К удивлению Михаила, в Торческе женщины быстро сошлись между собой. Мария, хоть и обещала заботиться о муже, была слишком ветрена, чтобы заниматься каким-либо повседневным кропотливым делом и с охотой переложила хозяйственные дела на плечи Зарены. А та приняла её как родную сестру и стала оберегать наравне с Михаилом.

Через год у Михаила и Марии народился мальчик, которого назвали Глебом. А вскоре, осенью 1176 года, к ним в Торческ приехал Всеволод. Встреча была радостной. Михаил помнил брата ещё совсем маленьким, теперь же перед ним стоял юноша, высокий, красивый, с мужественным лицом, побывавший не в одном сражении. Было о чём поговорить!

После шумных приветствий, обильного угощения и рассказов про Византию Михаил спросил брата:

   — И что собираешься делать на Руси?

   — А кто сейчас в Киеве правит? — в свою очередь спросил Всеволод. — Намерен я служить великому князю Руси.

   — Рюрик Ростиславич! — чуть не выкрикнул Михаил, лицо его стало пунцовым. — Ярый наш враг! Так что про Киев лучше забыть.

   — Тогда, может, к твоему тестю, в Чернигов?

   — Думаю, он тебя примет. Широкой души человек! Мне он много помогал при подготовке поездки в Суздальскую землю. Да жаль, что не сумел я там укрепиться. Нашёлся бы и тебе стол — в Ростове или Суздале.

   — Так, значит, в Чернигов, — раздумчиво проговорил Всеволод. — Но, может, так оно и лучше будет. Холодно у вас здесь. А коли забраться ещё севернее, и подавно от морозов закоченеешь!

   — Ишь ты, разбаловала тебя Византия жаркой погодой! — с усмешкой проговорил Михаил, любовно глядя на брата. — Родина не столь приветлива. Сейчас только осень, а что будет зимой!

   — Помню, как же! Мне уже восемь лет было, когда я через море отправился в дальние края...

   — Сильно тосковал?

   — Не очень. Да и то поначалу. Рядом мама была, а это главное. А сейчас по Византии соскучился.

   — Да, такие вот дела, — протянул Михаил, о чём-то напряжённо думая. Потом неожиданно сказал:

   — А знаешь что, давай на моё место в Торческ! Надоело мне крутиться среди кочевников, сил нет! По шатрам, по юртам, среди грязи и неустроенности. Да ещё с моим здоровьем...

   — А что с тобой?

   — Простудился я на охоте, и привязалась какая-то болезнь, ни знахари, ни кудесники, ни травники помочь не могут.

И, приблизившись к Всеволоду, тихо добавил:

   — Кровью начал харкать. На днях заметил, страшно испугался. Не жилец я, видно.

   — Да ладно тебе, брат, о чём ты говоришь! Вид у тебя такой, что жить и жить.

Лукавил Всеволод, когда говорил такие слова. Видел, что тает брат, немощь его одолевает: большие глаза его лихорадочно блестели, тонкие руки с синеватой кожей заметно дрожали, лоб покрывался испариной, он часто вытирал его полотенцем.

   — Оставлю я тебя княжить в Поросье, а сам с Марией и Глебом уеду в Чернигов. Там устроенный город, чистый княжеский дворец, не то что здесь. Заботой Марии и тестя моего, Святослава Всеволодовича, поправлю своё здоровье, окрепну, а потом мы с тобой ещё повоюем!

Склонялся уже Всеволод к тому, чтобы уважить просьбу брата и остаться в приграничной земле, как неожиданно явились послы из Владимира, возглавлял их боярин Иван Радиславич. Когда разместили в тереме, помыли в бане, явились они в горницу к Михаилу и, перебивая друг друга, стали плакаться:

   — Беда пришла во Владимир, князь, житья не стало от князей Мстислава и Ярополка, поприжали так, что хоть волком вой, — жалостливо говорил Иван Радиславич.

   — Но у вас князь свой имеется. К нему и обращайтесь с жалобой, — отвечал Михаил.

   — Разве Ярополк князь? Так, игрушка в руках ростовских и суздальских бояр. Вертят они им, как хотят. Заставили сместить всех владимирцев со своих постов, а посадили своих — и тиуна, и мытников, и данников, и емцев, и вирников, и ябедников. Обирают народ почём зря!

   — Мало того что простой народ они грабят, но и за церковь взялись! — вмешался другой посол, как видно купец, с загорелым лицом, смелым взглядом и толстыми короткими пальцами крепких рук — Тащат из святых церквей и золотые, и серебряные вещи, всякую утварь, кресты и иконы. Будто мусульмане-булгары или язычники-половцы!

   — Мы им ворота открыли, а они хозяйничают во Владимире, как в завоёванном городе, — рассказывал священник. — Покусились они на святая святых — собор Успения и церковь Богородицы, похитили чудотворную икону Богородицы и отвезли её в Рязань...

   — Такое кощунство нельзя прощать! — твердо заявил Михаил. — Эта икона многих прихожан излечила, в походах военных победы даровала, нашу землю от ворогов охраняла. Вернуть её надо во Владимир, что бы нам это ни стоило!

   — Истинно, истинно говоришь, князь! — загомонили послы.

   — Раз такое творится во Владимире, следовало вам к ростовскому князю Мстиславу обратиться, бояр поднять. Ведь святыня эта, привезённая из Вышгорода князем Андреем, всей земле Суздальской принадлежит!

   — А как же, как же, обращались, — ответил Иван Радиславич. — И к князю Мстиславу, и к боярам ростовским, да только они посмеиваются над нами. Так, говорят, вам и надо, коли святыню не можете уберечь!

   — Не придётся, видно, нам с гобой, брат, дома засиживаться, а надо в путь далёкий собираться, — обратился Михаил к Всеволоду. — Поклонюсь сначала тестю своему, князю черниговскому, попрошу войско. Приглашу берендеев и торков принять участие в походе. Не хочется мне их брать, да без них никак не обойтись.

Знали и Михаил, и послы владимирские, что по пути будут грабить кочевники русские селения, в полон уводить русских людей, но что поделать?..

   — Ещё племянник наш сидит в Новгороде, — сказал Михаил. — Сын Андрея Боголюбского. Да только надежда на него плохая.

   — Что так?

   — Не знаешь новгородцев? Хотя откуда тебе знать... Торговать они молодцы, а не воевать. Выгоду всюду ищут. Да вдобавок князей к себе приглашают, а когда они неугодны — выгоняют. Разве пойдёт к нам на помощь Юрий Андреевич, коли сам на птичьих правах?

   — Ну и бог с ним, обойдёмся без него.

Попыталась было с Михаилом увязаться Мария, но сразу отказалась: была беременна она на четвёртом месяце. Крепилась, собирая мужа в поход, только перед самым отъездом обратилась к Всеволоду с просьбой:

   — Поглядывай за братом, чтобы он теплее одевался да без горячей еды не обходился. Боюсь я за него, совсем слаб он стал здоровьем...

В Чернигове поход на Суздальскую землю был горячо поддержан Святославом Всеволодовичем. Его беспокоила Рязань, которая когда-то входила в состав его княжества, а теперь становилась всё более и более самостоятельной. Тесть Михаила снарядил свою дружину и поставил во главе сына Владимира, наказав ему не успокаиваться Ростовом и Суздалем, а на обратном пути завернуть в Рязань и привести её к покорности.

В конце октября 1176 года войско двинулось в поход. Сначала стояли хорошие деньки, деревья одеты в золото, лес был просторный и звонкий, отчего и настроение у воинов было приподнятое. Михаил ехал в возке, укутанный шерстяными одеялами. К нему частенько подсаживался Всеволод, они вели неторопливые разговоры. Михаил вводил брата в курс дел, которые творились на Руси, а Всеволод рассказывал про Византию. Ночевали в селениях, для этого Всеволод посылал вперёд дружинников, которые заранее определяли места ночлегов.

Однако при подъезде к границе Суздальской земли погода резко испортилась. Небо обложили тучи, начался мелкий, нудный дождь, сопровождавшийся шуршащим звуком. Сначала Всеволод не мог понять, откуда он идёт, а потом догадался — это капли дождя падали на опавшие листья.

Михаил сразу как-то сник, лицо его посерело, в глазах появилось тоскливое выражение, он беспрестанно кутался, закрывал лицо по глаза одеялом, стараясь сберечь частички тепла. А тут как назло случилось так, что разведчики предложили остановиться в деревне, когда только перевалило за полдень; Михаил сказал, что ещё рано и следует ехать дальше. Но потом не встретилось ни одного селения, ни одного домишки, шёл сплошной лес. Пришлось ночевать под открытым небом.