит приличествующие ситуации слова, протягивает визитку и просит оставить сообщение на автоответчик, если потребуется посильная помощь родственникам. Мы поднимаемся на четвертый этаж. Муж обогнал меня на несколько ступеней и уже вошел внутрь квартиры.
— Хави, не входи! Вызывай полицию, — но окрик действует ровно наоборот — я в мгновение ока пробегаю оставшиеся ступени и распахиваю дверь.
В гостиной, с виду, все в порядке, но муж соляной статуей стоит напротив дивана, возле которого белеет человеческое тело в окружении рассыпанной кучи темно-красных роз.
Я подхожу ближе и зажимаю себе рот, чтобы не заорать.
====== Глава шестнацатая ======
Я подхожу ближе и зажимаю себе рот, чтобы не заорать.
Обнаженное тело, усыпанное цветами, уложено в позу эмбриона. Глаза молодого омеги закрыты, словно он спит, но синюшный оттенок кожи и жуткая багровая полоса на шее не оставляет сомнений, что с ним произошло. Но даже не это было самым страшным. Лицо… Умерший удивительно походил на модель со злополучной фотографии свадебного каталога. И если это и вправду не горячечный бред моего мозга, то в квартире каким-то образом оказался труп любовника моего мужа. Меня начинает мутить.
— Колин? — я окликаю мужа и касаюсь его руки. Он оборачивается не сразу, а когда делает это, я невольно ахаю — лицо его страшно. Бледное, в один миг постаревшее на несколько лет, оно выглядит немногим лучше лица покойника. А глаза, в которых зрачок практически закрыл радужку… Глаза совершенно безумны. — Колин, ты слышишь меня?
Альфа отворачивается, не говоря ни слова, опять переводит взгляд вниз и застывает. Господи, да у него шок. Дальше я действую на каком-то автомате — оттаскиваю невменяемого мужа как можно дальше от дивана, усаживаю на первый попавшийся стул, хватаю телефон и начинаю звонить — служба спасения, полиция, адвокат… Надо бы убраться отсюда, чтобы не затоптать возможные улики, но в одиночку я не смогу увести Сторма отсюда, он тяжелее меня минимум килограммов на тридцать и выше на полторы головы. Надо звать консьержа. Но вдруг на домофоне отпечатки пальцев? Спуститься и оставить альфу наедине с? .. Нет. Не хочу найти второй труп по возвращению.
— Поллак! — во всю глотку ору я, высунувшись на лестницу, — помогите!
Запыхавшийся консьерж появляется на пороге где-то через минуту.
— Matka Boska!!! — восклицает он на родном языке и истово крестится. — Проклятый дом, проклятая гроза, бедный мистер Браун и этот…
— Прекратите истерику, — подскакиваю к нему и от души влепляю оплеуху. — Помогите увести мистера Сторма отсюда. Живо!
Консьерж подчиняется. Мы вдвоем подхватываем альфу под руки. Лестничная клетка. Шесть пролетов, за которые я сто раз проклял отсутствие лифтов в старинном доме. Крутые ступеньки. Будка консьержа. Поллак протягивает мне плоскую фляжку. Я делаю глоток. Какой-то крепкий алкоголь, судя по запаху, но я совершенно не чувствую вкуса.
— Обычно у альфы более крепкие нервы, — выдает свое ценное мнение консьерж, после моей очередной неудачной попытки дозваться до мужа. Он позволил усадить себя на покрытую полосатым пледом кушетку, но по-прежнему молчал и смотрел в одну точку.
— Придержи язык, — обрываю не в меру болтливого помощника на полуслове. — Лучше проверь, не едет ли полиция и скорая.
Беру мужа за руку и начинаю что есть силы растирать крупную ладонь с длинными пальцами. Понемногу холодная и вялая конечность теплеет, а взгляд мужа наконец-то становится осмысленным.
— Хави, — он еле шевелит губами и мне приходится подсесть к нему почти вплотную, чтобы услышать, — нужно… нужно связаться с родителями Натана. Дай мне телефон.
Стискиваю зубы. Значит, мне не показалось. Лежащий в квартире человек действительно бывший партнер Сторма. Тот самый, чью глумливую беседу о чувствах моего мужа к собственной персоне я подслушал незадолго до свадьбы. «Собачья преданность»… Если судить по тому, как подействовало увиденное на альфу — омега знал, о чем говорил. Муж любит этого типа до сих пор, и его сердцу плевать на контракты, договоренности и меня в качестве супруга. Я разжимаю пальцы и выпускаю его ладонь. Пусть альфа мне ничего не обещал и не был обязан хранить верность, но иррациональное чувство, что меня макнули в дерьмо…
— Полиция во всем разберется и позвонит, — к горлу подкатывает горький комок. Или меня давно тошнит, только в силу стресса я этого не замечал? Делаю медленный глубокий вдох. Надеюсь, меня не вывернет. — Ты прикасался к телу?
— Не помню, — Сторм опускает лицо в ладони, — Хави, я должен объяснить…
— Потом, — поднимаюсь на ноги, заметив в экран домофона подъехавшие трехцветные машины. — Полиция прибыла.
Вызванные стражи порядка выслушивают мой сбивчивый рассказ и, оставив нас с мужем под охраной дюжего сержанта, поднимаются вместе с найденными Поллаком понятыми вверх по лестнице. Время начинает ползти мучительно медленно, с каждой секундой повышая градус напряженности. Я чувствую, как по моей спине ползет липкая струйка пота — в крохотном помещении невыносимо душно.
—Хиллс, отбой по коронерам и скорой, — сквозь жужжание доносится в рации охранника. — Приведи хозяев квартиры.
Теперь мой черед висеть на альфе — ноги совершенно не слушаются. Возле приоткрытой двери в квартиру нас встречает невысокий и немолодой уже полицейский, назвавшийся детективом Миллером.
