====== I.Совершенное оружие ======
I. СОВЕРШЕННОЕ ОРУЖИЕ
Папа… Твое лицо такое спокойное и умиротворенное. Я редко видела тебя таким, всего несколько раз. Ведь тебе всегда приходилось ездить на встречи с влиятельными людьми, слушать их бесконечные бессмысленные разговоры, выполнять их поручения и дурацкие прихоти. Хотя, я не права, твоя работа очень важна, и нельзя сказать, что всякий, кто имеет власть или деньги, мог указывать тебе, что делать. Просто… Ты постоянно засиживался до полуночи с бумагами и картами, вечно должен был быть готов выехать на место беспорядков по первому требованию. Даже когда выдавалась свободная минутка, ты не мог расслабиться и перевести дух. Любил ли ты дело, которому посвятил всю свою жизнь? Думаю, очень. Даже больше, чем свою дочь… Порой мне кажется, намного больше. Я всегда хотела быть с тобой, проводить вместе выходные, ходить гулять в парк, играть и смеяться. Я хотела, чтобы ты был обычным человеком с обычной, пусть даже скучной работой. А я бы ходила в городскую школу, получала двойки время от времени и просила тебя помочь с уроками. Просто отец и просто дочь. Но эти мечты об обычной жизни были такой же фантастикой для нас, как что-то из ряда вон выходящее для других. Конечно, ты любил меня…по-своему. И мы проводили время вместе: ты, я и твоя работа. Мы всегда говорили о ней и иногда обо мне, как о твоей будущей преемнице. Каждый миг, что был нам отпущен, ты старался научить меня чему-то новому, чтобы в будущем я была достойна твоего дела, чтобы стала отличным специалистом, чтобы верно служила Ордену. Я хотела, чтобы ты обнял меня, улыбнулся, рассказал какую-нибудь веселую историю, но я слушала твои лекции. По будням, когда ты был особенно загружен и пропадал на работе допоздна, я вставала по будильнику, как ты всегда учил, и должна была заниматься. Но прежде чем сесть за учебу, я всегда выглядывала в окно нашего особняка и смотрела, как дети идут в школу. Девчонки весело болтали, обмениваясь новостями, мальчишки громко смеялись и дурачились. Порой мне безумно хотелось выйти к ним, но я брала книги и садилась за стол, ведь ты этого хотел. Я никогда не говорила тебе, как одиноко и тоскливо мне бывает порой, как не хватает человека, с которым можно поговорить, поделиться мыслями. Я всегда хотела, чтобы ты был этим человеком, но у меня не было даже друга или знакомого. Иногда я задумывалась, видел ли ты во мне хоть что-то, кроме своей будущей замены, была ли я важна для тебя по-настоящему, нужна ли я тебе. Не помню, чтобы ты когда-нибудь меня хвалил. Несколько раз ты одаривал меня одобрительным взглядом, и тогда мне казалось, что серый свет моих будней окрасился золотом нежданного солнца. Но по-настоящему счастливым ты был только после успешно выполненной работы. Временами я ненавидела тебя за эту одержимость. Я много раз спрашивала себя, почему все это имеет для тебя такое большое значение. Знала ли я хоть что-нибудь о тебе? Я ведь так ни разу и не решилась заговорить о чем-то, что меня интересовало. А теперь у меня нет такой возможности. Ты прошел свой земной путь и закончил его с чувством выполненного долга. И отошел с миром, обретя недоступный при жизни покой. Ты оставил меня…и свою любимую работу, которая теперь стала моей. Но я не хочу, я ненавижу все это! Почему ты ушел так рано и взвалил на меня эту ношу?! Я ведь еще ребенок, я не готова взять такие обязанности, мне нужна помощь, совет! Я хочу, чтобы ты был рядом… У меня не осталось никого…
– Леди? Вы в порядке? – шепот Уолтера, нашего (теперь уже только моего…) дворецкого, вырвал меня из круговорота тяжких раздумий. Оказывается, похоронная процессия уже входит в храм. Я машинально переставляла ноги с самого начала, а теперь поняла, что вероятно смотрела на отца всю дорогу. Было отчего забеспокоиться. Хотя с другой стороны, какое мне дело до них? Что они вообще понимают? Я даже не знаю, кто эти люди, и что им до отца и его смерти. Я только сейчас обратила внимание, как много народу пришло попрощаться с умершим. И вновь размышления… Краем глаза я заметила, что Уолтер все еще выжидательно на меня смотрит. Чего он хочет? Я стала лихорадочно рыться в памяти, пытаясь припомнить произошедшее за последние несколько минут. Ах да, он что-то спрашивал…о том…о том, что…ох… – Вы в порядке? – он повторил вопрос, вероятно заметив отсутствие понимания в моих глазах.
Какое уж тут в порядке. Меня вдруг начал душить истерический смех, и я испугалась, как бы никто не заметил.
– Да, я в норме. – еле выдавила я.
Столь простая фраза далась мне неожиданно тяжело. Никогда не думала, что губы могут быть такими непослушными. На мгновение меня даже испугало собственное состояние. Зато смеяться как-то расхотелось.
Процессия полностью зашла в храм, все расселись и началась месса. В этот момент на меня накатила волна апатии. Я тупо смотрела на свечи несколько минут, часов, а может и дней, как будто оказалась вне времени. В голове было абсолютно пусто, тело оцепенело, и это было хорошо. Потому что не больно, потому что тоска не душит слезами, потому что не чувствуется одиночество.
Кто-то легко коснулся моей руки и вложил в нее венок из цветов:
– Нужно попрощаться, леди…
Попрощаться? С кем? Мне нет ни до кого дела. Мысли разбегаются, как испуганные муравьи, беспорядочно кидаясь из стороны в сторону. С трудом собираю их в кучу, встаю и иду к гробу. Каждый шаг делать так трудно, будто ноги одеревенели, да еще и вязнут в трясине. Пройдя кажущийся бесконечным путь, стою и долго смотрю на его лицо. Наверное, слишком долго, а вокруг тишина, все терпеливо ждут, когда же впавшая в транс девчонка наконец сделает, что нужно, и отойдет, уступая место следующему. Молча, надеваю венок на голову отцу, целую в лоб и направляюсь прямиком к выходу. Мое место уже занял какой-то важный господин. Он начинает говорить, что-то бессмысленное вроде того, каким хорошим человеком был отец, как его будет всем не хватать. Ускоряю шаг, стараясь не сорваться не бег. Проходя мимо двух пожилых дам, слышу как они перешептываются:
– Бедняжка, ей всего-то двенадцать!
– Да уж, такое горе. И неужели они думают, что ребенок сможет управляться с делами, да еще и когда такое несчастье навалилось?
Вот бы заткнуть уши, не хочу ничего слышать! Если я сейчас не выйду на свежий воздух… Чуть ли не бегом добираюсь до двери, выскальзываю наружу. И попадаю под дождь. Спасибо за этот подарок! Прощальные речи растянутся на час не меньше, а я смогу побыть одна. Оглядываюсь по сторонам и никем не замеченная прячусь под сенью деревьев среди надгробий. Без сил падаю на землю, корчась в рыданиях, которые заглушает кстати раздающийся раскат грома. Я бьюсь в истерике все неистовей, так что все тело трясется будто в эпилептическом припадке, но легче не становится. В груди стремительно расширяется огромная дыра, пустоту которой ничем не заполнить. Я катаюсь по земле, вырывая траву зубами и ногтями. Одежда промокла насквозь, но мне ни капли не холодно, кожа пылает как огонь преисподней, в которую провалилась моя душа. Слезы иссякли, а сними и ярость. Резко накатывает слабость, и я задыхаюсь, судорожно всхлипывая. Грязные мокрые волосы налипли на лицо, но у меня нет ни сил, ни желания их убирать. Я просто хочу остаться здесь, забыться, умереть. Сворачиваюсь клубком и останавливаю взгляд на ближайшей травинке. Может, если я не буду двигаться, будет не так больно от черной дыры, занявшей место сердца в груди? Я уже не всхлипываю, тело замерло, лишь иногда по нему пробегает дрожь, как напоминание о недавней истерике. Слушаю шум дождя, ветра и шелест листьев. Боже, дай мне уснуть здесь и не проснуться… А глаза и правда закрываются, веки отяжелели, реальность расплывается. Хорошо…
Сквозь пелену, закрывшую меня от внешнего мира, пробивается какой-то тихий чужеродный звук. Нет, не нарушайте мое уединение. Меня здесь нет, меня здесь нет! Повторяю про себя одни и те же слова бесчисленное количество раз, пока некто не удаляется, вновь оставляя меня наедине с собой. Закрываю глаза и погружаюсь в благодатное забытье.
