— Это задаток, — мрачно произнес шевалье Жорж-Мишель. — Я хочу, чтобы ты разыскал Александра де Бретей.

Мало с готовностью кивнул.

— Чаще всего его называют просто шевалье Александром, — продолжал граф.

— Кажется, я знаю, о ком вы говорите, ваше сиятельство, — проговорил Себастьен. — Что я должен с ним сделать?

— Доставить в отель Лошей. Лучше всего связанного по рукам и ногам. Здесь две тысячи экю, если этого недостаточно, получишь еще, только не упусти мальчишку.

Отдав необходимые распоряжения, его сиятельство покинул бывшего наставника так же стремительно как и появился, и только Ликур ненадолго задержался в каморке Мало.

— Если не хочешь, чтобы граф зажарил тебя живьем, постарайся, чтобы с головы шевалье Александра не упал даже волос, понял?

Браво непонимающе замотал головой, затем на всякий случай кивнул.

— Он его любит, ясно? — Убедившись по вытаращенным глазам Себастьена, что наемник осознал всю серьезность ситуации, шевалье удовлетворенно кивнул и последовал за сеньором.

К моменту аудиенции у его величества шевалье Жорж-Мишель был почти спокоен. Он верил в находчивость Мало, силу золотых экю и собственную удачу. Воспользовавшись обуявшей Карла IX из-за отсутствия любимца скукой, граф де Лош решительно потребовал от короля разрешения проверить все выданные за последний месяц офицерские патенты и права опеки над исчезнувшим пажом. Первое желание графа было удовлетворено немедленно, второе вызвало некоторые сомнения его величества.

— Опекунство? — нахмурился Карл. — Должно быть, у Александра есть опекун, ведь кто-то же отправил его ко двору, — резонно заметил король.

— Сир, я не знаю этого человека, да и не желаю ничего о нем знать! — с горячностью возразил Жорж-Мишель. — Смерть Христова, этот человек не выполняет свои обязанности, если не сказать хуже. Если бы я не был уверен, что это отупевший от нищеты провинциал, я бы потребовал отправить его в Бастилию! — с ожесточением заявил шевалье. — Но коль скоро он не попался мне на глаза, что ж — пусть живет, как знает…

Его величество задумался, но в конце концов счел разумным удовлетворить просьбу кузена. Не в последнюю очередь на решение его величества повлияло обещание Жоржа-Мишеля перевернуть всю Францию, лишь бы отыскать сбежавшего пажа. Правда, его величество не заметил, что, пообещав найти Александра, граф де Лош воздержался от обещания вернуть мальчишку ко двору. Карл IX редко обращал внимание на мелочи, а Жорж-Мишель строил другие планы.

Шевалье не имел ни малейшего понятия, сколько лейтенантских патентов могло быть выдано за месяц, но не сомневался, что без труда отыщет нужный. В первый миг Жоржу-Мишелю и правда показалось, будто ему повезло — лейтенантских патентов в пехотные полки было выдано всего пять. Самый ранний из них был дарован Жану де Феррьеру, последний куплен Франсуа де Саше, но и на трех оставшихся имя Александра де Бретей не значилось. Вообразив, будто Нанси нарочно мог ввести его в заблуждение, граф де Лош решил навести справки обо всех новоявленных лейтенантах кавалерии, затем погрузился в пучину патентов корнетов и, наконец, принялся за патенты капитанские. Все было напрасно. Александр де Бретей как сквозь землю провалился.

Граф де Лош готов был на чем свет стоит проклинать лживость мальчишек, пока старый маршал де Таванн с усмешкой не заметил, что пажу вовсе не требовалось покупать патент непосредственно у кого-либо из маршалов.

— Это вы, молодой человек, получили патент из августейших рук, — втолковывал седой рубака. — А другие разживаются чинами, как придется. Добыть патент лейтенанта можно у любого заезжего офицерика, проигравшегося в кости. Или выиграть в карты. В этом случае вам вовек не сыскать юнца. Да и стоит ли? — пожал плечами маршал.

Жорж-Мишель понял, что может рассчитывать только на Мало. Но когда смущенный Себастьен предстал пред очами его сиятельства, шевалье догадался, что и эта надежда тщетна. Расстаравшийся браво смог найти и проданный Александром дом, и барышника, и портного, и ювелира… Смог даже выяснить, через какие ворота Парижа юный офицер покинул столицу, но вот что было потом… Все дороги ведут в Париж, это знает каждый, но куда ведут дороги из Парижа, не знает никто…

Молодой человек вынужден был признать, что более не может откладывать поездку в Наварру. Оставалось тешить себя надеждой, что в преддверии переговоров гражданская война почти прекратилась и значит воспитаннику вряд ли может что-либо угрожать. Правда, вздыхал Жорж-Мишель, были протестанты Сомюра, не подчинявшиеся даже адмиралу де Колиньи и тетушке д'Альбре; рубаки покойного дядюшки Франсуа, жаждущие на свой страх и риск отомстить за герцога; отряды рейтаров и диких албанцев, грабящие и режущие всех подряд; шайки дезертиров и озверевших от ужасов войны крестьян… Размышления об этих опасностях не способствовали успокоению и Жорж-Мишель вновь пообещал себе сделать все мыслимое и немыслимое, дабы как можно скорее установить мир.

Оставалось решить лишь одну проблему. Шевалье Жорж-Мишель повертел в руках заготовленный для Александра патент капитана — детям все игрушка! — и решительно вписал туда имя Мало.

— Держи, — буркнул он, передавая Себастьену драгоценную бумагу. — И… не желаю ничего слышать! — оборвал он попытку браво что-то сказать. — Отныне служить будешь мне, и жить тоже будешь у меня. И вообще, послезавтра мы уезжаем.

Себастьен молча поклонился. За последние годы он растерял пристрастие к вольной и голодной жизни парижских браво и теперь от души радовался обретению тихого приюта. Правда, некоторые замечания господина де Ликура заставили Мало усомниться, что этот приют будет тихим, но смерть на соломе Себастьену отныне не грозила.

Горы были высокими. Небо — ярко-синим. Воздух — свежим. Вино — терпким.

В Нераке Жорж-Мишель выяснил, что наваррский двор переехал в По, и теперь, стоя у окна самой южной королевской резиденции, восторгался величественным видом Пиренеев. Рядом с шевалье стоял веселый, загорелый и пьяный от счастья принц Беарнский. Жорж-Мишель и сам был вне себя от радости, искренне не понимая, как мог четыре года прожить без друга и кузена, и при этом не скучать. Когда все церемонии официального приема закончились, когда Жорж-Мишель торжественно вручил тетушке вверительные грамоты и в присутствии адмирала де Колиньи предложил Генриху де Бурбону руку Маргариты де Валуа, Жанна д'Альбре наконец-то оставила молодых людей в покое и двоюродные братья смогли обняться. Последний раз Жорж-Мишель видел Генриха, когда тому было четырнадцать. Сейчас, окинув взглядом восемнадцатилетнего кузена, шевалье догадался, что Анри стал мужчиной. Это было хорошо, иначе Жоржа-Мишеля замучили бы угрызения совести — брак шлюхи и невинного мальчика вовсе не казался графу хорошей шуткой.

Наконец, первые бессвязные приветствия закончились, кузены пришли в себя и разговор потек более спокойно. Жоржу-Мишелю казалось, будто вернулись старые добрые времена, когда у него не было ни забот, ни тревог, и сейчас, как раньше, распахнется дверь, и мэтр Бове напомнит, что пора спать.

Дверь открылась, и постаревший воспитатель с укором сообщил кузенам, что уже поздно. Жорж-Мишель в потрясении открыл рот. Генрих рассмеялся.

— Знаешь, лучше выслушивать упреки Бове, чем Колиньи. Скоро сам увидишь, — шепнул на ухо другу и родственнику принц Беарнский. — А вообще-то, у меня в спальне есть веревочная лестница.

На следующий день посол их величеств убедился, что разговаривать с адмиралом действительно сложно. Если бы мадам Екатерина не предусмотрела заранее требования вождя протестантов, Жорж-Мишель мог бы оказаться в трудном положении. Адмирал был так высокомерен и желал получить так много прав для своих единоверцев, что можно было подумать, будто не король Франции оказывает честь бедному родственнику, выдавая за него сестру, а королева Жанна снисходит к дому Валуа, разрешая сыну жениться на Маргарите. Жорж-Мишель не понимал, каким образом Анри может терпеть столь несговорчивого опекуна. На вопрос кузена Наваррский только вздохнул.