– Кто? Кто он? Кем ты меня заменила? Ты год использовала меня, не говоря ни единого слова о любви, а только «я тоже». Не давала нормально заниматься любовью, апеллируя нежеланием иметь детей по залету. Так с кем же ты тогда кончала одновременно?! – Эйден был в бешенстве и не соображал, что говорит в присутствии родителей.

– Эйден! – не выдержав, крикнула Реджина.

Свон посмотрела на Реджину и совсем не знала, что сказать. Ведь все те грубые слова, которые Эйден говорил пусть и со зла верны. Правильны и абсолютно точно отражали реальное положение, в котором они и жили этот год.

– Это она! – выдала блондинка, вновь переводя взгляд на взбешенного парня, которого даже остановки отца не успокаивали, – она! И о ней я тебе ничего не расскажу! Эйден, я не использовала тебя, я…

– Это я! – уже сказала Реджина, она понимала, что отношения брата и Эммы не вернуть, а всю жизнь прожить во лжи ей было тяжело, – это Эмма. Та девушка, которую я люблю уже три года, это ее я искала.

– Ты? Ты спала с моей девушкой? Сколько раз вы трахались? – Эйден переводил яростный взгляд с сестры на Эмму.

У Коралины подкашивались ноги от того, что происходит в ее доме и что происходит с ее детьми.

– Эйден, успокойся и дай мне сказать! – крикнула Свон и встала между разъяренным парнем и Реджиной, закрывая вторую широкой спиной, защищая от испепеляющего взгляда брата.

– Все было отлично и даже замечательно. Но только до приезда сюда. Когда я ее увидела, когда вспомнила те чувства и ощущения, когда пообщалась с ней во мне как будто что-то щелкнуло! – Эмма говорила очень громко и эмоционально уже не выдерживала этой бешеной нагрузки, – я была полностью уверена, что смогу построить с тобой семью, что когда-нибудь смогу родить тебе ребенка. Но сейчас… Сейчас я совершенно, абсолютно уверена, что это было враньем. Что это всё я себе напридумывала. Самообман! Это был самообман. Я ведь даже ни разу не говорила, что люблю тебя. Сейчас я понимаю почему. Я знаю, что это звучит сейчас подло, гнусно, недостойно. Я не люблю тебя, Эйден. И никогда не любила!

– Ах, ты тварь! Потаскуха. Вонючая лесбиянка. Ты не только разбила сердце мне, но и Реджину заставила страдать. А теперь ты посмела в моем доме мне изменить. Черт! Это бред, ты изменила мне с моей сестрой, – прорычал Эйден в лицо Эмме, – а ты сестренка, как… фу, да это произносить омерзительно. Родная сестра трахнула мою невесту.

– Замолчи! – Кора развернула Эйдена к себе и залепила сыну хлесткую пощечину, – да, они виноваты, но ты что не видел, что происходит вокруг?

– Коралина, не нужно, пожалуйста. Я и так привезла в ваш дом разруху и раздор. Хватит. Я уеду, сейчас же, – говорила дрожащим голосом Эмма. После слов Эйдена ей хотелось реветь навзрыд, хотя в то же время она понимала, что заслуживает таких грубых и резких слов.

Грэгори в это время подошел к жене и приобнял.

– Дорогая, не стоит, – говорил разочарованный таким недостойным поступком сына отец.

– Вы что сбрендили?! Меня унизили, меня растоптали. Моя невеста переспала с моей же сестрой, а вы на их стороне? – смотря на родителей, спросил Эйден.

В это время Реджина стояла за спиной Свон. Она хотела подойти и обнять, сказать, что его слова ничего не значат, но знала, что Эмма этого не захочет и оттолкнет.

– Прости, Эди, прости. Я умоляю тебя прости и отпусти, – проговорила Эмма совсем несдержанно и уже чувствовала соленые дорожки от слез. Она, резко развернувшись, увидела за своей спиной Реджину, но ничего не сказав, быстро выбежала из кабинета, сразу направляясь в комнату Эйдена за своим чемоданом.

Парень не смог больше находиться в родительском доме. Поэтому очень быстро выбежал из кабинета и, схватив с тумбочки ключи от машины отца, вышел из дома.

– Поговори с ней, – показывая на Реджину, сказала Кора, – а я пошла к Эмме, – и быстро вышла из кабинета, направляясь наверх.

Грэг посмотрел на закрывающуюся дверь кабинета, а потом медленно перевел свой взгляд на молчаливую до сих пор дочь. Он медленно подошел к ней и крепко по-отечески обнял, не говоря ни слова, а даря поддержку и безграничную любовь.

– Пап, я потеряла ее теперь уже навсегда, – прошептала Реджина. Не было слез и истерики, она поняла это еще ночью, когда слышала стоны Эммы в постели с Эйденом. И от того, что она даже не останется с ним, результат для брюнетки не менялся.

– Дорогая, почему ты так решила? – спросил Грэгори, гладя дочь по спине, – если она не выбрала Эйдена, тогда возможно…

– Нет, пап, она не захочет этого, а я не буду настаивать. Это не она причинила нам боль, а мы ей.

– Реджина, не говори так, – убеждал отец, прекрасно понимая, что его дочь любит Эмму и гораздо сильнее ее брата, после слов которого отец сильно разочаровался в нем, – борись. Борись за свою любовь, а я знаю, как сильно ты ее любишь.

– Ей нужно дать время, и я его ей дам, – уверенно сказала Реджина.

Кора поднялась наверх и увидела, как Свон застегивает чемодан.

– Эмма.

– Кора? – блондинка резко повернулась от дикой неожиданности, но потом вновь развернулась и окончательно застегнула свой чемодан, – пожалуйста, позвольте мне уйти, без разговоров и очередных выяснений. И простите, что испортила праздник и жизнь ваших детей. Я это не хотела, – Эмма выпрямилась и держа ручку чемодана говорила это Коралине.

– Стой, дай мне несколько минут, – Кора закрыла за собой дверь, загораживая ее спиной.

– Миссис Миллс, я буду всю жизнь жалеть об этом и казнить себя в этом. Пожалуйста, не нужно больше слов, – просила вновь блондинка, но не сдвинулась с места.

– Эмма, да послушай ты. Ни я, ни Грэг не виним тебя ни в чем. Что случилось, то случилось. Но я просто хочу тебя попросить – не кори себя и знай, если что ты всегда можешь обратится к нам, и мы тебе поможем. И еще я знаю, что она будет тебя ждать, – Коралина сделала шаг в сторону, давая пройти.

Эмма отпустила чемодан и хоть Кора дала ей проход она не пошла в дверь, а подошла к женщине и крепко обняла ее.

– Я не смогу себя не винить в том, что произошло и как подло я поступила с ними, – шептала Свон, действительно так думая, – а вам я безмерно благодарна и буду благодарна всегда. Спасибо за поддержку и понимание.

Миллс обняла блондинку и погладила по голове.

– Он простит тебя, он добрый и те слова, что он сказал от обиды. Ты еще будешь счастлива и узнаешь, что такое любовь.

– Мне сейчас главное, чтобы они нашли свою любовь и были счастливы, – всхлипывая, проговорила дрожащим голосом Свон.

– Дурочка, о себе думай. Свое счастье ищи, а они, во-первых, помирятся, а во-вторых также, как и ты будут счастливы, – улыбнулась женщина, чтобы хоть немного поддержать.

– Буду. Но только позже, не сейчас, – Эмма чуть успокоилась, увидев улыбку женщины, а потом отстранилась и пошла за чемоданом.

Кора еще отошла на несколько шагов, давая блондинке спокойно выйти.

– Я попрошу своего водителя тебя отвезти.

– Как мне отблагодарить вас за всю доброту? – Эмма чуть улыбнулась, подходя вновь к женщине.

– Вернись как-нибудь в этот дом, – попросила Кора, еще надеясь на то, что Эмма все же подумает о своих отношениях с Реджиной.

– Разве что навестить Вулкана и вновь сказать спасибо вам, – сказала Свон и, кинув последнюю улыбку, вышла из комнаты, не оглядываясь и с чувством полной подавленности внутри зашагала из дома.

Уже садясь в автомобиль, Эмма кинула последний взгляд на такой уже казалось родной, добрый, понимающий дом, разлад в который она внесла своим приездом, а сейчас и вовсе уезжает, оставляя за собой тяжелый отпечаток печали. В окне кабинета Свон увидела, как во двор и прямо на нее через стекло смотрит Реджина.

– Прости… пожалуйста… – прошептала губами Свон и, сев в автомобиль, навсегда покинула этот дорогой уже ей особняк.

Черный BMW подъехал к огромному небоскребу. В машине находилось две девушки. Одна из которых очень упорно отказывалась выходить из машины.