Они приезжали на ужин в дом родителей Чанёля уже раз десять, может, больше. Чонин познакомился с сестрой Чанёля, которая сейчас жила в Пусане. Каждый раз мама Чанёля предлагала им остаться на ночь, и каждый раз Чанёль изобретал причину, чтобы не оставаться. И с каждым новым разом придумывать оправдания становилось сложнее.

Так получилось и в этот раз.

— Вы могли бы остаться на ночь, — возмущалась мать Чанёля, когда они поздно вечером после ужина покидали дом. — Ну что за глупости, в самом деле?

— Нам ехать чуть, мам, да и вставать гораздо раньше, чем обычно. Общее собрание, — соврал Чанёль, наклонился к матери и тронул губами её щеку.

— Опять? Уже третье или четвёртое? Жду вас завтра на ужин, в это же время.

— Доброй ночи, — с изящным полупоклоном попрощался Чонин, но тут же был затискан и расцелован в щёки.

— Одевайся потеплее, птичка, не то простынешь, — поворчала для приличия мама Чанёля и отпустила их наконец.

Они устроились в салоне служебной машины, но Чонин молча отвернулся к окну. Чанёль бросил в его сторону пару косых взглядов и отметил выдвинутый вперёд чуть больше обычного подбородок. Это означало, что Чонин злится.

— Что не так?

Вопрос повис между ними без ответа. Чонин окончательно повернул голову вправо, и Чанёль мог видеть теперь только его затылок.

— Я не пойму, если ты не скажешь. Логично, да? Перестань кукситься или просто скажи мне в лицо, что не так.

— А ты не понимаешь?

Чонин поддался на провокацию и теперь возмущённо смотрел на Чанёля.

— Нет. Не понимаю.

— Ты ещё не запутался в том, что говоришь почти два месяца? Потому что я уже не помню, где правда, а где ложь.

— Ты предлагаешь сказать моей матери всё так, как есть? — возмутился теперь уже Чанёль.

— Хороший вариант. Зато врать больше не придётся.

— С ума сошёл?! Так вот просто взять и сказать матери, что её сын трахается с другим парнем, поэтому неудобно как-то оставаться на ночь и смущать всех…

— Останови, — внезапно велел Чонин. Сказал тихо, но таким тоном, что Чанёль невольно притормозил раньше, чем осознал, что сделал.

Чонин выскочил из салона, как будто он задыхался внутри, с шумом захлопнул дверцу и через минуту уже сидел на капоте, обхватив подтянутые к груди колени руками.

Чанёль пару минут пялился на его спину и плечи, потом вылез из салона тоже и позвал:

— Чонин-и…

— Отстань.

— Господи, да что теперь-то такое?

Чонин спрыгнул с капота и зашагал прочь от машины. Чанёль в недоумении смотрел ему вслед, потом плюнул и кинулся за ним, схватил за плечо и заставил остановиться.

— Ну? Я не понимаю! Правда. Я не могу сказать матери, что…

— …что я просто парень, с которым ты трахаешься, — договорил за него Чонин резко и зло, толкнул ладонью в грудь, заставив отступить на шаг. — Я об этом не думал. То есть, думал, что это будет звучать иначе. И означать будет тоже не это. Но знаешь, ты прав. Такое твоей матери точно лучше не знать. Да и мне, наверное, тоже не стоило знать это.

Чонин круто развернулся и вновь рванул прочь, и вновь Чанёль остановил его.

— О чём ты? Я уже вообще не понимаю, из-за чего этот скандал начался.

— Уже неважно, — тихо отозвался Чонин, отступив на шаг назад и грустно улыбнувшись. Чанёлю на секунду показалось, что губы у Чонина дрожат. — Мы всегда получаем меньше, чем ожидаем. Это нормально, надо просто помнить об этом, а я забыл. Поезжай домой, я пешком дойду. Мне всё равно ещё в школу надо.

— Какую школу? Ты не работаешь сегодня!

— Знаю. Хотел сам размяться. Потом увидимся.

— Чонин, но сейчас уже почти одиннадцать! — беспомощно крикнул ему в спину Чанёль, спрятав замёрзшие руки в карманы куртки. И тихо пробормотал: — Да что с тобой сегодня такое?..

Вспомнился визит генерала Чон Юнхо и беседа в коридоре. Может, поэтому? Но что такого Юнхо мог сказать Чонину?

Чанёль забрался в салон и захлопнул дверцу, потом принялся дышать на руки и размышлять. В общем-то, всё было прекрасно после его дня рождения. Между ними. Засыпать и просыпаться, сжимая в объятиях кого-то тёплого и ласкового — это прекрасное чувство, ни с чем не сравнимое. И знать, что этот кто-то сходит по тебе с ума — тоже. И доверяет уже настолько, что позволяет помогать с заживающей спиной и иногда подводящей ногой…

Разве что… ну вот от последних поездок в дом родителей Чонин, конечно, был не в восторге. И он всё время фырчал, как рассерженный кот, когда Чанёль придумывал убедительную причину, дабы не оставаться на ночлег. Наверное, можно было и остаться, но Чанёль боялся засыпать и просыпаться без Чонина рядом. Не потому, что страшно чего-то конкретного и определённого, а потому что страшно проснуться и понять, что его больше рядом нет и не будет, что больше просто не существует человека, который сходил бы по Чанёлю с ума, нуждался бы в нём, цеплялся бы за него так, как цеплялся Чонин. И страшно было спать вместе, потому что… потому что их могли услышать или застать в самый неподходящий момент.

Чанёль шатался по квартире привидением и ждал Чонина до двух часов ночи. Уже напридумывал себе бар, отравление алкоголем, больницу, морг и прочие гадости, когда сухо щёлкнул замок. Чонин не успел толком снять куртку, а Чанёль уже прижимал его к двери и водил ладонями по телу, словно проверял, точно ли всё в порядке, настоящий ли…

— Ты хоть знаешь, сколько времени?

— Какая разница? — Чонин вывернулся из его рук и повесил куртку в шкаф, взялся за шнуровку на ботинках.

— Всё ещё злишься?

— Я не злюсь.

— Злишься, — поник Чанёль.

— Нет, не злюсь. Просто… просто расстроен.

Чонин поставил ботинки на полку и выпрямился. Чанёль немедленно обхватил его со спины руками и пристроил подбородок на левом плече.

— Улыбнись, — тихо попросил он. Уголок рта с левой стороны, который Чанёль мог видеть, даже не дрогнул. — Пожалуйста, улыбнись, Чонин-и.

Чонин чуть повернул голову, словно в попытке спрятаться.

— Эй, я же твой, ты хочешь меня… потрогать?

Чонин стремительно развернулся и опалил его таким взбешённым взглядом, что Чанёль непроизвольно бросил ладони к его скулам, притянул к себе и утопил ярость в долгом поцелуе. Чонин сопротивлялся, старался высвободиться и оттолкнуть его, но Чанёль не позволил: дотащил до кровати, свалил на неё, раздел и крепко прижал узкие бёдра к матрасу. До этой ночи он ни разу не делал Чонину минет. Не потому, что не хотел, а потому что было незачем.

Тут вот впервые потребовалось.

Обычно это делал Чонин — для Чанёля, поначалу, пока Чанёль только привыкал к нему, или если они спешили и не могли себе позволить долгую любовную игру. Но в этот раз Чонин явно был сильно расстроен, что не могло не сказаться на его теле. Поэтому Чанёль терпеливо ласкал его член пальцами, губами и языком до первого тихого стона. Дальше пошло лучше.

Впервые удовольствие Чонина зависело только от Чанёля. Это чувство было необычным и непривычным, как и казавшаяся серебристой при лунном свете кожа. Чонин раскинулся на кровати, стиснув в пальцах тонкую ткань простыни. Он едва заметно дрожал, запрокидывал голову, кусал губы, чтобы заглушить тихие стоны, выдирался из рук Чанёля и пытался ускользнуть, поставить точку, только Чанёль не позволял — держал крепко, настойчиво целовал и прикасался с нежностью к самой чувствительной части тела.

Потом Чанёль укрыл их обоих одеялом и обнял Чонина, привлёк к груди, тронул губами веки, переносицу, пометил поцелуем висок и закрыл глаза. Он засыпал рядом с Чонином, держался за Чонина и верил, что проснётся вместе с Чонином.

Но проснулся в одиночестве.

Чонин отыскался в ванной, казался обычным, но у Чанёля кошки скребли на душе.

Днём пришёл вызов из спецотдела, и капитан Бан забрал с собой Чонина. Они отправились по вызову, чтобы уточнить ряд деталей как с той миной на вокзале, так и с подстреленным типом. Ещё ходили слухи, что нашли вторую мину, поэтому спецотделу требовался Чонин для сравнения самодельных мин.