Шивон предполагал, что дело в какой-то детской травме, потому что все способы приучить Кёнсу к воде пошли прахом. Первое время Кёнсу даже из обычной помывки в душе или ванной устраивал трагедию вселенского масштаба. И ушло два года на то, чтобы он начал воспринимать душ и ванну нормально. И именно на этом острове Шивон пытался отучить его от иррационального страха. Некоторого успеха он достиг, конечно. Кёнсу спокойно заходил в воду, отлично чувствовал себя на мелководье, но когда оказывался в воде по пояс, начинал нервничать. Незаметно. Однако стоило потерять ощущение дна под ногами — и Кёнсу принимался жалко барахтаться. Самоконтроль помогал вернуться на безопасную глубину и твёрдо встать на ноги. Работало это только в тех случаях, когда дно было рядом. То есть, технически Кёнсу умел плавать, но совсем недолго. Если же его выкидывали за борт в открытом море… Грустно это было.
С нырянием дела обстояли и того хуже. Кёнсу не нырял вообще. Не умел. Даже в теории. И вид вновь ушедшего под воду Чонина его просто убил. Ну что вообще интересное могло быть под водой? Да ещё и для слепого?
Вынырнул Чонин близко от берега, смахнул с лица мокрые волосы и привычно свистнул сквозь зубы. Чип обиженно тявкнул и бочком полез в воду, плюхнул лапами, когда вода дошла ему до горла. Чонин двинулся на звук, ступил на дно и добрался до Чипа уже шагом. Вода доходила ему до пояса, когда он прикоснулся к мокрому меху.
— Кто бы мог подумать, что ты такой трусишка, — пробормотал он, подтянув Чипа ещё немного ближе к берегу. Уселся на мелководье и потрепал дрожащего Чипа по загривку.
Кёнсу молча разглядывал смуглую спину, усыпанную мелкими каплями, широкие плечи и обнажённые бёдра. Потом поискал взглядом одежду Чонина. Её аккуратно сложили в паре метров от воды. Там же валялись кроссовки.
— Долго будешь пялиться? Или присоединишься?
Кёнсу вздрогнул от неожиданности, но всё же неохотно стянул одежду и осторожно шагнул к воде. Добрался до Чонина, сел рядом, отметив, что вода хорошо прогрелась. Хотя полдень уже, почему бы и нет?
— Ты хорошо плаваешь, — тихо заметил он, покосившись на Чонина.
— В сравнении или вообще? — неожиданно хмыкнул Чонин, опёрся на выпрямленные руки и запрокинул голову, подставив лицо под солнечные лучи.
— Вообще. Как ты ориентируешься? Разве не опасно отплывать далеко от берега?
— Чип лает, что ещё нужно? Ну и есть ты. А ты, вроде как, за мной присматриваешь. Нет?
— Я не умею плавать, — предупредил на всякий случай Кёнсу, решив, что такое объяснение будет самым лучшим. Признаваться, что боится воды, он не хотел, как и вообще хоть что-то объяснять и рассказывать о своих с водой взаимоотношениях. — Будет здорово, если ты не станешь заплывать слишком далеко — буду меньше нервничать.
— Могу научить тебя плавать, — невозмутимо пожал плечами Чонин. Кёнсу поплохело — на это он точно не рассчитывал.
— Не стоит. Не научили до сих пор, и ты не сможешь.
— То есть, ты даже не даёшь мне попытаться?
— Это глупо. И пустая трата времени.
— Откуда тебе знать?
Чонин поднялся на ноги и протянул ему руку. Обнажённый, мокрый — и солнце за его спиной. Он прямо сейчас походил на водного духа или морского бога. Кёнсу неуверенно прикоснулся к твёрдой ладони. Учиться плавать он не хотел вовсе, но это тоже своего рода испытание. На то самое доверие. Откажись он — и Чонин уж точно вряд ли станет доверять ему сам.
Кёнсу различил тихий смешок и вскинул голову. Чтобы замереть на месте. Потому что Чонин улыбался. Улыбался по-настоящему. Впервые — для Кёнсу. Чонин светился — озорством в каждой чёрточке. Серьёзный Чонин и Чонин улыбающийся напоминали двух разных людей. Зато Кёнсу хорошо теперь понимал, почему Хон Сончжин не пытался заставить Чонина прийти к нему, почему Хон Сончжин так желал, чтобы Чонин пришёл к нему сам. Потому что такую улыбку не выбить силой, не купить, не украсть. Её можно получить лишь в дар. По доброй воле. Никак иначе. И Хону проще в самом деле убить Чонина, чем позволить кому-то другому получить эту улыбку.
— Не бойся, тут всё ещё мелко.
Кёнсу и не боялся. Он вообще забыл, что они собрались делать. Просто поднялся на ноги, шагнул к Чонину, провёл ладонью по груди вверх, обхватил за шею руками и попробовал сияющую улыбку губами. Не позволил Чонину отстраниться и потянул к себе. Тянул, пока не споткнулся и не плюхнулся в воду вместе с Чонином, но и тогда не отпустил. Они кое-как выползли из воды, но тут же растянулись на согретом солнцем граните, заодно намочив одежду Кёнсу.
Это было неправильно, но Кёнсу по-прежнему не отпускал Чонина. Неправильно, потому что Кёнсу не испытывал желания близости — до этого. До этого близость всегда рассматривалась им как инструмент. Но не сейчас. Ведь он уже всё решил и собирался убить Чонина. Секс с Чонином больше не имел смысла при таком раскладе, и Кёнсу не планировал ничего подобного. Только прямо сейчас он с силой прижимал Чонина к себе, целовал и не собирался останавливаться.
Помимо умения танцевать Чонин обладал ещё одним несомненным талантом — умением ломать все планы Кёнсу и спутывать карты именно тогда, когда этого никто не ждал. Он с лёгкостью вносил хаос в любую упорядоченную систему Кёнсу. Спонтанно, но иногда казалось, что это похоже на расчёт.
Хотя в эту конкретную минуту на расчёт походило вообще всё. Каменная плита под спиной Кёнсу нагрелась, впитала в себя тепло солнца, а Чонин был ещё горячее. Прозрачные капли на их телах таяли будто по волшебству, а рядом шептали что-то неразборчивое волны, мягко набегавшие на берег. Ни души вокруг, только они двое, Чип и высоко в небе — солнце.
Тишину глубоких жадных поцелуев разбавляло сдвоенное тяжёлое дыхание. Плеск волн сливался с гулким стуком сердца, отдававшимся даже в висках. Кёнсу крепко удерживал смуглое гибкое тело, не позволяя отстраниться даже на сантиметр. Так близко, чтобы Чонин чувствовал возбуждение Кёнсу. Чтобы не мог отказаться от сделанного ему предложения.
“Улыбнись. Ещё хоть один раз. Только для меня и так, как умеешь только ты”. Кёнсу ни за что не сказал бы это вслух, но ничто не мешало ему повторять это в мыслях раз за разом, словно мантру. Он смотрел Чонину в лицо и не собирался отводить взгляд.
Читать под тёмными ресницами было нечего, зато резкие черты менялись. От лёгкого удивления до откровенного желания.
Чонин приподнялся над Кёнсу, оперевшись руками о гладкую каменную поверхность, потом прижался бёдрами к бёдрам Кёнсу и с нарочитой медлительностью потёрся. Кёнсу держался изо всех сил — безумно хотелось прикрыть глаза от удовольствия, потому что о его напряжённый член тёрся столь же напряжённый член Чонина. Даже мышцы живота заныли от нарастающего возбуждения, как и мышцы на внутренней стороне бёдер. Кёнсу уже плохо понимал, что он делает и как. Просто отпустил поводья и позволил телу самому решать, что и как будет дальше. Раздвинул ноги, сжал ими бока Чонина, чтобы лучше ощущать каждое движение и быть близко до предела.
Затуманенный предвкушением разум ещё подавал признаки жизни, поэтому Кёнсу дотянулся кончиками пальцев до валявшихся неподалёку брюк и нашарил в кармане тюбик со смазкой, а вот на поиски презерватива его уже не хватило. Он обхватил руками Чонина и попытался одновременно скрутить крышку с тюбика, пока горячие губы измеряли в поцелуях его шею от уха до ключицы. Чонин осторожно прикусил зубами кожу у основания шеи. Со слабым стоном Кёнсу дёрнулся и скрутил-таки крышку. Она покатилась по камням. Кёнсу выпустил из пальцев и тюбик, едва кожу похолодило выдавленной смазкой. Поскольку Чонин был очень занят его шеей и отлипать от неё точно не собирался в ближайшее время, Кёнсу пришлось самому засунуть в себя пальцы. Причём Чонин ему мешал, тесно прижимаясь и не позволяя свободно орудовать зажатой между их телами рукой. Не специально мешал. Скорее, не улавливал нюансы до конца, поскольку ни черта не видел.
Кёнсу невольно насадился на пальцы слишком резко, когда Чонин добрался до его груди и плавно обхватил пальцами сосок, постепенно усиливая нажим. Поглаживание переходило в трение, а трение — в пощипывание. От мягкой неги к пылающему возбуждению, а от возбуждения к тонкой боли, разбавленной острым удовольствием. С новым тихим стоном Кёнсу раскинулся под Чонином, вскинул бёдра, чтобы потереться и подсказать, что Чонин необходим ему ещё ближе. Внутри. Глубоко.
