Женская грудь обжигала сильнее, чем горячая вода в ванне, и Попов понял, что сопротивляться невозможно, да и просто глупо. В конце концов, для чего он позвал девушку?

– Молодой здоровый мужчина занимается этим часто и регулярно, господин, – лицо Этель приближалось, – но все эти ночи ваша постель пустовала. Старший из слуг уже хотел отправить к вам вечером мальчика.

– Он идиот, – прошептал Серега, обнимая девушку за спину и подтягивая к себе.

– Я знаю, – ответила она, и их губы сомкнулись.

Когда в полдень Серега разлепил наконец-то глаза, Этель в постели, конечно, не было. Осталась только смятая подушка с парой каштановых волос и знакомый сладковатый аромат. Серега потянулся, с удовольствием разминая затекшие мышцы, и не сумел сдержаться от довольной улыбки кота над крынкой сметаны.

– Ну, ты, Попов, жучара, – сказал он сам себе, позвонил в колокольчик и потребовал чашку кофе со свежей булочкой. В глазах горничной, явившейся с подносом и специальным столиком для завтрака в постели, ему почудилась затаенная усмешка, но подозрительные мысли перебил прибывший Гудрон:

– Платформа закончена, господин, и ваше помещение на ней – тоже. Все необходимое слуги уже перенесли туда и приводят помещение в порядок. Танк готов к погрузке.

Сереге стало слегка стыдно:

– Спасибо, Гудрон-батыр. Ты всю мою работу сделал, пока я спал.

– Приказ Повелителя, господин. Вся организация на мне, от вас требуется только качественная работа с боевой машиной.

– С организацией ты справляешься «на ура», Гудрон-батыр, старшина Макухин бы обзавидовался.

– Кто? – не понял орк.

– Да так, один человек из моего прошлого, не обращай внимания. Гудрон, Повелитель приказал мне взять с собой женщину для обслуги.

– Этель? – слегка напрягся телохранитель.

– Ну, в общем, да, – почему-то смутился Серега, – а что-нибудь не так?

– Она из Южного Прирунья, господин. Именно туда мы и направляемся.

– Ну и что? – искренне удивился Попов, допивая кофе. – Родные места посмотрит.

– В этих местах будет идти война, – напомнил Гудрон, – надеюсь, господин представляет себе все моральные издержки боевых действий?

– Ну, в общих чертах, – заерзал Серега.

– Тогда вы должны понимать, что это не лучшая идея, господин, – с нажимом сказал орк, – в Лугбурзе полно девчонок. Возьмите любую другую – с анатомической точки зрения они все одинаковые.

– С анатомической? – удивился Попов. – Что заканчивал, Гудрон-батыр? Биологический факультет Мордоровского университета?

– Господин шутит, – понимающе усмехнулся Гудрон, – а внутреннее строение мужчин и женщин, эльфов и эльфиек, орков и гномов, я изучал на практике. Сначала на поле боя и в полевых лазаретах. Потом – в школе телохранителей. Настоящий телохранитель может и убить, и оказать первую помощь, а куда в этих двух делах без анатомии?

– Понятно. – Серега слез с постели и начал одеваться. – С точки зрения анатомии и физиологии женщины, возможно, и одинаковы, но я в данный момент хочу именно эту. Поэтому пойду и спрошу, хочет ли она сама ехать.

– Осторожно, господин, – орк даже поднял руку, – вы не можете говорить ей о цели похода! Это измена.

– Ну что делать-то? Хочу я ее. Может, все нормально будет, а?

Гудрон потоптался на месте и развел в стороны огромные лапищи:

– Я не могу вам приказывать, вы – капитан Мордора. Все минусы такого предприятия я вам обрисовал, и совесть моя чиста.

– Ты видишь опасность только в ее происхождении?

– И в происхождении, и в части эльфийской крови, и в том, как резво она запрыгнула к вам в постель. Я – телохранитель, моя работа – подозревать всех и видеть опасность даже там, где ее нет.

– Ну, насчет постели ты, наверное, не прав, – опять застеснялся Серега, – она подчинялась моему желанию.

– Господин уверен? – прищурился орк. – Любая женщина найдет тысячу причин, чтобы не лечь в чужую постель. И она же придумает миллион способов, чтобы уложить нужного ей мужчину в свою.

– А ей зачем? – не сдавался Попов. – Выгода-то в чем?

– Вот что мне непонятно и потому настораживает. Ловя в сети капитана Мордора, она может преследовать только чисто женские цели. Может быть доверенным лицом Повелителя и следить за каждым вашим, да и моим, шагом. Может быть эльфийской шпионкой, а может – просто героем-одиночкой, решившим поквитаться с Мордором за оккупированную родину. Все варианты возможны.

– Да каким доверенным лицом, – не поверил Серега, – ее Бхургуш в подвале при мне мучил.

– На ваших глазах?

– Нет… Но мы слышали ее крик. – Попов сам понял, как неубедителен последний аргумент, и замолчал. Гудрон тут же попытался смягчить ситуацию:

– Не расстраивайтесь, господин. Возможно, я слишком подозрительный. Да и, в конце концов, разве я сам – не доверенное лицо Повелителя, которое следит за каждым вашим шагом? В постели она вам понравилась?

– Да. – Вообще-то сравнивать Сереге было не с кем, но какое до этого дело Гудрону?

– Ну, берите, что делать-то. Послежу за ней, – вздохнул орк. – Вы готовы, господин? Скоро начнется погрузка…

Перед закатом Серега уже сидел верхом на пушке танка, прикрепленного толстыми канатами к платформе, стоящей за восточными воротами Лугбурза. Вокруг топтались тролли, разбирая под руководством Гудрона кожаные постромки, а мимо маршировала, поднимая пыль, гвардия Майрона. Здоровенные орки сложением не хуже Гудрона сотня за сотней спускались в затененную сумерками долину, чем-то напоминая первомайскую демонстрацию, только уже после прохождения трибуны. К удивлению Попова, было их не так уж и много, тысячи три, не больше. Ни доспехов, ни оружия, орки на себе не несли, а за каждой сотней следовали несколько тяжелогруженых телег, вокруг которых суетились мелкие снаги.

Последним во главе пяти сотен конницы ехал Энамир. Придержав коня возле платформы, он пропустил кавалерию мимо себя и кивнул Гудрону:

– Вперед!

– А обоз? – удивился со своей высоты Попов.

– Какой обоз? – усмехнулся Энамир. – Оружие и неприкосновенный запас следуют с каждой сотней, а по пути, как известно, стоят лагеря для отдыха. Так что весь обоз – это ваша телега-переросток. Надеюсь, вы не будете задерживать движение всей армии?

– Не беспокойтесь, господин, – поклонился Гудрон, – олог-хайев вполне достаточно.

– Ну, посмотрим. – Энамир криво усмехнулся, хлестнул коня и умчался в голову колонны. Тролли налегли на постромки, оси заскрипели, платформа качнулась и покатилась вперед. По бокам пошли подмастерья Анариона, периодически поливая оси маслом. Сам инженер следовал на коне позади платформы, там же шла резервная смена троллей, одновременно выполнявшая роль тормоза на спусках.

Солнце уже скатилось за горизонт, небо впереди быстро чернело, и лишь на западе продолжала гореть алая полоса заката и багровела громада Ородруина. Стало прохладно, а после спуска с горного отрога, на котором стоял Лугбурз, и совершенно темно, что не мешало колонне бодро двигаться вперед. Темнота дышала, пыхтела, кашляла и сотнями ног шуршала по дороге. По команде Гудрона менялись тролли, а по команде Анариона – подмастерья, но все, что видел Серега, – это круг неровного света от какого-то тусклого фонарика у входа в клетушку, построенную на корме платформы.

Домик, который про себя Попов окрестил «бытовкой», размерами был два на три метра, а вместо двери имел плотный кожаный занавес. За этим пологом была Этель, которая на слова о походе отозвалась лишь привычным: «как будет угодно господину», не выразив ни лицом, ни жестом разочарования или радости. Попов даже засомневался – с ней ли он провел большую часть предыдущей ночи? Тогда она стала такой близкой и родной, а сейчас казалась чужой и далекой. Потому и продолжал Серега лежать на башне, бездумно глядя в бархатно-черное небо с невероятно огромными и странно расположенными звездами.

По ровной дороге платформа шла без резких ударов и рывков, и Серегу незаметно укачало в сон. Проснулся он оттого, что платформа остановилась. Темнота вокруг продолжала дышать, сопеть и переговариваться вполголоса, но слитное шарканье мозолистых орочьих пяток прекратилось. Попов сел на башне и скорее угадал, чем увидел Гудрона: