— Сколько всего ящиков украли? — сурово спросил у владельца Чанёль.

— Три… тридцать. Примерно.

— Хорошо. Сколько людей нужно, чтобы быстро унести тридцать таких тяжеленных ящиков, если охрана проходит мимо каждый час?

— Ну…

— И ещё грузовик, — тихо добавил Чонин. — Чтобы погрузить и увезти. Незаметно.

— Ага. И сколько воры получат за эти тридцать ящиков? Им вообще денег хватит, чтобы заплатить за кражу и грузовик? Вон тот контейнер чей? Тоже ваш? Давайте проверим, вдруг из него тоже что-то украли?

— Но…

— Видите, его явно открывали этой ночью, — добил владельца Чонин.

Разумеется, все тридцать «украденных» ящиков нашлись в соседнем контейнере.

— Ну и вот что с ним делать, а? — сокрушался Чанёль. Везти в отделение, оформлять — столько пустопорожней мороки.

— Эй, — Чонин окликнул поникшего грузовладельца, — слышал что-нибудь об опасных грузах?

— Простите?

— Взрывчатые вещества, например. Было что-нибудь такое? Не открыто, конечно же. Не просто же так ты решил рискнуть и провернуть аферу с якобы украденным грузом. Был стимул, верно? Так знаешь что-нибудь? Если знаешь и расскажешь, легко отделаешься.

========== 4. Лишний на небе «ноль» ==========

День рождения Чанёля случился как-то внезапно даже для самого Чанёля. Он проснулся в этот день без праздничного настроения, врезался в Чонина, выходившего из ванной, буркнул вместо приветствия нечто нечленораздельное, а потом во время завтрака висел на телефоне, потому что позвонила мама и выдвинула ультиматум: либо Чанёль явится после работы в ресторан вместе с новым напарником, либо мама внезапно нагрянет в полицейское общежитие в разгар ночи и поставит всех на уши. Первый вариант был намного безопаснее и вкуснее, так что Чанёль предпочёл капитулировать, не сходя с места.

Отложив телефон в сторону, он хмуро порадовал Чонина:

— После работы мне придётся отвести тебя в мамин ресторан. Она жаждет посмотреть на тебя.

— О… Вот как, — озадаченно отозвался Чонин и опрометчиво поднёс чашку с какао к губам.

— У меня день рождения, вот она и решила убить двух…

Чонин поперхнулся и закашлялся. Придя в себя, уточнил:

— День рождения? У тебя? А раньше сказать было никак?

— Зачем?

— Не принято ходить на дни рождения без подарков.

— Уймись. Ты только узнал об этом, какой подарок?

Тем не менее Чонин куда-то сдёрнул во время обеда, а вернулся довольным.

— Что с тем делом?

— С каким?

— Помнишь русскую проститутку с миной в руках? — любезно подсказал Чонин, опустившись на стул за столом Чанёля.

— Помню. И что? Ну мало ли, что сболтнул тот придурок? Может, там и не было никакой взрывчатки? У нас ведь нет вообще ничего, с чем соваться к капитану? Чтобы нам поручили это дело, надо хоть что-то…

— Разве мину не изучили как следует? Можно попробовать сравнить образцы мины и того груза, о котором пел тот придурок.

— И что? Даже если совпадёт — мало. Кто-то мог просто доставить груз и после торговать мелкими партиями.

— Угу. Но ты просто подумай, что кто-то готов был взорвать мину в центре вокзала и принести в жертву уйму невинных людей. Я так понимаю, он просто не успел выдвинуть свои требования — вряд ли рассчитывал, что полиция управится так быстро. Но ты же не думаешь, что этим всё закончится?

Вообще-то Чанёль именно так и думал. Он по жизни был оптимистом и верил в доброе и светлое. Чонин оказался пессимистом — Чанёлю в противоположность. Хотя Чонину в принципе никогда не хватало лёгкости. Чанёль иной раз смотрел на него и изнывал от желания ляпнуть прямо на ухо: «Проще, легче, веселее. Улыбайся всё время и сияй — всё остальное само упадёт тебе в руки».

На тренировке Чанёль уже привычно полетал, пообнимался со стенами и матами, а после их с Чонином окружили в офисном помещении. Открыли шампанское, начали шумно поздравлять Чанёля, притащили тортик, нагрузили Чанёля подарками и затем отпустили на все четыре стороны.

Чанёль взял служебную машину, чтобы быстрее добраться до ресторана матери. Чонин тихо сидел рядом на пассажирском сиденье и смотрел в окно.

— Я видел.

— Что видел? — Чонин взглянул на него с искренним недоумением на лице.

— Ты даже глотка не сделал. Из бокала.

— Я не пью.

— Совсем?

— Вообще, — подтвердил Чонин и снова отвернулся к окну.

— Если человек не пьёт и не курит…

— Я курил. Когда-то, — тонко улыбнулся Чонин, продолжая смотреть в окно. — Бывает, что вспоминаю об этом иногда. Редко.

— А не пьёшь почему?

— Плохо переношу спиртное.

В салоне повисла неловкая тишина. Чонин покосился на Чанёля и вздохнул.

— Настолько плохо, что финал может быть совершенно безрадостным от одной рюмки любого напитка, который будет крепче двадцати градусов. И это не преувеличение. Надеюсь, этого достаточно, чтобы ты зря не обижался на тему того, что я якобы не желаю выпить за твоё здоровье. Могу и выпить, но кофе, например.

— Ясно, — протянул Чанёль и подумал, что это, скорее всего, правда, потому что он ни разу не видел, как Чонин пил или покупал спиртное.

Мама встретила Чанёля с распростёртыми объятиями, затискав в процессе ещё и ошеломлённого подобным приёмом Чонина. В ресторане их ждала личная кабинка с заставленным вкусностями столом. Спиртное немедленно заменили горячим шоколадом и молочным коктейлем.

— Вот. — Чонин положил перед Чанёлем чёрную вытянутую коробочку. Обычно матери и сестре Чанёля в похожих дарили браслеты.

— Что это?

— Подарок. — Чонин выразительно вскинул брови. — Не заоблачный, конечно, но, по-моему, очень на тебя похоже. И в твоём стиле. И точно пригодится, а это самое важное. Просто не люблю бесполезные подарки и вещи.

Чанёль хмыкнул, придвинул к себе коробочку, осмотрел и чуть ли не обнюхал.

— Не бойся, просто открой, — посоветовал Чонин с ослепительной улыбкой, напомнившей, что Чанёль влюблён по уши и прямо сейчас получает подарок не от кого-то там, а от человека, чьи трусы он имел наглость накануне украсть. А кража — это вообще-то преступление. Уголовно наказуемое, между прочим. Хотя вряд ли его посадят из-за трусов. То есть, могут, но для этого надо воровать трусы почаще и побольше, и у разных людей. Так сказать, рецидив, особо крупные, с отягчающими — и все дела…

— Что там? — почти шёпотом поинтересовался Чанёль, чтобы отвлечься от игры расшалившегося воображения, сподобившегося на мысленную экранизацию судебного процесса и смертную казнь через повешение за кражу нижнего белья в особо крупных размерах.

— Открой и посмотри, — фыркнул Чонин.

Чанёль погладил тёмное покрытие, покосился на Чонина, сглотнул, зажмурился и открыл футляр. Потом приподнял одно веко, второе — и уставился во все глаза.

— Что это?

— Арлекин.

— Что?!

— Камень такой.

Чанёль глупо таращился на светлый камень, переливающийся множеством ярких цветов и оттенков. Складывалось впечатление, будто бы внутрь камня впаяли мозаику из драгоценностей. Как живая радуга внутри минерала. Смотрелось красиво и завораживающе. Почти так же, как искренняя улыбка на смуглом лице Чонина.

— Это опалесценция, видишь? Как цветная мозаика, — негромко рассказывал тем временем Чонин. — И цвета меняются. Он относится к благородным опалам. Он мягкий и хрупкий, поэтому и не кольцо, а как подвеска. У тебя на ножике кольца нет, помнишь? Вот эту штуку можно нацепить. Я специально кольцо подбирал подходящее, с мельхиоровым покрытием. Арлекин легко узнать по полихромному мозаичному рисунку. Нравится? Вообще он выглядит жутко весёлым и проказливым. Мне сказали, он символизирует… — Чонин умолк.

— Что символизирует? — вскинув голову, поинтересовался Чанёль.

— Надежду, — ещё тише договорил Чонин. — Это очень капризный и непредсказуемый камень. Если тебе покажется, что он потускнел или «высох», окуни в чистую воду. Только обязательно в чистую. Его надо беречь от грязной воды или растворов всяких — в грязи он «умирает».