— Паука бы сюда! — вдруг вспомнил он. — Паук уже высаживался на этой планете, помню, он хвастался, что знает ее как облупленную…
Да, но Паука уже не было. Он сгорел в одном из последних десантировавшихся «утюгов» вместе с десятком бойцов своего взвода. Их «утюг» попал в перекрестье сразу нескольких лазеров и вспыхнул сразу, как коробок спичек, брошенный в костер.
Вольного ветра их пеплу и праху! Что еще можно пожелать ребятам?
Я согласился, что Паука сейчас не хватает. Как и многих других ветеранов, сгоревших во время высадки или разнесенных в клочки уже на земле. Если где и верна поговорка: за одного битого двух небитых дают — так это на фронте. Впрочем, что об этом говорить, когда говорить об этом бесполезно?
— Смотри, смотри, что делает, гад ползучий! — вдруг закричал Пестрый без всякой связи с предыдущим.
Я оглянулся. Безнадзорный Гнус властью офицер–воспитателя взял с собой двух бойцов и выставил на высотке «попу» (походно–передвижной передатчик). Сборная, сетчатая антенна «попы», способная усиливать сигнал до прорыва через большинство возможных помех и глушилок, уже маячила на самой середине холма. Под ним маячил офицер Гнус, знаток уставов и полный кретин.
Ну, не елось и не пилось ему без руководящих указаний из штаба! Хлебом его не корми — дай только лишний раз доложиться начальству!
Засветил все–таки батальон, идиот политкорректный! — понял я.
«Попу» мы, конечно, свернули, Гнусу морально дали по заднице, доходчиво, по пунктам объяснив, в чем он не прав, во–первых, во–вторых, в–третьих и в общем итоге…
Гнус, на удивление, не полез в амбиции. Судя по его перекошенной роже, из штаба ему ответили примерно то же самое. Или просто и неструктурированно послали куда подальше, то есть, в лучшем случае, на точку возврата.
Интересно, а на что он рассчитывал? Я же ему говорил…
Но сделанного не воротишь — сигнал ушел, сигнал принят.
Оставалось надеяться, что его кратковременный демарш не засекли вражеские слухачи–координаторы. Правда, на это было мало надежды, счастливые, добрые чудеса — это для детских сказок, а совсем не для штрафных батальонов, затерявшихся в поредевшем составе на планете противника.
Так и вышло. Уже через полчаса поблизости замаячили первые «жаворонки». За пять минут бойцы сшибли сразу трех, потом поблизости замелькал «стриж» — его тоже шибанули «телепузиком». Но что он успел передать? Наверняка что–то успел, и ничего хорошего для нас в этом нет…
Теперь вопрос в том, какие силы за нами наблюдают и насколько они, эти силы, способны быстро организовать нам теплый прием? переглядывались мы с Пестрым.
Интересный вопрос, я бы даже сказал — вопрос куска хлеба голодающему…
* * *
Из куцей, общеознакомительной справки о Казачке я знаю, что планета была впервые открыта восемьдесят лет назад экспедицией Зиберта–Рока, прокладывавшей новые гиперскачковые трассы в этом секторе космоса. Именно — открыта впервые, непосредственно после посещения Казачка экспедиция бесследно исчезла, и ее дальнейшая судьба по сию пору остается загадкой. Материалы, которые они успели передать, поступили в архив военного ведомства и долгое время были засекречены.
Кстати, само название Казачок планета получила именно в свое первое открытие, а не позднее, как теперь полагают многие, когда на Казачке начали возникать первые поселения казаков–староверов.
Космическая легенда гласит: когда старик Зиберт, астрофизик и научный руководитель, впервые ступил на почву Казачка, то исполнил некий танец в стиле «аллегро горных козлов», который сам автор–исполнитель с присущим ему самомнением назвал «казаком». Знаменитый первопроходец командор Рок — личность, обладавшая своеобразным, сдержанным юмором при неизменно серьезном лице, был настолько восхищен зрелищем галопирующего астрофизика, что предложил наименовать планету в честь этого нового достижения хореографии. Если все, что я слышал о характерах первопроходцев, — правда, то идея должна была понравиться всем членам экспедиции…
Казачок — планета кислородного типа с гравитацией чуть поменьше земной, имеет сформированный слой почвы, примитивные растительные и животные формы жизни, теперь практически вытесненные бионикой и терраформированием, и один существенный недостаток для планет заселения. А именно — неустойчивую, колеблющуюся орбиту, по которой каждый новый виток вокруг звезды не соответствует предыдущему. Соответственно, планета то удаляется от звезды, то приближается. Во время удаления Казачок покрывается коркой наступающих ледников, в иные годы почти достигающих экваториального пояса, во время приближения — пребывает в состоянии неимоверной жары и засухи. Таким образом, планете была присвоена третья степень пригодности к заселению. Согласно заключению комиссии, образование колоний здесь возможно только в экваториальных и субэкваториальных поясах, да и то с повышенной термозащитой на время жарких и холодных периодов. Колебания температур между пиковыми годами здесь достигают почти 160 градусов по Цельсию, в жаркие годы температура на поверхности поднимается под +80, в холодные опускается до тех же пределов.
Не самая низкая степень пригодности, надо добавить, потом начали осваиваться планеты и потруднее, но полсотни лет назад еще был выбор и возможность морщить носы.
Вот староверов–переселенцев, как можно догадаться, не напугали ни жара, ни холод. Их вообще мало что могло напугать, ребята отчаянные и упертые. Для них «третья степень» означала только то, что на планету не найдется большого количества других претендентов, и здесь свободно организуется этнически замкнутая планетарная община во главе с выборным Войсковым Кругом.
Так они и жили. Спокойно, независимо, вдалеке от оживленных межзвездных трасс. Занимались тепличным, температурно–регулируемым сельским хозяйством, добывали полезные ископаемые, торговали кое–какими ресурсами, не брезговали и старинным казачьим промыслом с известным слоганом «Сарынь на кичку!». И одновременно потихоньку переделывали планету, изменяя местные почвообразующие микроорганизмы и модифицируя здешними генами земные виды растений и животных, которых потом расселяли в местных условиях. Добавлю, дальние миры, не связанные никакими конвенциями о защите исконных букашек–таракашек, вообще разбирались с внеземной экологией куда кардинальнее прочих…
В Соединенных Штатах о далеком Казачке мало кто слышал, пока командование армий СДШ не пришло к выводу, что планета является ключевым форпостом дальних миров в этом секторе Галактики.
Так оно и оказалось, между прочим. Судя по неожиданной плотности обороны, на которую наш бравый десант напоролся с не менее неожиданным и горьким изумлением, стратегическое расположение Казачка понимало не только наше командование…
* * *
Скалистых гор мы достигли уже ближе к вечеру, когда лимонное солнце опустилось почти к самому горизонту и подкрасило само себя в пронзительные розовые оттенки, словно престарелая кокетка, что накладывает на себя макияж слой за слоем.
Горы были не слишком высокие, но красивые, в вечернем красноватом освещении — особенно красивые…
Скалистые? Нет, скорее каменно–кружевные… Просто застывшая симфония цвета и формы, думал я, рассматривая их через телескопические усилители шлемофона с расстояния в четыре–пять километров. Синие, темно–синие и фиолетовые тона неожиданно сменялись красно–буро–коричневыми, а черные, резкие тени, удлинившиеся и отвердевшие от закатного солнца, только подчеркивали причудливое переплетение пиков, вершин, вершинок…
Зубцы и башни кажущихся замков, ажурные переплетения, похожие на мостики и переходы, гребни драконов, распахнутые пасти ящеров, сверкающие глаза богов на задумавшихся вершинах — все это взгляд неожиданно выхватывает из открывшегося феерического зрелища. И все это — на фоне стремительных, вытянутых облаков, розовеющих в чистом небе легкими, летящими перышками.
Глядя на это непривычное, какое–то очень отстраненное великолепие каменной музыки, существовавшей задолго до того, как первобытный человек разжег в промозглой пещере первый костер, начинаешь понимать, чувствовать всей кожей, что это все–таки другая, не наша, не человеческая планета, которая нас пока только терпит.
