– Да ну тебя! – выдохнула Брина. – Иди ты! Дик Роджерс? Тот парень, что был похож на Брэда Питта и гонял на маслкарах?[14] В него все были влюблены по уши.

– Ага, все.

Брина покачала головой.

– Боже! Ну почему не может быть геем кто-нибудь вроде Джорджа Аллена? Он оказал бы услугу все женщинам – никому бы не было до этого дела.

– Это точно.

Джен кивнула.

– Да, всем плевать на то, что Ричард Симмонс гей, а вот Руперт Эверетт… – Она вздохнула и подперла голову пухлой рукой. – Я бы попыталась вернуть его в гетеросексуалы.

Брина прикусила губу, чтобы не рассмеяться, но Карен не стала сдерживаться. Она расхохоталась так громко, что заглушила Минди, и Брина испугалась, что у ее подруги отойдут воды.

После того как Минди раздала последние награды, она сделала еще одно объявление:

– Конечно, все приглашаются на празднование Нового года. За пять минут до полуночи всем предложат шампанское, и я знаю, что некоторые из вас будут тут как тут в очереди за халявной выпивкой.

– Это точно! – крикнул кто-то с задних рядов.

– Утром, – продолжала Минди, перекрикивая пьяный смех некоторых одноклассников, которые явно перебрали, – мы соберемся в зале для прощального бранча[15]. Не стоит пропускать это мероприятие, потому что мы приготовили кое-что особенное.

Поднявшись со стула и взяв куртку, Брина подумала о том, что может быть более особенным, чем дешевые сувениры.

– Пойдете на улицу смотреть фейерверк? – спросила она Карен и Джен.

– О нет! – ответили те хором.

– Там слишком холодно.

– Ты отморозишь себе задницу.

Когда Брина росла в Геллитоне, она любовалась фейерверком, который запускал отель, но тогда, поскольку она не была постояльцем, его приходилось смотреть с парковки. А ей всегда хотелось занять место в первом ряду. Они с Томасом гадали, на что это похоже с другой стороны отеля. Теперь, идя через переполненный холл, Брина невольно искала взглядом Томаса. И с каждым встреченным ею черноволосым мужчиной, который оказывался не Томасом, ей становилось чуточку грустнее. Она никогда не думала, что может так злиться на кого-то и в то же время так хотеть его увидеть.

Зал был переполнен гостями и местными жителями, заплатившими за вход. Одежда разнилась от официальной до повседневной, а музыкальная группа играла в основном ретро. Фрэнк Синатра и Эд Эймс были всеобщими любимцами. Свет отражался от сверкающего шара под потолком, заливая комнату.

Поскольку ни Джен, ни Карен не захотели мерзнуть, Брина вышла наружу одна. Кто-то схватил ее сзади за руку, и она обернулась, надеясь, что это Томас.

– Привет, Брина! – перекрикивая музыку, воскликнул Джордж Аллен.

Разочарованная, она даже не удосужилась улыбнуться ему в ответ – не хотела его обнадеживать.

– Джордж.

Пока группа пела что-то о леди-бродяге, Джордж устроил целое представление, задирая рукав, чтобы посмотреть на часы.

– Одиннадцать пятьдесят три, – сообщил он. – Семь минут до полуночи.

Джордж всегда думал, что притягивает к себе девушек. Как же он ошибался!

– Ага. Сходи возьми свое бесплатное шампанское.

– Точно. – Он покачался на каблуках, уставившись на Брину стеклянным взглядом. – Сейчас вернусь. Не уходи никуда – я планирую подарить тебе новогодний поцелуй.

– Ой божечки, – ответила Брина, но ее сарказм остался незамеченным. – Я буду тут, обещаю.

– О’кеееей, – протянул Джордж, кивнув головой, и растворился в толпе.

Брина, не медля, по кратчайшему пути направилась на террасу, на ходу продев руки в рукава куртки и застегивая ее. Проталкиваясь сквозь толпу, она добралась до двери и вышла наружу.

От морозного воздуха у нее перехватило дыхание. Брина подняла воротник и вынула из карманов тонкие перчатки. Они не согреют рук, но если она будет держать руки в карманах, то не замерзнет.

– Две минуты! – огласил фронтмен музыкальной группы через динамики, расставленные по углам террасы. – Хватайте свое шампанское и обнимайте своих любимых!

Брина подошла к ограждению и посмотрела на людей внизу. Снова ее мысли вернулись к Томасу. Жаль, что его нет рядом с ней. Он любил этот фейерверк так же, как и она. Они даже сами делали ракеты, используя головки от спичек. А может быть, он и был поблизости, собираясь смотреть фейерверк с кем-то другим.

– Брина!

Она перегнулась через ограждение и помахала Марку. Он стоял вместе со своими друзьями, среди которых была и Холли, и Брина была удивлена, что Томаса среди них нет.

– Спускайся! – крикнул Марк. – У нас есть шнапс, чтобы согреть тебя!

Последний раз, когда Брина пила шнапс, у нее было похмелье на протяжении трех дней.

– Нет, мне и тут хорошо!

– Одна минута, – огласили динамики.

– Пожалуйста, Брина! – попросил Марк, уже неуверенно стоявший на ногах. – Спускайся, или мне придется подняться и забрать тебя.

Брина перевела взгляд с Марка на Холли, которая даже не пыталась скрывать раздражение.

– Хм, ну ладно, – ответила Брина и отошла от перил.

С одной стороны, ей было приятно, что эти люди звали ее к себе, да и позлить Холли было бы неплохо, но сейчас это не казалось ей важным.

– Двадцать секунд.

Брина отошла еще на шаг и прикрыла замерзшие уши руками в перчатках. Она вовсе не собиралась идти к Марку и остальным, ей и тут было неплохо.

Отсчет начался с пятнадцати и когда добрался до десяти, кто-то прижался к ее спине, обхватив за талию. Брина оглянулась через плечо, готовая ударить Джорджа Аллена. Она опустила руки и уставилась в лицо Томаса.

– Я знал, что найду тебя здесь, – прошептал он ей на ухо.

Брине не пришлось спрашивать, как он об этом догадался. Он тоже помнил те годы, когда они стояли на другой стороне и гадали о том, какой же вид открывается с террасы, и клялись, что, когда разбогатеют, будут стоять именно тут.

Отсчет продолжался. Три… два… один. С вершины горы Снежная Лодка взлетели первые фейерверки. Группа заиграла «Auld Lang Syne», и Томас медленно наклонил голову и коснулся холодными губами ее губ. Глядя на красные, белые и золотистые вспышки, Брина чувствовала, что тоже сейчас взорвется. Ее сердце колотилось, норовя выпрыгнуть из груди, заставляя кровь пульсировать в висках.

Потрескавшиеся губы Томаса были чуть шероховатыми и хранили вкус холодного воздуха и крепкого скотча. Брина подумала, что, возможно, следует оттолкнуть его. Она злилась, и имела на это право, но эта злость была побеждена нахлынувшими на нее чувствами, моментально лишившими ее воли. Она больше не могла сказать «нет». Кроме того, убеждала она себя, это всего лишь новогодний поцелуй.

Брина обняла Томаса. Он приподнял ее, заставив встать на цыпочки. Обнимая одной рукой ее за талию, он положил свою холодную руку на столь же холодную щеку девушки. Их губы разомкнулись, и Брина закрыла глаза. Мороз пощипывал ей лицо и уши, а теплый язык Томаса касался ее языка. Поцелуй продолжался под аккомпанемент песни и залпы фейерверка, грохот которых Брина чувствовала подошвами. По ее телу пробежал озноб, соски затвердели. И мороз не имел к этому никакого отношения.

– Ты замерзла? – спросил Томас, отстраняясь.

Он превратно истолковал ее дрожь.

Брина кивнула, не желая, чтобы он догадался, что это не так.

– Я знаю теплое местечко, откуда мы можем смотреть на фейерверк, – сказал он, беря ее за руку.

– Какое?

– Увидишь, когда придем.

Томас отвел Брину в отель, сквозь конфетти и серпантин, заполнявшие зал. Брина верила ему и готова была следовать за ним куда угодно, но когда они вошли в пустой лифт, у нее появилось подозрение, что она знает, куда они направляются. И ей это не понравилось. То, что произошло днем, было ошибкой, и она не собиралась повторять ее.

– Из моей комнаты мы ничего не увидим.

– Поэтому мы в твою комнату и не пойдем.

– Ого.