Эти связи объединили отдельные события в причинно-следственную сеть, ставшую основной характеристикой окружающего нас мира. Однако как хотите, а история – это вам не сеть. Её структура линейна, поскольку говорить или писать можно лишь слово за словом. Даже используемый в Интернете гипертекст задаётся линейной программой, написанной на языке гипертекстовой разметки (HTML). Вот почему для человеческого нарративиума происхождение кажется сложным и путаным явлением и мы изо всех сил пытаемся отыскать простоту там, где её нет и быть не может.

Наверн взглянул на мисс Доу с выражением лёгкого сожаления, тут же сменившимся улыбкой.

– Значит, домой, а? Прекрасная новость, не правда ли? Уверен, когда ваши люди узнают, что с вами приключилось, они сильно удивятся. Впрочем, волноваться не о чем: мы вернём вас точнёхонько в то место и время, откуда вы исчезли. Какая жалость, что вы не можете задержаться у нас подольше. Всегда полезно поговорить с кем-нибудь, кто умеет разговаривать, – Чудакулли тяжело вздохнул. – Поверьте, быть Аркканцлером нелегко. Мало кто смотрит на тебя как на человека. Остаётся лишь мечтать, что отыщется некто, кто рискнёт сделать тебе замечание, когда ты ведёшь себя как полный олух.

Он снова вздохнул, и Марджори произнесла:

– То есть вы не будете возражать, если я погощу у вас ещё немного? В смысле, вы всегда сможете сделать так, будто ничего не случилось, а я уже и не припомню, когда в последний раз брала отпуск. К тому же меня чрезвычайно занимает всё, что здесь происходит. Насколько я могу судить, намечается грандиозный процесс за право обладания моей родной планетой. Так что вы меня извините, но я требую места в первом ряду, раз уж являюсь в некоторым смысле арендатором. Кстати, я могла бы оплатить своё пребывание. Не очень хорошо хвалить саму себя, но я отлично разбираюсь во всех тонкостях библиотечной практики. Нет, в самом деле, разве не очевидно, что представителю мира, являющегося предметом тяжбы, должно быть предоставлено право хотя бы наблюдать за ходом процесса? Я считаю, это будет справедливо.

– Возможно, тогда ей придётся прицепить бороду, как того требует существующее уложение, – заметил Думминг Тупс, покосившись на Аркканцлера. Воздух немного сгустился, и Думминг внимательнее присмотрелся к лицу Чудакулли. Медленно проговаривая каждую букву, словно перебирая хрупкие и весьма ценные предметы, тот сказал:

– Похоже, господин Тупс, ты подзабыл о… кодициле.

– Кодициле, Аркканцлер?

– Да, господин Тупс, о сноске, которая гласит, что пол библиотекаря несущественен.

Условно говоря, Думминг должен был бы в этот момент ступить на зыбкую почву, однако по причине долгого срока пребывания в должности преподавателя Незримого Университета, а также своих непревзойдённых, поистине энциклопедических знаний о нём он на неё не ступил. Думминг условно перепоясал свои условные чресла и заявил:

– Аркканцлер, но такого кодициля не существует. Верьте мне, сэр, я ознакомился со всеми статутами и директивами, относящимися к университету.

Он ожидал, что подобные слова спровоцируют немалый шум, и попятился, однако Наверн Чудакулли широко улыбнулся и произнёс:

– Мой мальчик, этот кодициль существует де факто. Если уж библиотекарем может быть орангутанг, пусть даже и прошедший через стадию человека по пути к своему высшему предназначению, тогда, естественно, и безбородый библиотекарь, одновременно являющийся леди, может работать в нашей библиотеке. Причём орангутанг – лучший библиотекарь, который у нас когда-либо был, не говоря уже о том, что его кормление обходится дешевле некуда. В общем и целом положение о том, что библиотекарь не обязан быть человеком мужского пола, утвердилось окончательно и бесповоротно.

Убедившись, что буря миновала, Марджори, стараясь говорить как можно более беззаботно, сказала:

– А у вас и правда библиотекарем работает орангутанг? Я это знала! Видела его прежде, да и другие тоже, только об этом предпочитают не говорить вслух, так, просто на всякий случай. Первый раз это случилось, когда однажды мне потребовалось спуститься в книгохранилище. Он, должно быть, сильно удивился, потому что сунул мне в руку банановую кожуру и исчез. Главный библиотекарь тогда предупредил меня, чтобы я не болтала об этом с младшими библиотекарями. Он прошептал: «Вам крупно повезёт, если подобное с вами больше никогда не случится». А во второй раз…

– Итого, значит, дважды? Да, мисс Доу? – просиял Чудакулли. – Тогда давайте доведём это число до трёх. В ближайшее время я вас с ним познакомлю, а теперь, увы, мне срочно нужно к господину Косому, нашему законнику. Просто дождаться не могу! Игра началась! Что тебе, господин Тупс? Хочешь что-то добавить?

– Верно, Аркканцлер. Я полагаю, что в случае, подобном нашему, лорд Витинари пожелает самолично вершить суд, чтобы быть уверенным в справедливости решения.

– Вот ещё! Это мы сотворили Круглый мир! И он принадлежит нам со всеми своими потрохами. Мы ж не из воздуха его извлекли…

Думминг уцепился за эту фразу, словно шахматист, атакующий ферзя противника.

– Но мы действительно извлекли его из воздуха, Аркканцлер! Именно так! Вы, конечно, можете сказать, что этот мир уже имманентно присутствовал в воздухе, вот только кому принадлежала его имманентность? Это будет весьма и весьма интересный казус…

– Весьма и весьма интересный казус, – прошелестел господин Косой, самый главный адвокат Анк-Морпорка и по совместительству самый мёртвый из них. Ну, или, по крайней мере, самый мёртвый из тех, кто мог сам сказать вам, что он мёртв. Косой зашуршал бумагами, лежащими перед ним на столе. А возможно зашуршали его руки, поскольку господин Косой был зомби, самым трудолюбивым зомби Анк-Морпорка. Он взирал на Чудакулли, сидящего напротив, и на его лице было… скажем так, замогильное выражение, а голос казался каким-то влажно-хриплым. К сожалению, описать всё это как-то иначе не представлялось возможным.

– Видите ли, Аркканцлер, это не просто свара из-за лошади или дома. Тут мы выходим за рамки элементарного оккультизма в области совершенно неизведанные. В высокозатратные области, я бы сказал. Мне известно, что омнианская Церковь Последних Дней обратилась за поддержкой к другим религиозным группам. А ведь ни для кого не секрет, что не все из них питают особенную приязнь к волшебству, считая его посягательством на свои права собственности.

– Посягательством?! – возмущённо вскричал Чудакулли.

Господин Косой издал смешок, завершившийся обычным хрипом.

– Насколько я в курсе страстей, бушующих в церковных кругах, они там считают омниан опасно старомодными и не понимающими даже смысл слова «компромисс». Короче говоря, Аркканцлер, омнианцы просто знают, что они правы, и всё тут. Между прочим, сегодня во второй половине дня я узнал, что лорд Витинари взял ваш случай под свой контроль. А поскольку лорд представляет высшую светскую власть, это означает, что его слово будет последним, – адвокат снова зашуршал бумагами. – Ах, да. Он сможет выкроить для вас немного времени в четверг.

На следующее утро Марджори была разбужена миссис Герпес, принесшей ей миску мюсли, улучшающих работу кишечника, чайник, полный ароматного Ерл-Грина, два яйца, сваренных вкрутую, и экземпляр газеты, оказавшейся «Анк-Морпоркской Правдой». Огромный заголовок на первой странице гласил:

Была там, разумеется, и передовица. Однако, как и в большинстве подобных опусов, где речь идёт о вере и богах, борзописцы предпочли спустить дело на тормозах, бросившись в рассуждения о старом, добром и, главное, безопасном предубеждении, что религия, без сомнения, служит источником утешения для малых сих, а без уважения к чужой точке зрения никаких дебатов быть не может.