Чонин был просто мишенью, не больше. И Кёнсу точно знал, как мало Чонину отпущено времени. Только сожалений и не хватало. Будь Кёнсу новичком, это можно было бы пережить и списать на нехватку опыта, но Кёнсу не был новичком. Ему не нужен личный камень преткновения в карьере. Ему не нужен Чонин.

— Какао, купил сегодня то, что было. Не знаю, понравится тебе или нет. — Он аккуратно поставил перед Чонином чашку, тот кивнул и поднёс к губам ложку с мелко нарезанными фруктами. Чонин даже ел красиво, хотя ничего не видел. Жаль, что при себе никакого из любимых ядов нет. Если б был, Кёнсу, пожалуй, прямо сейчас приправил бы и салат, и какао. И плевать на инструкции.

И Кёнсу в очередной раз поспешно отвернулся.

— Есть планы на день?

— Тренировка, сходить в агентство и попробовать сцену, обед, тренировка, потом ты почитаешь мне перед ужином.

— Хочешь на обед и ужин что-нибудь особенное?

— Нет.

Кёнсу вздохнул и налил себе какао.

— Ты хоть иногда проводишь время с друзьями?

— У меня их нет. — Коротко, чётко и ясно.

Кёнсу не рискнул расспрашивать дальше и проводил Чонина внимательным взглядом — закончив с завтраком, тот отправился в зеркальную комнату в компании Чипа. Кёнсу вымыл посуду, перекусил и уселся за столом, чтобы написать отчёт заказчику и отправить сообщение в контору.

Ответ от заказчика пришёл раньше.

«Меня интересует ваша ориентация».

Кёнсу удивлённо вскинул брови.

«Простите?»

«Быть может, вам удастся сблизиться с ним быстрее, если вы его соблазните? Мне плевать на детали, главное, чтобы между вами и Чонином как можно скорее возникли близкие отношения. Он должен вам доверять, как помните. Вы можете это сделать и хоть как-то форсировать события?»

Кёнсу задумчиво побарабанил пальцами по столу. О своей ориентации он никогда особо не задумывался и сексом не интересовался. Пару раз ему поручали задания, предусматривающие сексуальные контакты в основных условиях, и он воспринимал это как рабочий момент — так его учили.

«Я попробую, но Чонин человек довольно сложный», — написал он в ответ заказчику.

«Уж постарайтесь. Вы довольно симпатичны. И я в курсе, что он сложный, но и мне надоело ждать. Используйте своё обаяние».

«Вряд ли это имеет хоть какое-то значение. Он всё равно не видит. Это дополнительная сложность».

«Конечно. И всё же — постарайтесь сделать это. Не думаю, что это невыполнимо. Он горяч сам по себе, а секса у него давно не было. У вас должно получиться. Тем более, он же не видит, значит, ему всё равно, с кем».

На месте заказчика Кёнсу не испытывал бы такой уверенности. Особенно в свете ответа Чонина по поводу друзей. Друзей нет у тех, кто никому не верит. Да и как можно очаровать и соблазнить того, кто ничего не видит? Чем именно его соблазнять? Вот это Кёнсу плохо себе представлял. Кажется, у самого Чонина было намного больше шансов соблазнить Кёнсу, потому что Кёнсу мог его видеть и видел. Каждый день, почти двадцать четыре часа в сутки.

Ближе к полудню Кёнсу заглянул в комнату с зеркалами. Чип лежал рядом с дверью, играла музыка, но Чонин не танцевал — просто стоял в центре и хмурился. Затем сбросил с ног обувь и сердито отшвырнул. Стиснув кулаки на миг, он начал танцевать, но почти сразу остановился, сделал резкий выдох и попробовал снова. Всего несколько секунд — и он раздражённо уселся на полу, скрестив ноги. Ещё и ударил кулаком в пол.

Похоже, у него что-то не получалось, хотя Кёнсу так и не понял, что же именно. На его взгляд, каждое движение Чонина по-прежнему оставалось отточенным и эмоциональным, невыразимо правильным и естественным. Однако сам Чонин думал иначе, сомневаться в этом не приходилось, наблюдая такую реакцию. К тому же Кёнсу отмечал для себя раньше, что Чонин болезненно воспринимает мельчайшее несовершенство — особенно в своих танцах. Единственная крошечная помарка могла выбить Чонина из колеи надолго. И вот в такие минуты Чонин становился вспыльчивым и раздражительным, неуправляемым. И пребывал в дурном расположении духа до тех пор, пока не приводил всё требуемое к идеалу.

Поразмыслив немного, Кёнсу спросил вслух:

— Что-то не так?

Чонин резко вскинул голову и безошибочно повернулся к источнику звука. Кёнсу знал, что он слепой, но эта вот чуткость к звукам порой его пробирала. Становилось не по себе, когда он видел мгновенную реакцию и стремительный разворот.

— Не твоё дело.

Как и ожидалось.

— Я в твоём распоряжении, если что, — негромко произнёс Кёнсу ненавязчивым тоном. — Это красиво. Могу я посмотреть? Не мешаю?

Чонин промолчал, подошёл к плееру, переставил мелодию на начало, чуть помедлил, но всё же продолжил танцевать. Он прогнал танец три раза, и только тогда Кёнсу сообразил, в чём дело. Чонин сам ничего не видел, но чувствовал, что что-то не так. Зато Кёнсу всё видел.

— На второй минуте, когда ты крутишься… ну вот те быстрые вращения несколько раз подряд. Так вот, ты в конце останавливаешься чуть-чуть не там. Как бы тебе объяснить… На одиннадцать вместо двенадцати, понимаешь? То есть, если бы ты был на сцене, то…

Чонин повторил вращение и резко остановился.

— Так?

— Да, вот теперь идеально.

Чонин кивнул, снова поставил трек сначала и начал танец заново. И станцевал без помарки. Трек закончился, и Чонин замер на месте. Кёнсу не удержался и похлопал ему.

— Здорово.

Чип тихо тявкнул, поднялся, подошёл к Чонину и потыкался носом в колени.

— В агентство прямо сейчас пойдём? — сразу поинтересовался Кёнсу, взглянув на наручные часы.

— Да, только в душ схожу.

Кёнсу переоделся, пока Чонин торчал в душе. Вышли они из квартиры спустя полчаса в компании неизбежного Чипа. Чонин привычно держался за жёсткий поводок, а в лифте провёл пальцами по светлой рубашке, проверяя швы.

— Всё отлично, — поспешно заверил его Кёнсу, — разве что расчесаться ты забыл. Можно?

Чонин подумал немного, потом слегка наклонил голову. Кёнсу прикоснулся пальцами к взлохмаченным тёмным волосам и поворошил их. Густые пряди непослушно возвращались в исходное лохматое состояние. Кёнсу терпеливо расчесал пальцами чёлку и кое-как уложил её более или менее сносно. Волосы Чонина под ладонями были жёсткими и непокорными, но гладкими при этом и необъяснимо тёплыми.

— Вот так уже лучше, — пробормотал он и неохотно убрал пальцы подальше от Чонина.

— Спасибо.

Спокойное лицо, «пустой» взгляд и влажный блеск клубничного бальзама на губах. И ещё Чип — тот наклонил голову и проникновенно смотрел на Кёнсу будто бы исподлобья, словно никак не мог решить, цапнуть прямо сейчас или повременить. Решил повременить и отвернулся.

В агентстве им выделили машину и шофёра, после чего они отправились вновь пробовать сцену. В зале метался персонал, что подготавливал помещение к грядущему мероприятию. Их же провели прямиком к сцене, где всё уже было готово.

— Справитесь самостоятельно? Или прислать к вам кого-нибудь? — торопливо спросил распорядитель, одновременно копаясь в ворохе документов.

— Сами, — решительно отрезал Чонин. — Чип, лестница.

Пёс тут же двинулся к ступеням, показывая Чонину дорогу. Кёнсу — следом. Они поднялись на сцену из зала и остановились. Чонин медленно поворачивал голову то вправо, то влево. Вокруг перекрикивались люди, а Кёнсу не понимал, что именно нужно было Чонину.

— Это лестница из зала. Тут…

— Расстояние вправо и влево по десять метров? — перебил его Чонин.

— Примерно так.

— Вглубь тоже метров десять?

— Больше.

Чонин кивнул и пошёл вперёд. Кажется, он считал шаги. Кёнсу шагал за ним и за метр до перегородки, украшенной логотипом, окликнул:

— Стоп.

Чонин вытянул левую руку, сдвинулся с места и коснулся пальцами шершавой поверхности.

— Ясно.

Кёнсу потом бегал за ним, пока он ходил по сцене в какой-то непонятной последовательности.

— Где лестница из-за кулис?

Кёнсу отвёл Чонина к искомой лестнице. Они спустились и исследовали пятачок перед лестницей, после чего Чонин проделал обратный путь в одиночку, вышел в центр сцены и стал медленно двигаться без музыки. Кёнсу время от времени узнавал рисунок того танца, что Чонин репетировал сегодня. Закончив, Чонин вернулся к лестнице с такой уверенностью, словно вдруг стал видеть.