====== VI.Удары судьбы ======

VI. УДАРЫ СУДЬБЫ

Алукард

Как я мог?! Почему допустил подобное, позволил этому произойти?! Слава небесам, Интегра оказалась жива! Но я разрушил то хрупкое доверие, что установилось между нами за этот вечер. Она боялась меня, постаралась замедлить, чтобы попытаться убежать. Я поймал ее и уговорил успокоиться, она даже согласилась, чтобы я отвез ее в поместье, но… Она непрерывно излучала волны злости и ненависти, страха и решимости, и, хуже всего, боли, разочарования и обиды. Это был сокрушительный и подлый ход: она проявила лояльность, а я нанес предательский удар в спину. Смогу ли я когда-нибудь наладить отношения вновь? Когда мы подъехали к поместью, леди уже была на пределе, и последней каплей стала попытка Уолтера выяснить у меня произошедшее. Девушка постоянно срывалась на крик и была ужасно груба, она явно находилась на грани истерики. Я чувствовал, как растет боль в ее груди – я не мог даже помыслить, что принесу ей такие страдания своим поступком. Она пресекала все мои попытки заговорить и как-то объясниться и несколько раз ударила, но это не приносило ей облегчения. К моему ужасу, она решила заточить меня в подвальной тюрьме и немедленно воплотила это желание в жизнь. Закончив ритуал, леди потеряла последние остатки сил, но вездесущий Уолтер как всегда оказался рядом, и увел ее. Напоследок Интегра еще успела посоветовать дворецкому поговорить со мной как можно быстрее, пока я еще способен ответить на интересующие его вопросы. Впрочем, это было сказано с издевкой и не всерьез.

Вот и все. Похоже, я потерял ее навсегда. От подобной мысли в груди болезненно сжался какой-то комок, и захотелось что-нибудь сломать. Может, хозяйка остынет через какое-то время и изменит свое решение? Или попадутся особо сильные вампиры, и организация не сможет обойтись без моей помощи… Идиотские попытки убедить себя, что все как-нибудь утрясется! Я ведь прекрасно знаю, что Интегра сильная и, если захочет, прекрасно справится без меня. Неужели мне никак нельзя все исправить? Я сидел, привалившись к стене и погрузившись в тягостные раздумья, когда услышал тихий голос:

– Алукард! – Голос Уолтера, он все-таки пришел! Я переместился к двери. – Все-таки поведаешь, что произошло? – И я рассказал ему все о том, как совершил огромную ошибку.

– Как Интегра? – Спросил я после недолгого молчания.

– Спит, она очень слаба и находится в душевном расстройстве. Как ты мог так глупо сорваться?! – В голосе дворецкого слышался упрек. Я промолчал.

– Как думаешь, долго она меня здесь продержит?

– Не знаю, Алукард, ты поступил подло по отношению к ней, и вряд ли она так легко забудет о произошедшем.

– Не хотелось бы просидеть в этом подвале еще пару десятилетий. Может, когда она остынет, ты попросишь Интегру… – Начал я.

– Нет. – Оборвал меня Уолтер. – Я не стану разговаривать с леди о твоем освобождении. Это даже к лучшему, что ты теперь запечатан.

– В каком смысле? – Опешил я.

– Когда сэр Артур подхватил воспаление, он, будучи человеком практичным, рассматривал вариант своей возможной кончины. Поэтому он продумал различные меры для обеспечения безопасности своей дочери, и в первую очередь от тебя, ведь он подозревал, что, возможно, Интегре придется выпустить тебя в скором времени.

– Но чего он боялся? Что я убью ее? И зачем он передал мне ожерелье Мины?

– Нет, убийство дочери не страшило его, ведь тогда она попала бы в рай, и была счастлива рядом с родителями. Милорд опасался, что оказавшись в твоем обществе в столь юном возрасте, леди попадет под твое влияние и так или иначе собьется с пути истинного.

– Что ты имеешь ввиду? – Ничего не понимаю!

– Не притворяйся Алукард! Ты прекрасно понимаешь, что на ребенка можно легко повлиять окружающим, и уж ты-то не упустил бы подобной возможности. А окажись леди рядом с тобой во время переходного периода, и вообще страшно подумать, какие идеи ты зародил бы в ее голове. И хуже всего, девочка могла бы влюбиться в тебя, ведь при ежедневном нахождении в обществе кого-либо, создается связь, которая со временем только крепнет, и способна привести к определенным последствиям. Неужели ты думаешь, что сэр Артур оставил бы дочь расти в таких условиях? Именно поэтому, он настаивал на скорейшем отъезде девочки в закрытую школу, чтобы изолировать ее от чудовища на период взросления, пока она не научится самостоятельно оценивать ситуацию и противостоять различным искушениям. Для пущей надежности сэр Хеллсинг передал тебе ожерелье, чтобы напомнить о том, к каким результатам может привести тесное общение вампира и человека. Но, как видишь, и этого оказалось мало. Ты все равно умудрился вскружить ей голову, и в этом есть и моя ошибка! Таким образом, сейчас нет ничего лучше, чем сложившаяся ситуация: леди будет избавлена от твоего общества, а злость и обида за нанесенную боль вытеснят зародившуюся симпатию.

– Но почему ты ничего не сказал о моих чувствах? Разве не могу я испытывать что-то к Интегре? – Со скрытым волнением спросил я.

– Отличная шутка, Алукард! Испытывать уважение к кому-то – твой предел, поэтому никто даже не пытался рассматривать возможность возникновения каких-то нежных чувств у слуги дьявола. – Насмешливо произнес дворецкий.

– Ты отказываешь мне в способности чувствовать?! – Не поверил я своим ушам. Разве случай с Миной не доказал обратное?

– Разумеется, ты бы смог убедить в своих так называемых «чувствах» невинную девушку, чтобы извлечь из этого выгоду, но предполагать нечто большее, кроме эгоистичных планов чудовища было бы непростительно глупо. А тем более, неужели ты забыл, что одержим? А это значит, что даже если бы свершилось невозможное, и в тебе вдруг проснулось что-то столь чистое, как привязанность, твоя темная сущность уничтожила бы всех, кто стал ее объектом. Что ж, пожалуй, я поговорил обо всем, что хотел, и теперь пришло время откланяться. Прощай, Алукард, возможно это была наша последняя встреча. Больше я не приду поболтать с тобой, я нужен своей леди.

Я ничего не ответил, и Уолтер ушел. Если даже он, знающий меня достаточно хорошо, счел идею каких-либо чувств смехотворной, то та, которую я обманул, точно никогда не поверит в искренность моих намерений. А ведь я, кажется, действительно…она разбудила что-то в моем сердце. Но теперь я все испортил и иссохну в этом чертовом подвале… А что если в следующее свое пробуждение я обнаружу, что Интегра давно умерла? Что я тогда буду делать?! От подобного предположения накатила резкая боль, грудь сдавило, а глаза как-то странно защипало. Я почувствовал что-то влажное на щеке, провел рукой и увидел кровавые следы на перчатке. Я что плачу? Эта мысль повергла меня в ступор на несколько минут, а алые капли продолжали ползти по лицу, срываясь вниз, падая на костюм, оставляя материальные следы моей боли. Отчаяние и безнадежность давили непосильным грузом все сильнее, и тогда я закричал словно раненое животное, понявшее всю безысходность своего положения. Я кричал снова и снова, пока оцепенение не сковывало разум; кричал до изнеможения всю ночь и все последующие ночи, пока вся кровь не иссякла в моих венах, и я не перешел грань, за которой был лишь высохшим безжизненным трупом.

Интегра

Я открыла глаза и не сразу поняла, где я, и что произошло накануне. Только на душе был противный горький осадок, и так и тянуло всплакнуть. За окном осень вступала в свои права, затянув все небо низкими тучами, придающими мрачный вид лишенному солнечного света городу. Плохо встречать новый день в унылом расположении духа, но ничего не поделаешь…А плакать я не буду, сама виновата, что дала себя провести, тем более, что до этого мама предупреждала меня во сне. Сейчас самое время заняться делами, в конце концов, именно для этого я провела в школе шесть лет. Я оделась, привела себя в порядок и отправилась в кабинет отца, а точнее теперь уже мой. Сев за стол, я разложила перед собой бумаги, и погрузилась в их содержание. Не знаю, сколько времени прошло, но Уолтер сообщил, что обед подан, и я спустилась в гостиную. Трапеза прошла в давящей тишине: вероятно, дворецкий не знал как вести себя со мной после вчерашнего, а меня что-то не тянуло на разговоры. Когда атмосфера стала совсем гнетущей, ее нарушил телефонный звонок, и Уолтер пошел ответить. За время его разговора я как раз успела доесть, и направилась наверх, но голос дворецкого догнал меня на середине лестницы: