— Месье Бовуар готов заплатить любую цену.
— Если Михаил не захочет здесь жить, я просто запру этот дом. А ты, разумеется, переедешь жить в дом мужа.
— Да, мы с ним это уже обсудили. У него достаточно места. Там у меня будет отдельная спальня и маленькая гостиная. Но мне бы хотелось иметь свой собственный дом, который принадлежал бы только мне... И мой магазин... Так ты продашь мне магазин?
— Я буду сдавать тебе магазин, но его я тоже тебе не продам.
Больше Ирина не настаивала. До этой самой минуты Самуэль был ее верным рыцарем, человеком, который ее любил; теперь же он собирался покинуть ее, забыть о ней навсегда.
Какое-то время они обсуждали разные мелочи предстоящей свадьбы, говорили о будущем Михаила. Затем обсудили условия аренды магазина, и Самуэль сказал, что наймет рабочих, чтобы они заложили дверь, ведущую из магазина в жилые комнаты. Потом они составили договор аренды и заверили его у нотариуса.
— Нет никакой необходимости идти к нотариусу, я и так буду выполнять свои обязательства, — ответила уязвленная Ирина.
— Мне очень жаль, но тебе придется это сделать, иначе я отказываюсь сдавать тебе магазин.
Теперь оставалось только сообщить обо всем Михаилу. Ирина попросила было Самуэля помочь ей убедить юношу, но тот наотрез отказался.
— Это исключительно ваше с ним дело, — ответил он. — Конечно, я помогу мальчику, если он сам попросит о помощи, но я не стану брать на себя то, что должна сделать ты.
Ирина так и поступила. На следующий день, когда Самуэль ушел из дома, она рассказала обо всем Михаилу. Разговор получился еще более тяжелым, чем она ожидала. Молодой человек сначала слушал спокойно, но затем у него на лице проступило выражение невыносимой боли, с которой он не в силах был совладать и в конце концов расплакался.
— Зачем ты это делаешь? Ну зачем?
— Михаил, дорогой, я тебе уже все сказала, ничего не изменить. Месье Бовуар прекрасно знает, что ты значишь для меня, и готов принять тебя, как сына. В его доме достаточно места, чтобы ты чувствовал себя там уютно; ты знаешь его родителей, они вежливы и дружелюбны, и ничем не будут тебе мешать. Но если ты не захочешь жить вместе с нами, Самуэль не станет возражать против того, чтобы ты и дальше жил в этом доме. Ведь на самом деле все останется по-прежнему, нас будет разделять одна лишь стенка, и я, как и прежде, буду о тебе заботиться. Хотя, конечно, было бы лучше, если бы ты переехал к нам.
— Замолчи! — кричал Михаил, расплакавшись.
Ирина попыталась его обнять, но он сердито вырвался. Это была единственная мать, которую он когда-либо знал, единственная ниточка, которая связывала его с отцом, с родной Россией. Потому что он ничего не забыл. В иные ночи его по-прежнему будили кошмары. Ему снилось, что он видит отца и хочет к нему подойти, но с каждым шагом тот все удаляется, и Михаил никак не может к нему приблизиться. А потом его вдруг охватывал ужасный холод, пробирающий до костей. Еще в детстве он с криками просыпался от этих снов, и тогда к нему бросалась Ирина и крепко обнимала. Так же поступала и Мари. Эти две женщины охраняли его сон, бросаясь к нему, едва слышали первый крик.
— Михаил, ты — тот человек, которого я люблю больше всех на свете, и я хочу, чтобы ты понял, почему я выхожу замуж, — произнесла она, тронутая слезами мальчика.
— Ты уже сказала, что выходишь замуж ради собственной безопасности и чтобы не иметь никаких забот. А еще для тебя важна респектабельность, тебе не дает покоя, что скажут другие. Как же, так я и поверил!
— И все же тебе придется поверить. Я уже в том возрасте, когда женщине не стоит дальше оставаться одной, ей нужна поддержка...
— Так значит, мне ты не доверяешь? — оскорбился Михаил. — Считаешь, что я могу тебя бросить? Ты говоришь, что я тебе как сын, но что же я за сын, если ты ищешь поддержку и безопасность в другом месте?
— Ты должен жить своей жизнью, и с моей стороны было бы просто непорядочно висеть у тебя на шее. Ты — необычайно талантливый музыкант, и впереди у тебя блестящая карьера. Ты не должен обременять себя заботами обо мне и, тем более, меня содержать. К тому же, когда-нибудь ты женишься... Мы прошли долгий путь вместе, но теперь для тебя настало время идти собственным путем, без ненужных долгов и обязательств, не оглядываясь назад.
— Ну что ж, в таком случае, я тоже уеду... Да, уеду, я не могу больше здесь оставаться...
— Что за глупости! — запротестовала Ирина, испугавшись внезапного взрыва эмоций у мальчика.
— Нет, я не хочу зависеть ни от милости Самуэля, не месье Бовуара. Ты сама говоришь: у меня есть музыка, и она меня прокормит.
— В этом нет необходимости; поверь, нам нет нужды расставаться.
— Ты сама так решила, Ирина.
С этими словами он встал и покинул гостиную.
Ужин прошел в полном молчании; каждый был погружен в свои мысли. Под конец ужина Самуэль сообщил о своих ближайших планах.
— Сегодня вечером я сказал у себя в лаборатории, что отправляюсь в долгое путешествие и неизвестно, когда вернусь. Меня попросили подождать, пока мне найдут замену. Не думаю, что на это потребуется много времени. Кроме того, я должен привести в порядок свои дела. Завтра я пойду к нотариусу, чтобы оформить аренду цветочного магазина.
— А я? Что будет со мной? — в голосе Михаила звучал упрек. — Ты подумал, что будет со мной?
— Ты вправе делать все, что захочешь. Ты знаешь, что всегда можешь рассчитывать на меня, как и на Ирину, и что оба мы сделаем для тебя все, что в наших силах.
— В самом деле? — усмехнулся Михаил. — Что-то мне в это не верится. Ирина решила выйти замуж, думая лишь о своих интересах, ты снова собираешься в Палестину. И вот скажи, кто из вас двоих при этом подумал обо мне?
— Что ты собираешься делать, Михаил? — спросил Самуэль очень серьезно.
— Он тоже хочет уехать, хотя это чистое безумие... — ответила за него Ирина. — Собирается искать работу... хотя в этом нет никакой необходимости...
— Ты хочешь уехать? — удивился Самуэль. — Но почему? Тебе нужно закончить учебу, ты хороший музыкант и можешь стать по-настоящему великим. У тебя нет никакой необходимости искать работу.
— Теперь есть. Вспомни, я уже неоднократно давал концерты, и отзывы критиков были самыми благоприятными.
— Да, ты был ребенком-вундеркиндом, потом стал подростком-вундеркиндом, теперь ты — молодое дарование, и осталось лишь стать взрослым гением, — сказал Самуэль.
Ирина извинилась и ушла к себе. Ее так задело поведение Михаила, что она задавалась вопросом — иммет ли право заставлять его страдать.
Самуэль и Михаил остались наедине и несколько минут молчали. Потом Самуэль поднялся и когда уже собрался было выйти из столовой, услышал, как Михаил тихо спросил:
— Ты возьмешь меня с собой в Палестину?
Самуэль взглянул на него и ответил, даже не задумываясь:
— Конечно. Почему бы и нет?
И вот они стоят на палубе корабля, наблюдая за маневрами на пристани. Михаил горел желанием поскорей покинуть корабль и познакомиться с этой землей, о которой знал из библии, Самуэль задавался вопросом, сможет ли он вернуться к простой жизни Сада Надежды.
Они сошли на берег около полудня, когда солнце раскалило воздух, а от ветра почти ничего не осталось.
Они пробирались через толпу и на мгновение Самуэль смутился, такими разительными были перемены. Он нашел арабского крестьянина, который согласился доставить их в Тель-Авив на своей повозке — этот новый город располагался неподалеку от Яффы, и жили там только евреи-иммигранты.
— Останемся там на одну ночь, мне любопытно на него взглянуть.
Они нашли скромную гостиницу неподалеку от моря и, даже не отдохнув с дороги, вышли, чтобы осмотреть город. Они шли, не выбирая направления, преисполненные любопытства. Самуэль растрогался, увидев вереницу простых и небольших домов, с микроскопическими, но очень ухоженными садиками.
