Он протянул ее мне. Я взял. Сигарета стала совсем плоской и влажной от пота.
Я аккуратно размял ее пальцами. Часть табака просыпалась на пол.
Честно говоря, я все еще настороженно косился на каждое движение Князя. Никак не мог сообразить, почему и зачем авторитет протянул мне сигарету, то есть, на языке тюремных жестов — предложил «перетереть базар ништяком», то есть мирные переговоры. Очередная хитрость? Тогда, что он задумал?
Я сигарету взял и закурил. Значит — согласился «перетереть».
— А ты силен, взводный, — примирительно произнес Князь, потирая кулак о ладонь.
— Ты тоже, — сказал я.
— Я родился и долго жил на планете с сильно повышенной гравитацией. Так что силенка мало–мало имеется, — пояснил он без всяких жаргонных словечек.
— Понятно… Шахты Корреха?
Он чуть заметно кивнул. Глаза у него были цепкие и умные, просто за кривляющимися татуировками это не сразу заметишь. Не затем ли они и кривлялись, эти пресловутые татуировки?
Мы снова смотрели друг на друга. По крайней мере, понятно, почему он такой квадратный и выпуклый, весь словно литой.
Сила и ум — не частое сочетание. Ясно, почему он у них в таком авторитете, как отец родной, но суровый…
— А ты, небось, думал, что я буду с тобой разборки наводить? — вдруг спросил он.
Я не ответил. Все еще выжидал, пуская дым из подаренной сигареты.
— Эти… — Князь небрежно кивнул на нескольких блатных, наблюдавших за нами со стороны, но делавших вид, что заняты совсем другим. — Эти, конечно, хотят, чтоб я с тобой разобрался… Ну и пес с ними, плевать мне на то, что они хотят! Пусть обосрутся желчью, если невмоготу терпеть… Я не буду, я так решил! И никто не будет, служивый, живи спокойно… Я так решил!
Между прочим, я видел краем глаза, что Пестрый, Паук, Капуста, Щука и еще кое–кто из солдат–ветеранов тоже наблюдают за нами. Так сказать, моя группа поддержки…
— С чего вдруг такая милость? — спросил я. Он не принял легкого тона.
— Я жить хочу… Выжить! Понял?! — произнес Князь с нажимом.
Затянувшись сигаретой, я выпустил дым чуть в сторону. Кое–что прояснялось…
Выходит, я не зря решил, что он умен…
— Ты — солдат, здесь твоя воля, твоя «хата», твой мир, — пояснил Князь. — Ты умеешь выживать в этом мире. Я — нет, у меня другие игрушки. А ты — умеешь… Сам умеешь и меня научишь… Договорились?
Я неопределенно кивнул.
— Как взводный командир я отвечаю за всех своих бойцов, — добавил я.
— Ну, для начала сойдет и так, — усмехнулся он одними губами. — Как я догадываюсь, всю нашу «хевру» сюда пригнали не цветочки в далеком космосе собирать! Скоро погонят пинками под артиллерию…
— А там, в тюрьме? — спросил я.
— Там — моя воля. Там бы я тебя убил… Или — ты меня, — спокойно ответил он.
«Что ж, все ясно, все понятно, и все точки стоят над своими «і», — подытожил я про себя. Люблю, когда все понятно…
— Ну что, тараканий понос, попрятались по щелям! — взревел неподалеку Градник, заводясь, как машина с оторванным глушителем. — А ну вылезать, вылезать, строиться, отрыжка говноеда!
Кукушку тем временем уже обездвижили и втроем вытягивали из брони. Тот придурковато ржал, голосил, как под кайфом, и во всю глотку передавал свои незабываемые впечатления на таком махровом жаргоне, что лично я не понял ничего, кроме матерных связок…
* * *
Да, если любой из солдат мало–мальски справлялся с броней и прилагающимся к ней оружием, то уголовных и политических нужно было учить и учить…
Все последующие дни были наполнены практическими занятиями под завязку. Всем выдали хоть и устаревшее, но достаточно сносное оружие и милостиво разрешили не экономить боеприпасы. Рота была разведена для занятий по взводам, взводы — по отделениям, и уже мы, солдаты, начали натаскивать остальных двигаться, ходить и прыгать в броне, не кувыркаясь на месте, будто игрушечные клоуны на веревочках. Учили стрелять… нет, стрелять их, конечно, не научишь за такой срок, но хотя бы направлять оружие на цель, метать гранаты не под себя, как… короче, понятно, а в сторону вероятного противника. Также бронепехотинец должен уметь быстро заминировать нужную территорию, не цепляясь за собственные мины, жечь плазменными струями то, что нужно сжечь, а не все кругом…
В этом смысле пустыня вокруг нам здорово пригодилась, по крайней мере, можно было учить людей с настоящим оружием, не боясь испортить рельеф и экологию местности.
Словом, обычная наука бронепехотинца. До отцов–командиров, наконец, дошло, что процент опытных солдат в батальоне не так уж велик, а остальные, хоть и годятся на роль пушечного мяса, но это мясо надо еще приготовить по минимальным удобоваримым рецептам.
Ни батальонное, ни ротное командование в занятия почти не вмешивалось, целиком переложив их на нас, взводных и отделенных командиров. Всех это устраивало. Штрафбат начинал все больше походить на обычную армейскую учебку. Даже Диц перестал лютовать и слегка поутих, то есть почти не показывался в расположении штрафников…
Вот только времени на это у нас было мало, ничтожно мало, не готовят солдат за такие короткие промежутки времени!
Все уже понимали, чувствовали, что до высадки остаются считанные дни…
Глава 4
Скалистые горы
Совершенно секретно
Только для служебного пользования
«Руководство для постоянного состава младших и средних офицеров штрафных батальонов и отдельных рот».
Ответственный за составление — Главный инспектор войск внеземных операций, бригадный генерал Севидж.
Утверждено — Главнокомандующий войск внеземных операций, ранг–адмирал Раскин.
П. 43. Приоритет командиров из постоянного состава штрафных подразделений:
1. Приоритет офицеров и сержантов постоянного состава исходит из самой практики штрафного подразделения и является неоспоримым как в расположении части, так и во время ведения подразделением боевых действий. Отказ в исполнении команд офицеров и сержантов постоянного состава приравнивается к измене Родине и демократии и может быть наказан путем расстрела на месте совершения проступка по желанию оного офицера или сержанта. Для утверждения расстрельного приговора требуется согласие второго офицера данного подразделения, или любого другого офицера из регулярных частей, находящихся поблизости, или, если такового поблизости нет, любого другого лица, наделенного полномочиями государственного чиновники, или, если таковых нет поблизости, свидетельство трех штрафников из данного подразделения.
Примечание 1: Практика показывает, что во время ведения подразделением боевых действий ряд командиров постоянного состава склонен выпускать из своих рук инициативу командования, предоставляя ее штрафникам, уже обладающим военным опытом. Подобная практика является недопустимой, так как в данном случае воспитательные функции штрафного подразделения оказываются нарушенными.
Примечание 2: Офицеры и сержанты постоянного состава могут, по своему усмотрению, привлекать к командованию подразделением в бою наиболее опытных военнослужащих из штрафников, но ответственность в таких случаях целиком ложится на самих офицеров и сержантов.
Планета Казачок. 21 июня 2189 года.
17 часов 04 минуты по местному времени
До гор мы все–таки добрались без приключений.
Впрочем, нет, одно приключение имело место. Ничего хорошего или веселого в нем не было, сплошная глупость, умноженная на непробиваемое упрямство. На привале в одном из узких оврагов, местами прорезавших волнистую гладкость холмов, как следы ударов гигантского топора, наш зам. комбата по линии УНСП проявил собственную командную инициативу.
Не уследили, конечно, отвлеклись, забыв о том, что дурак — это категория постоянная и, следовательно, требующая за собой такого же неусыпного наблюдения. Пока бойцы отдыхали, мы с Пестрым взялись прикидывать по компьютерным картам возможные варианты прохода через горный массив — где могут быть наблюдатели и посты, а где они обязательно должны быть хотя бы в виде автоматики. Судя по картам, этот массив назывался «Скалистые горы», странное название, от которого за версту попахивало тавтологией. Горы были достаточно заковыристые, но сами карты, на мой взгляд, выглядели слишком уж приблизительными. На взгляд Пестрого — тоже, что он и высказал в соответствующих выражениях, далеких от топографии.
