Ох.

Но я не могу переехать в Кливленд. Просто не могу, и все. Конечно, меня расстраивало то, что папа уезжает, но облегчение все-таки было сильнее. Я остаюсь!

– Да, – ответила я, разглядывая свои руки.

Я перечитала сообщение от Ноа: «Не могу дождаться вечера… Во сколько прийти?» – и только после этого ответила: «Не приходи. Увы, придется отложить. Да, опять. Жизнь – сплошной хаос. Давай поедем куда-нибудь, где поспокойнее? В «Бургер Палас»?»

Когда я дописывала последнее слово, папа постучался, открыл дверь и протянул мне лист бумаги. Сверху было написано: «ПРАВИЛА».

Быстро напечатав: «Потом все объясню», я захлопнула ноутбук.

– Пункт первый. – Папа принялся читать свой экземпляр «Правил». – Не отставать в учебе и следить за оценками.

– Оценки, – развернувшись на стуле к нему лицом, повторила я. – Не отставать в учебе. Понятно.

Конечно, я должна следить за оценками. Я была отличницей и не собиралась испортить свой средний балл. Тем более в том полугодии, когда это важнее всего.

– Если твой средний балл понизится, тут же окажешься в первом самолете до Кливленда.

– Конечно. Я поняла.

– Далее, – продолжил папа. – Никаких парней в доме.

Я захлопала ресницами.

– Ты думаешь, стоит попросить Ви и Сюзанн не принимать в их доме гостей мужского пола?

Папа рассмеялся.

– Не умничай.

– Это сложно.

– Ноа нельзя заходить в твою комнату. И вам нельзя оставаться дома наедине.

Эти правила действовали и здесь.

– Значит, это распространяется только на Ноа? А других парней приглашать можно?

Папа поднял бровь.

– Пап, я шучу, шучу! Никаких мальчиков. И особенно Ноа. Продолжай.

– Пункт три. Никакого алкоголя.

– Никакого алкоголя, – краснея, повторила я. – Изображать русалку тоже нельзя?

Он улыбнулся.

– Да. Правило номер четыре. Твой комендантский час продолжает действовать.

Это шутка? Он хочет, чтобы я возвращалась домой к десяти, хотя сам будет жить в другом городе?

– Пап, да ладно…

Он строго покачал головой.

– Я абсолютно серьезен. Комендантский час продолжает действовать. Я уже обсудил это с Сюзанн.

Не сомневаюсь, «Сюзанн» со всей ответственностью будет контролировать, как я соблюдаю это правило.

– Хорошо, – согласилась я.

– Я очень надеюсь на тебя, Эйприл. За последние полтора года ты определенно доказала, что тебе можно доверять.

Я кивнула и постаралась отмахнуться от чувства вины, затопившего меня при слове «доверять». Папа положил руку мне на плечо и сжал его.

– О человеке многое можно сказать не по его успехам, а по тому, как он справляется с трудностями. Так что, Эйприл, я очень горжусь тем, как ты соблюдала этот комендантский час. По-моему, ты даже ни разу не опоздала.

– Ни разу, – подтвердила я. Ну, не считая тех случаев, когда я оставалась с ночевкой у Мариссы. До тех пор, пока она отчитывается по телефону каждые несколько часов и целует родителей перед сном, комендантский час ей не грозит. Ее родители доверяют ей. Они дружат со всеми своими пятью детьми. И каждый вечер ужинают вместе. А по пятницам и в день Шаббата, то есть по субботам, приглашают на ужин бабушек, дедушек и прочих родственников, а также близких друзей. На меня распространяется постоянное приглашение, из-за чего я еще больше обожаю Дану, маму Мариссы.

Что, и это все? Следить за учебой, никаких парней и алкоголя, комендантский час? Это выполнимо. В крайнем случае, можно сделать вид, что я все это соблюдаю.

– А что мне делать, если я захочу что-нибудь купить? – спросила я. – Например, если мне понадобится новая одежда.

Папа прочистил горло.

– В начале каждого месяца я буду присылать тебе определенную сумму. Двести долларов за аренду жилья, двести – за продукты. Будешь отдавать эти деньги Сюзанн. Плюс еще немного на твои расходы.

– О, – изумленно произнесла я. – И сколько всего?

– Тысяча долларов в месяц.

Ничего себе! Он что, шутит? Тысяча долларов в месяц? Я знала, что папе хорошо платят… но эта сумма казалась просто огромной.

Он рассмеялся, увидев мое удивленное лицо.

– Эйприл, только не спусти все на дорогущие джинсы. Это деньги на оплату жилья и еды, на книги, школьные обеды, развлечения, бензин…

– Бензин? Но зачем? – Погодите-ка… – У меня будет машина? – взвизгнула я.

Папа снова сжал мое плечо.

– Будет не совсем справедливо, если ты во всем будешь зависеть от Вайолет и Сюзанн.

– Да! Да! Спасибо-спасибо-спасибо! – Я вскочила со стула и обняла его.

– Благодари не меня. – Папа поцеловал меня в лоб. – Благодари Пенни. Она решила, что другие люди не должны ограничивать твою свободу передвижения. И предложила оставить тебе ее машину, – сияя, сказал он. – А в Огайо я куплю ей новую.

Папа всегда старался подчеркнуть, как сильно Пенни обо мне заботится. Но если бы это действительно было так, она не потащила бы его через полстраны в Кливленд.

Ну и ладно. Раз она может уступить, то и я могу.

– Спасибо, Пенни, – сказала я, и плевать, что мачеха получит новую машину, а мне достанется десятилетняя «Хонда», на которой она ездила еще до свадьбы с папой. Я была счастлива получить любую машину. Даже ярко-желтого цвета, провонявшую дезинфицирующими салфетками. Зато она была чистой.

Машина! Счет в банке! И мой собственный подвал. Стены которого не примыкают ни к каким другим стенам! В мире не было никого счастливей меня, а маленькое чувство вины… что ж, я постаралась забросить его подальше. Далеко-далеко. В Кливленд.

– Каждый месяц будешь высылать мне список расходов, чтобы я видел, на что ты тратишь деньги. Да и для тебя это будет полезным опытом. Научишься быть практичной.

– Список расходов, поняла. Это все? – переминаясь с ноги на ногу, спросила я. – Мы закончили?

– Закончили.

Как только папа вышел из комнаты, я открыла ноутбук, чтобы посмотреть, не ответил ли мне Ноа. Не ответил. Понятно, расстроился, что сегодняшний вечер не стал тем самым, но мои новости его обязательно порадуют. Я еще ничего не рассказывала ему ни о Кливленде, ни о переезде к Ви. Хотела сначала все уладить, чтобы он не волновался попусту. Похоже, яблочко от яблони недалеко падает…

Я покрутилась на стуле в одну, в другую сторону. Трудно поверить, что все это происходит на самом деле. Что папа позволил мне остаться. Он попросил Сюзанн о личной встрече, но Ви сказала ему, что до конца праздников они улетают в Лос-Анджелес и вернутся только ко дню переезда, когда и можно будет побеседовать.

Я не могла поверить, что отец так легко позволил мне не уезжать в Кливленд. Если бы у меня был ребенок, я бы… нет, понятия не имею, как бы я поступила. Но точно знаю, что ни за что не стала бы разводиться. Не то чтобы я винила папу. Но тем не менее. Когда я выйду замуж, то буду заботиться о своем браке.

Брак – это навсегда, и неважно, что сделает мой супруг.

– Мне нравится валяться овощем на диване, – сказала я Ноа.

Это было год назад, в субботу, в январе; мы учились в десятом классе. Снаружи стоял такой мороз, что даже дышать было больно. Мы сидели на коричневом замшевом диване в подвале его дома, накрывшись вязаным шерстяным пледом. Я уютно устроилась под рукой Ноа, подложив под щеку его мягкий флисовый свитер. Мы не двигались уже два часа.

Он играл прядью моих волос.

– Давай останемся здесь навсегда.

– Рано или поздно захочется есть, – сказала я.

– Закажем на дом.

– Придется встать, чтобы открыть дверь. – Пальцами руки я изобразила шажки.

– Родители заберут заказ и принесут сюда.

– А школа? – закрывая глаза, спросила я.

– Будем учиться дома.

– Папа наверняка станет гадать, где я.

– Скажем ему, что мы сбежали и поженились.

Я рассмеялась.

– Ты ему нравишься, но не настолько.

Ноа притянул меня еще ближе.