– Именно! – кивнул Джонатан. – Когда они уля­гутся спать, мы вернемся сюда и сопрем книгу прямо у них из-под носа.

– Они наверняка выставят наверху охрану. – О'Коннелл продолжал разгуливать по залу, освещая стены факелом. – Мы не можем рисковать и обязаны постараться проделать все незаметно. Они ни в коем случае не должны узнать, что мы овладели книгой. Они вообще не должны иметь понятия о ее существовании... Мисс Карнахэн, вы ведь сможете найти тайник, да?

– Да, если, конечно, доктору Чемберлену не улыб­нется удача и он случайно не наткнется на него.

– Прекрасно, – подытожил Джонатан. – Мож­но считать, что план мы составили. – Он указал на потолок. – Инструменты у нас есть. Нужно лишь оп­ределить наиболее подходящее место и пробить его.

Эвелин нахмурилась:

– Но они сразу же заметят новое отверстие в полу, Джонатан.

О'Коннелл поднял руку с факелом, внимательно разглядывая потолок.

– Пробиваться следует здесь. Кладка фрагментар­ная. Так мы сможем достичь верхнего туннеля.

– Может, стоит начать прямо сейчас? – вслух раз­мышлял Джонатан. – Или они нас услышат?

– Но они в курсе того, что мы тоже собираемся ко­пать, – возразил О'Коннелл, извлекая из рюкзака зу­била. – Мы же не будем пробивать дыру прямо у них под ногами... Я предлагаю начать сейчас.

– Я, пожалуй, возьму одну из этих вещиц. – зая­вила Эвелин, имея в виду зубило. Видимо, ей пришлась по вкусу идея немедленно приступить к работе.

Джонатан тоже подхватил зубило, взвесил его на ладони и, вздохнув, заметил:

– Ну, вот. Наконец и меня нашел физический труд... Что ж, по крайней мере, здесь не воняет так, как наверху. – И оглядевшись, он понял, почему. – Постойте! А где же наш ароматный друг?

О'Коннелл описал факелом в воздухе широкую дугу.

Джонатан был абсолютно прав: начальник тюрь­мы исчез.  

Гад Хасан не сумел бы дослужиться до высокого поста начальника каирской тюрьмы, если бы все вре­мя шел на поводу у других людей. Не говоря уже, ра­зумеется, о женщинах. Хасану надоело подчиняться мисс Карнахэн. Особенно его возмутило то, что эта стерва, не носящая паранджу, оказывается, и не со­биралась искать сокровища фараона.

В этом подземном городе, где спрятаны несмет­ные богатства, и где на каждом шагу имеется шанс обнаружить их, эта чокнутая леди-библиотекарь, видите ли, вздумала искать какую-то книжку! Ну да, конечно, эта книга сделана из золота, это он понима­ет. Но учтите, что когда раскопали гробницу царя Тутанхамона, там вообще абсолютно все было из чис­того золота!

В одном женщина оказалась, безусловно, права, и за это ей большое спасибо: добычи тут хватит на всех!

И потому начальник тюрьмы решил потихоньку отстать от группы. Он отправился в обратный путь, а потом выбрал себе наугад один из туннелей и двинулся по нему, держа в руке факел, позаимствованный у Джонатана Карнахэна. Правда, из-за своей чрезмер­ной полноты ему иногда приходилось буквально про­тискиваться между каменных стен, и к тому же посто­янно продираться сквозь паутину. Но что значат по­добные пустяки для Хасана! Этому человеку ежеднев­но приходилось иметь дело с самыми ужасными вора­ми и убийцами во всей Азии. Какая опасность могла подстерегать его здесь, по сравнению с тянувшимися, казалось, бесконечно днями в каирской тюрьме?

Спустя всего несколько минут с начали своей са­мовольной экспедиции Хасан сделал удивительное открытие. Случайно бросив взгляд в сторону, он об­наружил проход в еще один, фантастический по сво­ей отделке, зал. Древние строители вырубили его в толще скалы и украсили причудливыми узорами. Ошеломленный Хасан водил факелом из стороны в сторону, осматривая стены. Внезапно рука его замер­ла. Кусок одной стены, помимо иероглифов, украшали вкрапленные между ними крупные драгоценные камни...

Снедаемый алчностью и тщеславием, начальник тюрьмы вытащил из кармана нож и принялся выко­выривать камни из стены. Если бы здесь была Эвелин Карнахэн, о которой несколько минут назад Хасан вспоминал с таким презрением, она открыла бы ему глаза. Девушка объяснила бы, что кварцевые аметисты не стоят таких усилий. Их ценность слишком неве­лика, чтобы уродовать замечательное творение древ­них мастеров.

И еще Эвелин наверняка бы заметила рисунок, в который складывался узор. Хасан не мог его увидеть, так как стоял почти уткнувшись носом в стену. Если бы такой суеверный человек, как начальник тюрьмы, мог разглядеть, что тут изображено, он, скорее всего, оставил бы стену в покое и отправился искать сокро­вища в другом месте. Дело в том, что на стене был вы­резан жрец, заживо пожираемый хищными скарабе­ями. Его искривленное в муках тело и распахнутый вопящий рот наверняка отпугнули бы неосторожно­го кладоискателя.

Хасан бросил первый добытый аметист в просторный кожаный кошель на поясе и принялся за следую­щий. Работать приходилось одной рукой, так как в другой он держал факел.

Но он упорно и методично продолжал трудиться, и его лоб покрылся крупными каплями пота, сверкаю­щими, словно драгоценные камни. С горящими от жадности глазами Хасан принялся напевать песню о богатстве, вине и женщинах. Этакий гимн собствен­ной изобретательности и находчивости. Увлеченный работой, начальник тюрьмы не заметил, что один камень упал мимо кошелька. Аметист откатился и за­мер на покрытом толстым слоем пыли каменном полу у самых ног Хасана.

Не обратил он внимания и ни то, что камень, выре­занный в форме скарабея, начал светиться изнутри и пульсировать. Как будто в каменной скорлупе пробу­дилось какое-то живое существо, пытающееся выб­раться наружу, словно из кокона. Хасан был настоль­ко поглощен расшатыванием последнего камня, что не увидел, как лежащий аметист раскололся и из него выбрался настоящий живой скарабей.

Отвратительный крупный черный жук двигался, как будто направляемый чьей-то злой волей. Он быс­тро пересек отделяющее его от человека расстояние. Хасан продолжал самозабвенно ковырять стену, сла­вословя самого себя. В этот момент скарабей с хрус­том вгрызся в его сандалию.

Упоенное бормотание и безудержная похвальба неожиданно смолкли. Начальник тюрьмы ощутил резкий болезненный укус. Чувство было такое, что его действительно цапнули зубами, а не ужалили. Так поступают мелкие животные, но не насекомые. Од­новременно Хасан ощутил жуткое жжение под кожей, будто туда влили расплавленный свинец. Но вместе с этим не оставляло сомнений и то, что в него продолжают вгрызаться острые жадные челюсти. Хасан закричал. Это был вопль страха и ужасной муки, которая больше не отпускала его. Бросив нож и факел, он начал отчаянно скрести себя ногтями в месте укуса. А жук тем временем (каким-то образом до Хасана сразу дошло, что это был именно жук) про­должал прокладывать себе дорогу через штанину. Нет, не через штанину! Через его живое тело! Обжи­гающая боль распространялась уже по всему телу Хасана, а скарабей трудолюбиво прогрызал путь все выше.

Протяжный вой начальника тюрьмы превратил­ся в короткие визгливые крики. Отчаяние и ужас полностью овладели несчастным. Он чувствовал, как жук ковыряется уже у него в паху. Хасан рва­нул рубаху, и пуговицы, весело подпрыгивая, рас­катились по полу в разные стороны. А проклятое насекомое добралось до живота, напоминая движу­щийся под кожей крупный желвак. Все выше и выше по жирному брюху, к поросшей густыми во­лосами груди. Так сноровисто пробирается роющийся под землей крот.

То, что Хасан чуть ли не раздирал свою плоть когтями, не приносило никакой пользы. Скарабей про­двигался целенаправленно и неумолимо. Крики сме­нились рыданиями и всхлипываниями. Потом Хасан почувствовал, как острые челюсти раздирают мяг­кие ткани его горла, и жук больше не прощупывался под кожей. Теперь скарабей стремился пробраться внутрь черепа.

Для человека таких габаритов, как начальник тюрьмы, телодвижения, которые он исполнял сей­час, казались попросту немыслимыми. Этот дикий танец сопровождался теперь и подобием музыки. Хасан возобновил свои вопли, тон и сила которых то повышались, то понижались. Не думая ни о факеле, ни о ноже, ни о добытых сокровищах, он, подпрыги­вая, помчался в темноту лабиринта. Однако изба­виться от своего невидимого сожителя Хасану было не суждено.