Наконец растерзанные остатки космического флота Терры отправились в обратный путь. Он некогда непобедимой армады остались жалкие лохмотья. Несколько почерневших остовов досталось врагам.

Икар не сработал. Проксима Центавра не взорвалась. Война была проиграна.

— Кажется, мы проиграли, — выдавила Маргарет Дюффе. — Все кончено.

Члены Совета застыли вокруг стола, седовласые и почтенные; не в силах вымолвить ни слова, они лишь молча разглядывали громадную карту звездного неба, занимавшую две стены.

— Я уже начала мирные переговоры, — продолжила Дюффе. — Вице-командующему Джессапу приказано покинуть поле сражения. Дальнейшее сопротивление бесполезно. Командующий флотом Карлтон взорвал себя вместе с флагманским кораблем несколько минут назад. Высший Совет Проксимы Центавра согласился на перемирие. Империя окончательно прогнила и готова опрокинуться под тяжестью собственного веса.

Рейнхарт уронил голову на руки.

— Не понимаю… Почему? Почему бомба не взорвалась? — Трясущейся рукой он стер пот со лба. Всю его самоуверенность как рукой сняло. Комиссар дрожал. — Что пошло не так?

— Должно быть, человек из прошлого намеренно испортил пусковое устройство, — пробормотал Диксон с посеревшим лицом. — Вычислитель просчитал эту возможность заранее. Проанализировал данные. Он знал! Но было поздно.

Рейнхарт приподнял голову от стола.

— Этот человек уничтожил нас. Все кончено. Годы трудов — все впустую! — Тело комиссара пронзила яростная дрожь. — А все Шериков!

Маргарет Дюффе смерила Рейнхарта холодным взглядом.

— Шериков?

— Благодаря ему Коул выжил! Я с самого начала хотел его уничтожить! — Внезапно Рейнхарт вскочил с кресла и схватился за кобуру. — И он до сих пор жив! Пусть мы проиграли, я не откажу себе в удовольствии прикончить Коула!

— Сядьте! — гаркнула Маргарет Дюффе.

Однако Рейнхарт был на полпути к двери.

— Он в министерстве эвтаназии, ждет…

— Его там нет, — сказала Дюффе.

Рейнхарт встал как вкопанный, медленно обернулся, не веря ушам.

— Что?

— Коула там нет. Я велела забрать его оттуда, а ваш приказ аннулировать.

— Где… где он?

В голосе Маргарет Дюффе появилась непривычная жесткость.

— На Урале. С Петром Шериковым. Я вернула Шерикову все полномочия. Затем передала Коула на его попечение. Коул должен поправиться, иначе как мы сможем выполнить наше обещание вернуть его домой?

Рейнхарт по-рыбьи открывал и закрывал рот. Краска сошла с его лица, щека дергалась. Наконец он обрел дар речи.

— Вы обезумели! Предатель, из-за которого мы потерпели величайшее поражение в истории…

— Мы проиграли войну, — спокойно перебила его Дюффе. — Но сегодня день нашей великой победы. Самой невероятной победы в истории Терры.

Рейнхарт и Диксон потрясенно молчали.

— Что… — начал Рейнхарт, — что вы себе…

Комната загудела. Члены Совета вскочили с мест, и слова Рейнхарта потонули в общем гаме.

— Шериков сам все вам объяснит, — так же спокойно добавила Дюффе. — Он единственный, кто догадался. — Обернувшись к возмущенным членам Совета, она приказала: — Всем оставаться на своих местах до приезда Шерикова. То, что он скажет, изменит все.

Петр Шериков принял чемоданчик с бумагами от вооруженного помощника.

— Благодарю. — Отодвинув кресло, он внимательно оглядел членов Совета. — Вы готовы меня выслушать?

— Мы готовы, — ответила Дюффе.

Члены Совета сидели как на иголках. Рейнхарт и Диксон с дальнего конца стола с беспокойством наблюдали, как громадный поляк изучает бумаги.

— Для начала я должен рассказать вам о том, как была изобретена бомба, способная перемещаться со скоростью выше скорости света. Человеку, который первым осуществил подобное перемещение, звали Джеймисон Хедж. Как вам известно, приближаясь к скорости света, объект укорачивается и тяжелеет. Достигнув скорости света, он исчезает. Иными словами, перестает существовать. Он больше не занимает места в пространстве, переходя в иное измерение.

Когда Хедж попытался вернуть объект, произошел взрыв, погубивший как самого изобретателя, так и его оборудование. Мощность взрыва не поддается исчислению. Хедж перенес свой опытный образец на расстояние в миллионы миль, если не дальше. Однако затеяно все было ради изобретения двигателя для межгалактических путешествий. Впрочем, после его гибели открытие Хеджа было забыто.

И вот, много позднее, мы создали Икара. Я видел в нем бомбу невообразимой мощи, способную до основания разрушить центаврианскую империю. Возвращение Икара привело бы к полному уничтожению их звездной системы. Возвращаясь, объект пытается занять место, уже занятое материей, вызывая катаклизм невероятной мощи.

— Но Икар никогда не вернется! — воскликнул Рейнхарт. — Коул сделал так, чтобы он никогда не вернулся!

— Неверно! — пророкотал Шериков. — Бомба вернулась, но не взорвалась.

— Вы хотите сказать… — задыхаясь от ярости, начал Рейнхарт.

— Бомба вернулась; ее скорость снизилась до скорости света, однако катаклизма не случилось. Икар был поглощен солнцем и обратился в газ.

— Почему она не взорвалась? — рявкнул Диксон.

— Потому что Томас Коул решил проблему Хеджа. Он нашел способ вернуть объект обратно без взрыва. Человек из прошлого нашел то, что искал Хедж…

Теперь весь Совет был на ногах. Ропот усиливался, грозя перерасти в кромешный ад.

— Не верю! — воскликнул Рейнхарт. — Это невозможно! Если Коул решил проблему Хеджа, это означает… — Он запнулся.

— …это означает, что его открытие можно использовать для космических путешествий, — закончил Шериков, пытаясь жестами утихомирить слушателей. — Как и задумывал Хедж. Мои люди изучили фотографии пускового устройства. Пока они не понимают, как оно функционирует, но у нас есть все необходимые инструкции. Мы сможем воссоздать его, как только лабораторию отремонтируют.

Постепенно до членов Совета начало доходить.

— Мы сможем строить космические корабли с гипердвигателем, — изумленно пробормотала Дюффе, — а это значит…

— Когда я показал ему пусковую установку, Коул сразу понял ее назначение. Не ту цель, которую преследовал я, а истинную задумку Хеджа. Коул осознал, что Икар — незавершенный космический корабль, а вовсе не бомба. Он увидел перед собой то, что видел Хедж, — гипердвигатель. И запустил его.

— Мы сможем обогнуть Проксиму Центавра, — бормотала Дюффе. — Наше сегодняшнее поражение ничего не значит. Теперь Проксима нам не указ. Отныне мы вольны путешествовать за пределы Галактики.

— Перед нами целая вселенная, — согласился Шериков. — Вместо того чтобы стать наследниками одряхлевшей империи, мы завоюем космос, все миры, сотворенные Господом.

Подойдя к звездной карте, висевшей в дальнем конце комнаты, Маргарет Дюффе долго всматривалась в мириады солнц, легионы систем.

— Вы полагаете, он думал об этом? — неожиданно спросила она Шерикова. — Держал это в голове?

— Томас Коул странный малый, — задумчиво проговорил Петр Шериков. — Его конек — интуиция. Его сила в руках, не в голове. Он гениален, как художник или пианист, не как ученый. Коул не в состоянии вербализировать свои знания, управляясь непосредственно с предметами. Едва ли он понимает, какую кашу заварил. Он видит шар, видит, что он недоделан. Работу, которая не завершена, устройство, которое не функционирует.

— Вещь, которая требует починки, — вставила Маргарет Дюффе.

— Вещь, которая требует починки. Как у всякого истинного творца, у него одна цель: создать свое лучшее произведение. А для нас его талант открыл бесконечные миры. Беспредельные, нетронутые!

Рейнхарт неуверенно встал.

— Медлить нельзя. Нужно собирать команды строителей и исследователей, строить космические корабли, организовывать производство горного и геологоразведочного оборудования.

— Всем этим мы непременно займемся. — Маргарет Дюффе задумчиво рассматривала комиссара. — Но без вас.

В выражении лица председателя Совета невозможно было ошибиться. Рейнхарт выхватил бластер и попятился к двери. Диксон вскочил с места и последовал за ним.