К воротам Лувра граф де Лош и герцог де Гиз подъехали почти одновременно. Многочисленные свиты лотарингских вельмож красовалась богатыми нарядами, блеском драгоценностей, золотого и серебряного шитья, пышными перьями на шляпах и великолепными шпагами. Все-таки Жорж де Лош и Генрих де Гиз не имели привычки являться в Лувр покрытыми с ног до головы дорожной грязью, в сопровождении одного единственного скромного слуги. Как бы ни жаждал граф де Лош окунуться в пьянящую атмосферу королевского двора, как бы не спешил герцог де Гиз предстать пред очами мадам Маргариты, молодые люди не поленились заехать в отель Лошей и отель Клиссон, в последнее время все чаще именуемый отелем Гизов, чтобы привести в порядок себя и свои свиты и появиться в Лувре во всем блеске и великолепии.

— Эй, Жорж, стой! Да подожди же меня! — вопил во всю силу своих легких Генрих де Гиз, обнаружив, что кузен намеревается первым проехать в ворота. — Что поделывает Париж? Двор? Маргарита?

— Бог мой, Анри, неужели тебя тоже не было в Париже? — засмеялся Жорж-Мишель. — Ну, знаешь, ты был не прав. Марго не такая женщина, чтобы оставлять ее без присмотра.

— Пустяки, — самодовольно усмехнулся Генрих. — Она писала мне каждый день, а иногда даже по два раза в день. Ну что, выразим почтение королю и пойдем развлекаться?

Как и предполагали молодые люди, аудиенция у его величества не затянулась. Совсем юный паж доложил королю Карлу о приходе лотарингских вельмож, его величество раздражено отошел от наковальни, по дороге огрев плетью свою любимую борзую, искоса глянул на герцога де Гиза, а затем на графа де Лош, пробормотал что-то вроде «Сгинь, сгинь, нечистая сила!» и через пару минут досадливо кивнул, давая понять, что аудиенция окончена. Довольные лотарингцы вывалились в прихожую, где дворяне их свит уже минут пять шумно обменивались новостями.

— Так куда мы пойдем развлекаться? — с улыбкой поинтересовался у кузена граф де Лош, когда паж опустил за ними портьеру и прикрыл дверь. Генрих де Гиз крутился перед зеркалом, принимая позы одну импозантнее другой.

— Вообще-то, меня ждут, — с самым фатовским видом сообщил Генрих. — Увидимся завтра. Вечером…

Прекрасно понимая, что раньше завтрашнего вечера Генрих и правда вряд ли освободится, шевалье Жорж-Мишель не стал настаивать, тем более, что для развлечений в Лувре кузен был ему не нужен. Его сиятельство привычно оглядел прихожую, отмечая знакомые и незнакомые лица, рассеянно скользнул взглядом по привалившемуся к дверному косяку пажу, с недоумением заметил у него на боку длиннющую боевую шпагу. «Смерть Христова!» — мысленно выругался граф де Лош. «Это что-то новенькое в придворных нравах. Надо же, стоит покинуть двор, как он становится совершенно неузнаваем!»

Впрочем, через четверть часа Жорж-Мишель забыл и о странном паже, и о своем не менее странном выводе. Что за чушь! Лувр не менялся никогда. Приветствия, комплименты и остроты сыпались из уст Жоржа-Мишеля как из рога изобилия. После долгого отсутствия при дворе шевалье чувствовал себя в ударе. Лувр был прекрасен и Жорж-Мишель поклялся, что больше не поддастся на уговоры Генриха Анжуйского и этим летом предоставит воевать другим.

— Шевалье Александр нынче разошелся, — заметил вдруг один из придворных, глядя куда-то в сторону. Граф де Лош обернулся. В другом конце зала давешний паж со шпагой обменялся парой слов с каким-то шевалье, невозмутимо принял от него тугой кошелек и скрылся за углом.

— Кстати, господа, — вспомнил позабытый было вопрос Жорж-Мишель. — С каких это пор пажи разгуливают по Лувру с боевыми клинками?

Придворные как один повернулись к его сиятельству.

— Так вы ничего не знаете, Жорж! — с нескрываемой радостью воскликнул маркиз де Нуармутье. — У нас здесь такое творилось!..

— Как? Неужели гугеноты пытались штурмовать Лувр? — с нескрываемой иронией поинтересовался Жорж-Мишель.

— Вы все смеетесь, друг мой, — вступил в разговор господин д'Обюссон, — а этот шевалье убил на дуэли графа де Буасе. Смерть Христова! Вы бы видели бой! Щенок играл с беднягой Буасе, словно терьер с мышью.

— Но… позвольте, господа, вы верно шутите? Буасе был прекрасным фехтовальщиком… Да он убил девятерых!

— Так что? На этот раз он наскочил на фехтовальщика превосходящего его, — пожал плечами господин де Бризамбур.

— А вот я, господа, на шевалье Александра не в обиде. Я был должен Буасе сто экю под честное слово, но теперь он никогда не стребует с меня этот долг, — вступил в разговор Бюсси.

— Браво, граф! Прекрасная эпитафия! — воскликнули придворные, разражаясь хохотом. — Умри, а лучше не скажешь…

Жорж-Мишель с нескрываемым удивлением слушал благородных господ и в конце концов пожал плечами.

— Ничего не понимаю, господа… Буасе что, сошел с ума?! Драться с пажом — это же нелепо!

— Но шевалье Александр не оставил ему выбора! — наперебой заговорили придворные.

— Оскорбление словом и действием…

— Публичная пощечина…

— Подножка…

— Что еще оставалось бедняге, как не поединок?!

Граф де Лош молча разглядывал обитателей королевского двора, размышляя, не сошли ли присутствующие с ума. Конечно, нравы в Лувре всегда были весьма вольные, однако представить себе пажа, поднявшего руку на графа (если, конечно, этот паж не был герцогом и принцем крови), было для Жоржа-Мишеля столь же немыслимо, как вообразить брыкающийся табурет или разговаривающий буфет.

— А кто он такой — этот шевалье Александр? — раздался чей-то робкий голос.

Блестящее собрание онемело и повернулось к вопрошавшему с тем осуждением, с которым достойные люди смотрят на невежу, сказавшего что-то ужасно неприличное в самом приличном обществе.

— Откуда вы взялись, сударь? — презрительно поинтересовался Бюсси, обретя, наконец, дар речи. — Должно быть, из провинции?

Молодой человек смущенно кивнул.

— Я из Сентожа, господа…

— Оно и видно, — пренебрежительно заметил господин Дормель. Однако, обрадованный тем, что нашелся хоть один человек, ничего не знающий о шевалье Александре, сменил гнев на милость, набрал в грудь побольше воздуха и в конце концов восторженно изрек: — Шевалье Александр это — шевалье Александр!

— Весьма полезный молодой человек, — заметил Нуармутье.

— И самый лучший любовник Парижа, — откровенно добавила дама де Бетюн.

— Боже, графиня, — в один голос запротестовали Бюсси и Лош, — если вы позволите, я берусь доказать, что вы ошибаетесь.

— Оставьте, господа, не трудитесь, — придворная дама мадам Маргариты смеялась. — Я не люблю никаких сложностей и потому предпочитаю заплатить триста ливров и получить сполна все, что хочу…

— То есть как?! — потрясено выдохнул юный провинциал.

— А вот так! — насмешливо передразнил молодого человека господин де Бризамбур. — Бесплатно шевалье Александр не пошевелит даже пальцем, какие бы красавицы не рыдали у его ног. Зато за триста ливров он ваш на целую ночь. Кстати, шевалье, у вас нет трехсот ливров?

Глаза уроженца Сентожа начали медленно выползать из орбит. При чем было непонятно, поразил ли провинциала сам факт получения шевалье Александром денег, требуемые им суммы, то и другое одновременно, или же предположение, будто бы он, благородный шевалье, может воспользоваться услугами другого… гм-гм… как же его назвать-то?… шевалье. В свою очередь и Жорж-Мишель, наконец, понял, о ком идет речь.

— Как, господа, Буасе дрался с… этим?! — воскликнул он.

— Ну конечно, с шевалье Александром! — с редким единодушием подтвердили господа.

— Но почему?!

Господин де Дормель лукаво улыбнулся.

— Не «почему», а «из-за кого», — многозначительно поправил он графа. — Шевалье Александр приглядел себе очаровательного мальчишку — просто ангелочка — а бедняга Буасе ухитрился затащить сосунка в постель раньше, чем шевалье. Что вы хотите? Шевалье Александр осерчал.