– Бог ты мой! – выдохнула Эвелин. Но она вовсе не имела в виду Имхотепа, направляющегося по краю дюны прямо к ней. Девушка успела заметить уже знакомый вулкан, который свидетельствовал о том, что они были у самого входа в долину Города Мертвых.

Она взглянула на Бени:

– Мы скова вернулись сюда.

Тот лишь неопределенно пожал плечами:

– У моего повелителя насчет вас определенные намерения, леди.

И в тот же момент самолет снизился, заявляя о своем присутствии громким рокотом мотора.

Эвелин взглянула на старенький самолет, и лицо ее просияло. Она знала, что там Рик. Это должен быть именно он!

Бени тоже понял это и злорадно ухмыльнулся, качая головой и бормоча:

– Неужели этот парень так и не понял, что не стоило ему сюда соваться?

Имхотеп воспринял появление в пустыне своих врагов гораздо серьезней, чем его слуга. Он нахмурился, и его красивое лицо исказила гримаса: нижняя челюсть снова отвалилась, раскрывая рот до невероятных, нечеловеческих размеров, и из горла вырвался пронзительный крик – нечто вроде боевого клича, который призывал на помощь мумии пески Сахары. В тот же миг песок встал стеной, и этот клубящийся щит стремительно полетел вдогонку биплану.

Эвелин подбежала к Имхотепу. Тот стоял, как безумный, удовлетворенный собой злой гений, уперши руки в бедра. Мумия любовалась своим творением, на губах ее играла зловещая ухмылка.

– Нет! Ты же убьешь их! – воскликнула девушка. – Прекрати это!

Мумия не удостоила ее даже взглядом.

Тогда Эвелин повторила свою просьбу на древнеегипетском языке.

На этот раз Имхотеп посмотрел в ее сторону. Девушка стояла всего в нескольких футах от него. Она гордо вздернула подбородок, и ветер развевал подол ее платья и трепал волосы.

– В этом и есть смысл моего урока, – ответил Имхотеп на том же языке.

О'Коннелл успел стать свидетелем того, как ожила пустыня, встав на дыбы и обрушившись на самолет. Теперь все пассажиры маленького биплана надеялись на чудесное спасение. Хевлок отпустил дроссель, снижая скорость и направляя биплан в крутое пике.

– Держитесь крепче, парни! – крикнул он своим пассажирам.

Джонатан в ответ издал долгий пронзительный вопль, прерывая его лишь затем, чтобы набрать в легкие новую порцию воздуха.

Ардет-бей тоже вопил, но умудрялся еще и произносить какие-то слова, видимо, не прекращая молиться или ругаться.

Биплан понесло прямо на потухший вулкан Хамунаптры. Но в этот момент Хевлок начал поднимать самолет, причем так же круто, как до этого опускал его, а страшная стена из песка, казалось, врезалась в вулкан и осталась по ту сторону горы.

– Хевлок! – победно закричал О'Коннелл. – Ты первоклассный пилот! Тебе только что удалось перехитрить песчаную бурю!

– Это у меня получилось впервые, приятель! – ответил Хевлок, сам удивляясь своей ловкости.

Но, как вскоре выяснилось, песок продолжал наступать, После неудачи с вулканом он изменил форму. Как это ни казалось странным, сейчас песок перестраивался, и в его контурах проглядывались какие-то знакомые очертания.

Только теперь О'Коннелл понял, что смотрит на громадное лицо, вылепленное из облака песка. Это было лицо Имхотепа!

Тут О'Коннелл наконец осознал, что сидит на месте воздушного стрелка. Он развернул турель с закрепленным на ней пулеметом «Льюис» и открыл огонь по зловеще ухмыляющейся песчаной физиономии. Но пули проносились сквозь стену песка, не нанося ей вреда, а разинутая пасть огромного лица готова была поглотить хрупкий биплан. Небольшая закуска для гигантской утробы...

И это не заставило себя ждать.

– Прекрати! – на этот раз по-английски закричала Эвелин, увидев, как масса летящего по воздуху песка обволокла самолет, и повторила свой призыв на древнеегипетском.

Но Имхотеп, казалось, не слышал ее. Его лицо было сосредоточенно, лоб наморщен, а полуприкрытые глаза подняты в небо. Жрец делал руками какие-то непонятные пассы, словно дирижер, управляющий огромным оркестром.

Угодивший в бурю аэроплан, увлекаемый песком, по крутой спирали несся к земле. Рев мотора почти затерялся в воющем вихре. Но самым громким был вопль ужаса обоих привязанных к крыльям пассажиров. О'Коннелл, сгруппировавшись в ожидании неминуемого удара, вдруг расслышал еще один звук. Это торжествующе хохотал Хевлок.

– А вот и я, ребята! – в его крике слышалась почти маниакальная радость. – Займите для Уинстона Хевлока местечко у бара!

«Возможно, – подумал О'Коннелл, изо всех сил цепляясь за все, что подворачивалось под руки, – лететь с этим самоубийцей было не самым верным решением».

Нервно расхаживая по песку, Эвелин смотрела на бурую стену, перечеркнувшую небо. Девушка задыхалась от отчаяния. Где-то там, внутри этого огромного песчаного безумия, гибли близкие ей люди. Еще немного, и громадное сухое море поглотит их навсегда...

Эвелин обернулась к Имхотепу, чтобы излить на него очередную порцию проклятий, но передумала. Девушка увидела, насколько серьезен и сосредоточен Верховный жрец, и тут же поняла, что следует предпринять.

Она решительно подошла к смуглому красавцу и, не колеблясь, крепко обняла его. Она облизнула губы, томно прикрыла глаза и обратилась к нему по-древнеегипетски:

– Я ждала тебя все эти долгие тысячелетия, любовь моя. Почему ты так задержался?

И она жадно приникла к его губам.

Удивленно вытаращив глаза, Имхотеп сначала попытался отпрянуть, но потом взор его смягчился и удивление уступило место нежности. Теперь сам жрец слился с Эвелин в поцелуе.

В первый момент он и не догадался, что стена песка, лишенная его магического воздействия, отвесным потоком рухнула вниз, и ветер стих. Биплан, все еще крутясь вокруг своей оси, вынырнул в чистое небо. Через некоторое время, так и не выровнявшись, он рухнул где-то за дальними дюнами в долине Хамунаптры.

В воздух взлетел фонтан песка, вызванный на этот раз не волей Имхотепа, а силой, с которой самолет воткнулся в бархан. Звук падения биплана вырвал Имхотепа из овладевших им сладких грез. Он понял, что его обманули и отвлекли от очень важного дела. Эта стерва из двадцатого века смогла перехитрить его! Особенно Имхотепа разозлило то, что Эвелин, отстранив его, брезгливо плюнула на песок, давая понять жрецу, что отвергает и его самого, и его чувства.

Он взревел от ярости и с такой силой ударил девушку, что она упала. Но Эвелин не сдавалась. Она села на песок и, презрительно улыбаясь, вытирала кровь с уголка рта тыльной стороной ладони.

Хотя песок смягчил удар самолета при падении, все же биплан перевернулся, словно большой жук, неудачно приземлившийся на спину. Он проехал некоторое расстояние по песку, зарылся носом в дюну и окончательно остановился.

О'Коннелл вывалился из кабины стрелка, вытащил свой рюкзак с оружием и, обессилев, прислонился к борту самолета.

– Не покажусь ли я чересчур навязчивым, – тут же раздался занудливый голос Джонатана, – если попрошу вас помочь мне... если вас, конечно, это – черт побери! – не затруднит.

О'Коннелл посмотрел на Джонатана, который таращился на него из-под крыла, все так же привязанный к нему веревкой.

– Секундочку, Джонатан...

– Ах, секундочку!

– Я только проверю, как там Хевлок... Наш самолет торчит из песка очень неудачно. Он может опрокинуться и придавить переднюю кабину.

Когда Рик добрался до пилотской кабины, он нашел Уинстона Хевлока в весьма плачевном положении. Пилот все еще опирался о штурвал, на его губах под моржовыми усами застыла торжествующая улыбка, но шеи была сломана, очевидно, при падении.

Внимание О'Коннелла привлекло движение песка под самолетом, но это не было вызвано усилиями Имхотепа. Это природное явление представляло серьезную опасность, и Рик поспешил отвязать Джонатана от крыла. Ардет-бей умудрился самостоятельно добраться до своего меча и освободиться. Он догадался отстегнуть «Льюис» от турели, прихватил заодно и пулеметную ленту. Вскинув свою добычу на плечо, медджай поспешил убраться подальше от разбитого биплана. Помогая Джонатану, еще не избавившемуся от головокружения, О'Коннелл пошел за Ардет-беем.