Науку часто представляют как коллекцию «фактов», соответствующих неким однозначным суждениям об окружающем мире. Земля вращается вокруг Солнца. Призма разделяет свет на составляющие его цвета. Если нечто крякает и ходит вперевалку, значит, это утка. Зазубрите все факты, изучите технический жаргон (как-то: орбита, спектр, семейство Anatidae), расставьте, где нужно, галочки – и готово, вы – учёный. Чиновники от образования часто придерживаются именно такого воззрения, ведь этих самых «галочек» они могут уверенно сосчитать и внести в отчёт (семейство врановые, вид – Corvus monedula (Галка обыкновенная)… Ладно, замнём).
Как ни странно, больше всего против такого понимания науки протестуют сами учёные. Они-то знают, что наука не имеет с этим ничего общего. Нет никаких раз и навсегда установленных фактов. Каждое научное утверждение носит условный и неокончательный характер. Вот только политикам подобное совсем не по нраву. Могут ли они в таком случае доверять учёным? Ведь если появятся новые данные, те просто-напросто изменят своё мнение, а денежки – тю-тю?
Конечно, одни научные утверждения менее условны, чем другие. Никто из учёных не думает, что общепринятое описание формы Земли в одночасье изменится с круглой на плоскую. Однако они хорошо помнят, что когда-то оно сменилось с плоской на круглую, а с круглой – на приплюснутый сфероид, а со сфероида совершенного – на неровный. В последних пресс-релизах говорится, что Земля по своей форме напоминает, скорее, бугристую картофелину[6]. С другой стороны, никто особо не удивится, если новые измерения покажут, что семнадцатую сферическую гармонику формы Земли (один из элементов её математического описания) потребуется увеличить на 2 %. Большинство перемен в науке происходит постепенно, шаг за шагом, не меняя одним махом всю картину.
Однако иногда научное мировоззрение изменяется действительно кардинальным образом. Четыре элемента превращаются в 98, а после того как люди научились создавать новые, – в 118. Ньютоновская гравитация, загадочная сила, действующая на расстоянии, трансформировалась в эйнштейновское искривлённое пространство-время. Фундаментальные частицы вроде электрона из крошечных твёрдых шариков сначала превратились в вероятностные волны, а затем – в локализованные возбуждения квантового поля. В этом представлении поле – это море частиц, а сами частицы – отдельные волны этого моря. Возьмём, к примеру, океан Хиггса. Он состоит из бозонов Хиггса, и вы не сможете отделить одно от другого. Если вы хотите стать специалистом в физике элементарных частиц, вам придётся хорошенько разобраться и в физике квантовых полей. Таким образом, термин «частица» волей-неволей приобретает различные значения.
Научные революции меняют не Вселенную. Они меняют её человеческое толкование. Значительное количество научных диспутов касаются не так называемых «фактов», а их интерпретаций. Многие креационисты не подвергают сомнению достоверность определения последовательности ДНК[7]. Вместо этого они спорят о трактовке данных результатов как доказательства эволюции.
Люди вообще горазды на интерпретации. Это позволяет им выпутываться из всяких неловких ситуаций. В 2012 году в ходе теледебатов, посвящённых сексизму в религии и спорам по поводу женщин-епископов в англиканской церкви, один из участников процитировал 1-е послание апостола Павла к Тимофею: «Пусть женщины учатся тихо, в полной покорности. Я не позволяю женщине учить или же руководить мужчиной; ей следует молчать. Ведь первым был сотворен Адам, а потом Ева, и обманут был не Адам, а женщина, именно она поддалась лжи и совершила грех». На первый взгляд сложно интерпретировать эти строки иначе чем указание на подчинённое положение женщины и на то, что она должна слушаться мужчину и помалкивать в тряпочку. Более того: вина за грехопадение целиком и полностью лежит на женщине, а не на мужчине, ведь именно Ева поддалась на искушение змея. Но, несмотря на столь очевидное толкование, другой участник решительно утверждал, что в процитированном тексте не содержится ничего подобного. Вопрос интерпретации, только и всего. Всё это происходило за несколько месяцев до того, как Генеральный Синод высказался против изменения церковного законодательства.
Интерпретации нужны потому, что факты редко объясняют то, как Вселенная соотносится с нами самими. Солнечное тепло производится ядерными реакциями, в основном трансформацией водорода в гелий. Это факт. Но нам-то хочется большего. Мы желаем знать, почему так происходит. Появилось ли Солнце специально для того, чтобы обеспечивать нас теплом? Или напротив: мы обитаем на этой планете потому, что солнечное тепло создало среду, в которой такие, как мы, могут развиваться? Как видите, факт один и тот же, а вот его интерпретация зависит от того, кто именно интерпретирует.
Будем считать, что наша интерпретация – это человеческий взгляд на мир. Что, конечно, неудивительно. Если у кошек есть мировоззрение, они, безусловно, смотрят на мир со своей кошачьей точки зрения. Естественно, что человеческий способ существования оказал решающий эффект на то, как именно мы размышляем о мире, какие объяснения находим убедительными, и даже на то, что конкретно мы о нём думаем. Наш мозг воспринимает мир в человеческом масштабе, интерпретируя эти представления, исходя из их важности для нас самих.
Акцентирование внимания на человеческом масштабе кажется довольно логичным. Как ещё мы можем воспринимать наш мир? Но риторические вопросы заслуживают лишь риторических ответов, тогда как для нас, в отличие от других животных, имеются альтернативы. Человеческий мозг в состоянии сознательно изменить собственный образ мышления. Мы можем научить самих себя размышлять на разных уровнях, как на большом, так и на малом. Научиться избегать психологических ловушек, вроде веры в то, что мы хотим чего-то просто потому, что хотим. Можем даже думать в совершенно чуждом для нас ключе: математики, например, постоянно размышляют о пространствах, имеющих больше чем три измерения, о фигурах столь сложных, что не имеют какого-нибудь значимого объёма, о поверхностях с одной стороной или о размерах бесконечности.
Люди могут думать не по-человечески.
Такой способ мышления называется аналитическим. Такое мышление не появляется само собой, его результаты не всегда утешают, тем не менее думать таким образом вполне возможно. Это путь, приведший нас к современному миру, в котором аналитическое мышление становится всё более необходимым для выживания. Если вы уютно устроились у себя в кресле, убеждая себя, что мир таков, как вам хочется, скорее всего, вас ждут неприятные сюрпризы, причём тогда, когда уже поздно будет что-то менять. К сожалению, необходимость аналитического мышления воздвигает прочный барьер между наукой и бесчисленными человеческими желаниями, равно как убеждениями, возрождающимися с каждым новым поколением. Сражения, которые учёные наивно полагали окончательно выигранными ещё в XIX веке, разгораются вновь и вновь. Ведь рациональности и доказательной базы ещё недостаточно, чтобы одержать победу в человеческих умах.
Наши прирождённые способы мышления появились не случайно. Они эволюционировали вместе с нашим биологическим видом, поскольку были полезны для выживаемости. Миллион лет назад жизнь предков человека, бродивших по африканским саваннам, изо дня в день зависела от того, найдётся ли достаточно пищи. Кроме того, надо было постараться самим не стать чьим-либо обедом. Огромную важность для них приобрели соплеменники, животные и растения, которых они ели, а также звери, евшие их самих.
Впрочем, окружавший их мир включал много чего другого: камни; моря, озёра, и реки; погоду; огонь (вероятно, начавшийся с молнии); Солнце, Луну и звёзды… Однако даже эти неживые вроде бы объекты обладают неким подобием жизни: одни – движутся; вторые внезапно изменяются, словно по собственной воле; третьи могут вообще тебя убить. Неудивительно, что в развившейся человеческой культуре мир представлялся результатом сознательной деятельности живых существ. Солнце, Луна и звёзды стали богами – наглядным доказательством существования высших сил, обитающих на небесах, а раскаты грома и вспышки молнии – зримыми свидетельствами их гнева. Эти факты можно было наблюдать ежедневно, что делало их совершенно неоспоримыми.
