— Что ты видишь во взоре моем, В этом бледно-мерцающем взоре? — Я в нем вижу глубокое море С потонувшим большим кораблем. Тот корабль… величавей, смелее Не видали над бездной морской. Колыхались высокие реи, Трепетала вода за кормой. И летучие странные рыбы Покидали подводный предел И бросали на воздух изгибы Изумрудно-блистающих тел. Ты стояла на дальнем утесе, Ты смотрела, звала и ждала, Ты в последнем веселом матросе Огневое стремленье зажгла. И никто никогда не узнает О безумной, предсмертной борьбе И о том, где теперь отдыхает Тот корабль, что стремился к тебе. И зачем эти тонкие руки Жемчугами прорезали тьму, Точно ласточки с песней разлуки, Точно сны, улетая к нему. Только тот, кто с тобою, царица, Только тот вспоминает о нем, И его голубая гробница В затуманенном взоре твоем. Странный сон увидел я сегодня: Снилось мне, что я сверкал на небе, Но что жизнь, чудовищная сводня, Выкинула мне недобрый жребий. Превращен внезапно в ягуара, Я сгорал от бешеных желаний, В сердце — пламя грозного пожара, В мускулах — безумье содроганий. И к людскому крался я жилищу По пустому сумрачному полю Добывать полуночную пищу, Богом мне назначенную долю. Но нежданно в темном перелеске Я увидел нежный образ девы И запомнил яркие подвески, Поступь лани, взоры королевы. «Призрак Счастья, Белая Невеста»… Думал я, дрожащий и смущенный, А она промолвила: «Ни с места!» И смотрела тихо и влюбленно. Я молчал, ее покорный кличу, Я лежал, ее окован знаком, И достался, как шакал, в добычу Набежавшим яростным собакам. А она прошла за перелеском Тихими и легкими шагами, Лунный луч кружился по подвескам, Звезды говорили с жемчугами. Я долго шел по коридорам, Кругом, как враг, таилась тишь. На пришлеца враждебным взором Смотрели статуи из ниш. В угрюмом сне застыли вещи, Был странен серый полумрак, И точно маятник зловещий, Звучал мой одинокий шаг. И там, где глубже сумрак хмурый, Мой взор горящий был смущен Едва заметною фигурой В тени столпившихся колонн. Я подошел, и вот мгновенный, Как зверь, в меня вцепился страх: Я встретил голову гиены На стройных девичьих плечах. На острой морде кровь налипла, Глаза зияли пустотой, И мерзко крался шопот хриплый: «Ты сам пришел сюда, ты мой!» Мгновенья страшные бежали, И наплывала полумгла, И бледный ужас повторяли Бесчисленные зеркала. Под землей есть тайная пещера, Там стоят высокие гробницы, Огненные грезы Люцифера, — Там блуждают стройные блудницы. Ты умрешь бесславно иль со славой, Но придет и властно глянет в очи Смерть, старик угрюмый и костлявый, Нудный и медлительный рабочий. Понесет тебя по коридорам, Понесет от башни и до башни. Со стеклянным, выпученным взором Ты поймешь, что это сон всегдашний. И когда, упав в твою гробницу, Ты загрезишь о небесном храме, Ты увидишь пред собой блудницу С острыми жемчужными зубами. Сладко будет ей к тебе приникнуть, Целовать со злобой бесконечной. Ты не сможешь двинуться и крикнуть… Это все. И это будет вечно. Жрец решил. Народ, согласный С ним, зарезал мать мою: Лев пустынный, бог прекрасный, Ждет меня в степном раю. Мне не страшно, я ли скроюсь От грозящего врага? Я надела алый пояс, Янтари и жемчуга. Вот в пустыне я и кличу: «Солнце-зверь, я заждалась, Приходи терзать добычу Человеческую, князь! Дай мне вздрогнуть в тяжких лапах, Пасть и не подняться вновь, Дай услышать страшный запах, Темный, пьяный, как любовь». Как куренья, пахнут травы, Как невеста, я тиха, Надо мною взор кровавый Золотого жениха. Сады моей души всегда узорны, В них ветры так свежи и тиховейны, В них золотой песок и мрамор черный, Глубокие, прозрачные бассейны. Растенья в них, как сны, необычайны, Как воды утром, розовеют птицы, И — кто поймет намек старинной тайны? — В них девушка в венке великой жрицы. Глаза, как отблеск чистой серой стали, Изящный лоб, белей восточных лилий, Уста, что никого не целовали И никогда ни с кем не говорили. И щеки — розоватый жемчуг юга, Сокровище немыслимых фантазий, И руки, что ласкали лишь друг друга, Переплетясь в молитвенном экстазе. У ног ее — две черные пантеры С отливом металлическим на шкуре. Взлетев от роз таинственной пещеры, Ее фламинго плавает в лазури. Я не смотрю на мир бегущих линий, Мои мечты лишь вечному покорны. Пускай сирокко бесится в пустыне, Сады моей души всегда узорны. |
