Ричи кивнул головой, пытаясь представить своего сопровождающего, но не получалось. Ему так хотелось, чтобы это была Беллона, что каждый второй, а то и первый, был длинноволосым блондином, или зеленоглазым, как он. Почему-то ему казалось, что зелёные глаза он унаследовал от отца.

- И когда явиться, этот сопровождающий?

Но ответить ему никто не успел, чужие ладони опустились на его плечи, чуть ощутимо сжав. И Ричи почувствовал чей-то смутно знакомый запах, но вот только вспомнить о том, кто же это стоит за его спиной не получалось.

- Тивуртий! - зло прошипела Берта, Ричи уже знал, что за подобным последует длиннющая лекция о недопустимости подобного поведения, но тяжко вздохнув Лэнг промолчала.

- Нобель Тивуртий Долабеллы, стрикс, - обворожительно улыбнулся он.

- Ритшард Эилидх, - представила его Элис, и Ричи чуть удивлено посмотрел на неё, это был первый раз, когда он слышал своё полное имя.

- Для меня это честь, - в очередной раз улыбнулся стрикс, почему-то посмотрев в самый тёмный угол комнаты. - Ваша матушка просила сопроводить Вас и в случае необходимости защитить.

Ричи угрюмо промолчал, чрезмерная забота и опека матушки порой докучала ему. И хотя он всем сердцем желал вновь увидеть её, терпеть нисхождение Тивуртия было выше его сил, хотя сам стрикс был неизменно вежлив.

- Я достаточно взрослый, чтобы постоять за себя! Мне уже семь! - вспылил Ричи, щёки его залил злой румянец, а глаза упрямо сверкнули.

Тивуртий лишь чуть удивлённо посмотрел на него, впрочем, не только он. Неизменно вежливый и тихий Ричи ещё ни разу не повышал голоса. Глаза стрикса сверкнули, когда он в очередной раз улыбнулся, но улыбка эта застыла кривой маской на его лице, скрывая чужое недовольство.

- Я никоим образом не хочу умалить вашу силу, - со странной интонацией сказал Тивуртий. - Однако враги нынче не чтят кодексов чести, нападая скопом и из-за спины, - Элис стоящая за спиной Ричи насмешливо улыбнулась, ведь, по мнению большинства людей, у магов не было чести, - я лишь желал иметь возможность защитить вашу спину.

Вместо ответа Ричи побледнел, всмотревшись сквозь дымку обмана, рассказы Элис о прародителях вампиров мгновенно всплыли в его голове. Он гулко сглотнул, ощущая подступающий страх, и пусть существо перед ним старалось выглядеть обворожительно безобидным, это не означало, что в любую другу встречу Ричи остался бы жив. Но больше всего его, конечно же, волновало то, что слова матушки были забыты им. И он поверил своим глазам, чего никогда нельзя делать в этом обманчивом мире.

- Я не хотел оскорбить Вас, - склонил голову Ричи.

Стрикс промолчал, только посмотрел внимательно, цепко, будто сравнивая его.

- Я понимаю. Смею надеяться, сам был в вашем возрасте, - скупо ответил Тивуртий, поворачиваясь к двери.

Дверь в паб была добротная, дубовая с немногочисленными железными вставками, и именно эта дверь всё чаще и чаще манила Ричи к себе. Тивуртий шагнул вперёд, собираясь первым выйти из паба, когда раздалось возмущённое кваканье, это забавная лягушка Элис решила проводить их. Лягушка недовольно квакнула, обращаясь в человека, что нервным жестом поправил воротник рубахи. Янтарные глаза мужчины сверкали, а улыбка на тонких губах была до жути лукавой.

- Светлой дороги вам, - сказал им напутствие плут.

- И тебе недурной ночи, лишённый-собственного-имени, - хмуро ответил Тивуртий, утягивая Ричи на выход.

И вслед им из паба выскочила кошка. До того как дверь с грохотом закрылась, можно было уловить сердитое шипение Элис и притворные причитания плута.

Ричи с любопытством оглянулся назад, но там где должна была находиться дверь, простиралось лишь чистое поле. Сладкий запах трав и только начавшихся распускаться цветов забил Ричи нос, от чего он неуклюже чихнул, прикрывая рукой нос. Тивуртий прикрыл глаза от яркого слепящего солнца и потянулся, тонкие его кости с характерным звуком встали на свои места, сам он с наслаждением втянул в себя наполненный запахом цветка смерти воздух.

Мелкие лепестки этого ядовитого цветка покрывали собой почти всё поле. Насыщенно фиолетовые, практически чёрные цветы едва были заметны в густой траве, они черными точками украшали собой всё поле. Сладковатый запах этих цветов укутывал всю поляну и часть леса, обещая сладкое забвение, скрывая любые другие запахи. Вне всяких сомнений это место было отличной точкой старта.

- Переход будет долгим, - с хорошо скрытым предвкушением обронил Тивуртий. - И я не советую тебе трогать эти цветы, если ты хочешь жить, - уже громче сказал стрикс.

Ричи одёрнул руку, тряхнул головой, будто сбрасывая наваждение, и выпрямился. Тёмный и густой лес предстал перед его глазами. Пики вековых деревьев возносились высоко вверх, а густой темно-зелёный ковёр внизу был едва ли не выше Ричи.

- Красиво, - Тивуртий, впрочем, с ним не согласился, но предпочёл промолчать.

Стрикс чувствовал затаившуюся опасность, что веяла из леса, а в тихом шелесте деревьев ему слышалось чужая жажда. Тивуртий не сомневался не будь рядом с ними Беллоны, что притаилась в высокой траве, и они были бы мертвы с первым вздохом на этой поляне.

- Не отходи далеко от меня, - входя под тёмные своды леса, сказал стрикс.

***

Беллона знала этот лес так же хорошо, как помнила момент собственной смерти. Каждое дерево в этом лесу было особенным, глубоко под корнями вековых туи или секвойи, а возможно даже и тсуги таились чужие гробы. Беллона помнила, что первое дерево у самого края этой поляны посадила их основательница Эилидх дочь Тианы. И именно Эилидх повелела своим детям похоронить её под корнями секвоии, чтобы остатки её магии вошли в дерево, а дух всегда помогал её потомкам.

Беллона знала, что своей не-жизнью она обязана этой тысячелетней традицией. Ибо в день, когда руки её обрели силу, а магия расцвела в жилах, она заложила начало своего конца, как множество раз до неё заложили начало её предки.

И Беллона знала, что где-то там впереди почти у самого дома растёт её древо, что так и не приняло её плоть, впитав лишь кровь. Она жаждала возможности стать часть древа, но тело её давно обернулось в прах, и лишь неуспокоенный дух да остатки магии остались с ней.

- Добро пожаловать домой, Беллона, - тихо отозвалась она, и кроны вековых деревьев зашумели, встречая её.

Она ступала на мягкую подстилку леса чуть позади Тивуртия и Ричи. Шерсть её лоснилась на солнце, и золотое марево магии проникало в неё. Кошки видят больше людей, а Белллона видела больше кошек.

Чужие взгляды сверлили им спины, они оценивали, сравнивали, насмешливо сверлили и угрожали.

Беллона слышала, как в шелест ветра и шёпот травы проникали чужие голоса, как тихим перезвоном они звучали вокруг. Толпа мертвецов всё собиралась за её спиной. Духи шипели, заигрывали, забегая вперёд, и полупрозрачными руками закрывали чужие глаза.

Ведь живые мёртвым не указ.

- Беллона.

- Беллона.

- Последняя, - слышатся по всему лесу, - привела чужаков...

- Кровавого и порченного.

- Кровавого и порченного.

- Порченного.

Беллона слышит эти голоса, дёргает ушами, зная, что не им здесь решать.

Чем глубже они уходят в лес, тем сильней меняются духи. Их безликие ветряные лица обретают черты, голоса индивидуальный перезвон, а угрозы сменяются интересом. Чем глубже в лес, тем быстрее духи вспоминают, кем они были.

И вот уже Беллона видит тяжёлые доспехи собственного отца, едва зримый образ собственной матери, что следует за ним по пятам, и ласковый ветер, в котором спрятаны тысячи рук, треплет её шерсть. Духи приветствуют её, и ветви деревьев расходятся в стороны перед Тивуртием и Ричи.

Однако до заката они не успевают добраться до места.

Духи выводят их на поляну, залитую лучами закатного солнца и покрытую мелкими жёлтыми цветочками. Под ногами Тивуртия хрустят сухие еловые ветки, слышится пение птиц и стрёкот цикад, а по самому краю поляны едва заметный в траве прячется золотой туман. К поляне стекаются духи, туман становится гуще, темнее, золотистыми змеями скользя по траве.