В Париже он собрал информацию о связях эмигрантских организаций с французскими правительственными кругами и разведкой, выявил некоторых ее агентов в Советском Союзе.

Вернувшись в Берлин, Кейт однажды вечером вывез из военной миссии Деникина-Врангеля в резидентуру два чемодана с документами, а после перефотографирования ранним утром вернул их на место.

Но главной целью Н. Крошко оставался Орлов и его БРП. Выполняя задание по проникновению в «Братство русской правды», он познакомился с полковником Кольбергом — приятелем и единомышленником Орлова. Кольберг представил своего нового знакомого лично Орлову. Действительный статский советник, человек желчный и подозрительный, не спешил приближать Николая, хотя молодой поручик произвел благоприятное впечатление. Он навел справки у Павлова, и тот наилучшим образом охарактеризовал своего помощника. Но этого было мало. Надо было продемонстрировать какие-то возможности, которые вызвали бы у Орлова интерес к сотрудничеству и растопили бы лед недоверия. Однажды Кейт доложил Павлову, а затем, по его совету, и Орлову о полученной от «своих людей» в СССР информации о том, что они якобы активизировали свою работу и им нужна прямая связь. Павлов ухватился за это и, желая поднять свой престиж, стал убеждать Орлова направить Кейта в качестве эмиссара, используя для этого свои связи в Финляндии.

— У вас же есть собственный коридор через Польшу, — недовольно заметил Орлов.

— Но из соображений конспирации мы не можем его сейчас использовать, — возразил Павлов и подтвердил это доводами, подсказанными Кейтом.

Орлов нехотя дал Кейту рекомендательные письма на имя начальника финской политической полиции и своего представителя в Выборге. В свою очередь, Павлов попросил навестить его тетку в Севастополе.

Темной ноябрьской ночью 1925 года агенты финской политической полиции вывели к советской границе высокого молодого человека в теплом пальто, обеспечив его надежными документами и оружием. Обговорили день и час возвращения.

Переход границы прошел спокойно — наши пограничники ждали «нарушителя» и заранее освободили ему «окно».

Кейт без происшествий прибыл в Москву, подробно доложил, что ему стало известно о связях эмигрантских группировок в Хельсинки и Выборге с финской полицией и о том, кто и как готовил и осуществлял его переброску через границу. Затем — трогательная встреча в Киеве с матерью и сестрой. Съездил в Севастополь, где передал письмо Павлова его тетке и получил ответное. Еще одно важное событие — Кейт получил советский паспорт.

Перед отправкой в обратный путь его снабдили «информационными материалами», которые должны были заинтересовать белую эмиграцию и ее друзей из западных спецслужб. Часть этих «материалов» по возвращении в Финляндию Кейт в качестве «платы» за помощь передал начальнику политической полиции. Они произвели такое впечатление на финские спецслужбы, что те стали добиваться, чтобы Кейт дал им явки «своих людей» в Ленинграде и Москве, но тот отказался под предлогом того, что они якобы занимают видные посты в госаппарате и связь с ними из соображений их безопасности можно поддерживать только через него.

Когда Кейт вернулся в Берлин, Павлов в своих интересах стал афишировать его успехи, а вскоре и Орлов, ознакомившись с привезенной информацией и подогретый к тому же положительными отзывами финнов о Кейте, предложил ему полностью переключиться на работу в БРП. Кейт согласился не сразу, его пришлось «уговаривать».

Вскоре он стал у Орлова особо доверенным лицом. Ему удалось выяснить, что помимо финской Орлов сотрудничает с английской, французской и немецкой разведками, с политической полицией Берлина. Кейт выявил представителей Орлова в Латвии и Литве, тесно связанных с местной охранкой и разведкой, установил, что по заданию немецкой полиции Орлов через свою агентуру разрабатывает сотрудников советского представительства в Берлине, и обнаружил список этой агентуры в виде ведомости на получение вознаграждений.

Все это было хорошо и нужно, но к выполнению главного задания — раскрытию фабрики фальшивок — еще не подводило. Так прошло больше года. Фальшивки продолжали появляться, а Кейт по-прежнему ничего не знал об их происхождении. «Может быть, это и не дело рук Орлова?» — иной раз думал он.

Летом 1927 года сам Орлов по просьбе финских спецслужб предложил Кейту совершить новую вылазку в СССР. Тот вначале отказывался, ссылаясь на недавние провалы, но под давлением Орлова согласился. Вылазка оказалась «очень успешной» и для Орлова, и для финских спецслужб — они получили от Кейта «информацию», «явки» в Ленинграде, но в первую очередь для Кейта — довольный начальник финской полиции многое рассказал о деятельности эмиграции в Финляндии, о ее связях с западными спецслужбами, в том числе английской разведкой. А главное, Орлов наконец полностью доверился Кейту.

Однажды он пригласил его для серьезного разговора.

— Все, что мы делаем, — переходы через границу, явки, информация — это неплохо, но не главное. Если мы хотим нанести настоящий вред Советам, надо рассорить их со всем миром. У меня для этого есть средства, и я кое-что делаю.

Орлов рассказал Кейту о тех фальшивках, о которых мы уже знаем, и о других «проектах», направленных против советских представительств за границей и дискредитирующих отдельных лиц. А потом показал Кейту свою «фабрику».

Тот с удивлением разглядывал его обширную картотеку, штампы, печати, дубликаты наиболее злостных фальшивок, образцы подписей, фото- и химическую лаборатории, набор пишущих машинок с разными шрифтами и другие приспособления.

— Как человека умного и решительного, приглашаю вас принять участие в нашем деле. Оно не только нужное, но и хлебное. Между нами говоря, свое имение в Мекленбурге я приобрел на доходы от него. Разведки хорошо платят и, между прочим, не особенно проверяют подлинность документов, которые я им предлагаю, им главное — качество исполнения и актуальность содержания.

С некоторыми оговорками Кейт дал согласие, и вскоре Орлов познакомил его со своим главным подручным — бывшим сотрудником ВЧК-ОГПУ Яшиным-Сумароковым, жившим в Берлине по выданным ему немцами документам на имя Павлуновского.

Тот отнесся к Кейту с доверием, рассказал о перипетиях своей судьбы: влюбился в немку, некую Дюмлер, а та оказалась агентом полиции, склонила его к предательству. Замыслив побег, он прихватил с собой ряд документов резидентуры, часть отдал немцам в качестве платы за убежище, а часть передал Орлову, с которых тот скопировал бланки, штампы, подписи и печати, поэтому-то все, что выходило с «фабрики», и выглядело как настоящее. Консультировал Орлова он и по вопросам чекистской и партийной терминологии, по реалиям советскои жизни, по деталям взаимоотношении сотрудников представительств и резидентур и т. д. В общем, Яшин-Сумароков раскрыл все тайны орловской «фабрики».

Итак, в руках нашей разведки оказалась необходимая информация о деятельности Орлова. Наступило время принять контрмеры. Некоторые горячие головы предлагали просто разгромить и сжечь его «фабрику». Но это только на некоторое время приостановило бы его работу, к тому же все прошлые фальшивки остались бы неразоблаченными, а советские спецслужбы могли подвергнуться обвинению в нападении на эмигрантов.

Кейт предложил другое решение. Он сделал слепки ключей от квартиры, лаборатории, сейфов и шкафов с документами. По ним изготовили дубликаты ключей. Несколько недель выжидал удобного случая. Наконец, когда Орлов уехал в Мекленбург, Кейт проник в его квартиру и изъял копии, черновики и заготовки фальшивых документов, образцы штампов и печатей. Среди изъятых были и заготовки двух фальшивок, за которыми особенно охотился Кейт, — о мнимом подкупе советским правительством американских сенаторов Бора и Норриса.

Советская разведка по своим каналам довела этот документ до сведения правительства США.

27 февраля 1929 г. Орлов и его подручные — Яшин-Сумароков-Павлуновский, его любовница — агент полиции Дюмлер и полковник Кольберг — были арестованы и преданы суду. Их обвинили в попытке продажи корреспонденту американской газеты «Нью-Йорк ивнинг пост» Артуру Никкер-Бокеру фальшивого письма о получении сенаторами Бором и Норрисом денег от советского правительства за то, что они выступили за признание Соединенными Штатами СССР и установление с ним дипломатических отношений. На суде были разоблачены и другие фальшивки.