Сиделка Уимбл не была такой деликатной.

– Сиделка Кроутон, – усмехнулась она. – А удивлена-а, что вы поддерживаете эти глу-упые предрассудки, вредные для неокрепших и впечатлительных юных умо-ов. А считаю, что они достаточно взро-ослые, чтобы знать пра-авду.

– Сиделка Уимбл, пожалуйста, не надо… – запротестовала сиделка Кроутон, но сиделка Уимбл игнорировала ее.

– Теперь послушайте меня, – сказала она. – Вы не нашли ни одного фа-акта, доказывающего, что доктор Рингл – это Санта-Кла-аус. А скажу вам, почему-у. Те письма в шкафу? Это почтовый му-усор, с которым мучаются почтальоны. Доктор Рингл любит их использовать для какой-то благотворительной рабо-оты. А пакет с оленьими фека-алиями, который вы держите? – Не раздумывая ни секунды, сиделка Уимбл сунула руку в пакет и ухватила горсть мягких коричневых шариков, кинула их в рот и стала жевать.

Мой желудок болезненно сжался, как только она стала жадно поедать коричневый помет. Пожалуй, только ее неприятный смех привел меня в чувство и меня не стошнило.

– Это конфе-еты! – весело сообщила она, улыбаясь коричневыми от шоколада губами. – Это изюм в шокола-аде, мои любимые конфе-еты! – говорила она с набитым ртом, и маленькая коричневая струйка потекла по ее подбородку. – А что до письма, то вы поглядите внимательнее на ште-емпель!

Конверт я все еще держал в руке, и теперь посмотрел на него внимательнее. Мое сердце упало, когда я прочитал то, что написано мелким шрифтом. Я был не только разочарован, но и огорчился за Тимоти, который был так уверен, что существует настоящий Санта-Клаус в лице доктора Кристофера К. Рингла.

– Тим, – медленно проговорил я, – оно из Аляски. Не с Северного полюса.

Тимоти тоже прочел надпись и нахмурился.

Сиделка Уимбл ликовала, даже злорадствовала, что ей удалось разрушить надежды и мечты маленького мальчика.

– Пра-авильно, из Аля-яски, – сказала она. – Доктор Рингл ездит туда ка-аждый год. Он живет там возле небольшой армейской ба-азы под Фербенксом. Они занимаются с тамошними детьми. А вы думали, что он на Северном полюсе! Гру-устно, честное слово, что они морочат голову детям! И это в на-аши-то дни!

– Перестаньте, мисс Уимбл, – резко прервала ее сиделка Кроутон. – Мальчики, ступайте к себе, поиграйте во что-нибудь и забудьте про этот глупый разговор. И верьте, во что хотите. – Она попыталась улыбнуться, но это не помогло. Яд начал действовать.

Вернувшись в палату к Тиму, мы условились больше не говорить про доктора Рингла вообще или хотя бы про то, что он Санта-Клаус. Мы нашли другие важные темы. Тим рассказал мне про свою семью, про то, что его родители навещают его тут каждое утро и каждый вечер, что его сестра получила первое место в школе за грамотность; рассказал, как они всей семьей ездили в прошлом году в Йеллоустонский парк. А я рассказал ему про моих родителей, про наш дом в Шервуде, а еще, как я люблю играть в футбол и бейсбол.

Тиму тоже нравился бейсбол, но в последнее время он не мог играть в него из-за того, что часто лежал в больнице. В ящике гардероба я нашел носки Тима и туго свернул их в комок. Потом мы долго перебрасывались этим «мячом» через всю палату.

В общем, вечер получился замечательный.

Когда мы ехали домой, Аарон рассказывал мне про ляпы, случившиеся на генеральной репетиции. Конечно, Мадху по-прежнему был занозой в пятке сиделки Уимбл, тем более что он до сих пор не решил, что принесет в дар Младенцу Христу четвертый волхв. Он все время обещал, что придумает «что-нибудь особенное», но пока дело так и ограничивалось словами.

После этого я рассказал ему про наши с Тимоти открытия и про письмо от доктора Рингла. Мама включила в салоне автомобиля верхний свет, чтобы мы могли вместе прочитать это письмо.

«Дорогие Аарон и Мо!

Я слышал, как вы замечательно помогаете больным детям. Надеюсь, теперь вы поняли, как им важно, когда к ним приходят друзья и общаются с ними.

Мо, я с огорчением узнал про происшествие на восьмом этаже. Надеюсь, теперь ты идешь на поправку. Пожалуйста, будь в следующий раз осторожнее, когда решишь участвовать в гонках. Помни, что такие каталки предназначены для того, чтобы помогать тем, кто получил тяжелые травмы, а не причинять травмы помощникам!

Я сейчас в детском центре на Аляске, и тут замечательно. Я начал ездить сюда волонтером, еще когда служил в авиации, и продолжаю делать это по сей день. Тут остро не хватает врачей, особенно детских.

В Орегон я вернусь к Рождеству и обязательно приеду в больницу, чтобы посмотреть рождественское представление. После него мне снова понадобится помощь эльфов – мы будем раздавать детям рождественские подарки.

Еще раз спасибо за вашу помощь. Вы действительно заслужили подарок, достойный этого особенного праздника. До скорой встречи.

Искренне ваш,

Д-р мед. Кристофер К. Рингл»

Долгожданное рождественское представление проходило каждый год в больничном кафетерии на втором этаже. Ради этого случая там и на этот раз сделали сцену, повесили занавес и прикрепили к потолку прожектора. Когда я с родителями вошел в кафетерий, сиделка Уимбл и ее помощники делали последние приготовления перед грандиозным показом. Мадху и его родители приветственно помахали нам и пригласили сесть рядом с ними на свободных местах во втором ряду.

– Ты придумал, что четвертый волхв принесет в дар Младенцу Иисусу? – спросил я у Мадху, заняв свое место.

– Ой, нет, так и не придумал, – ответил он со своим ритмичным индийским акцентом, к которому мы все успели привыкнуть. – Но у меня есть несколько неплохих идей, а сиделка Уимбл дала мне красивую деревянную шкатулку. Теперь я должен решить, что будет там, в той шкатулке, когда я поставлю ее перед Иисусом.

Услышав свое имя, сиделка Уимбл насторожила слух и ухватила окончание фразы, которую говорил Мадху. И в ту же секунду подошла к нему и дала последние указания.

– Мистер Амбури, вам надо было давным-давно это решить! Но поскольку вы этого не сделали, А приняла такое решение за вас. Когда трое официальных волхвов объявят о своих дарах, вам надо поставить эту коробку рядом с яслями и сказать: «А приношу Тебе, Го-осподи, в да-ар драгоценные самоцветы – бриллиа-анты, жемчуг и руби-ины – из моего до-ома, который далеко на восто-оке». Вот и все. Потом ты тихонько отступишь назад, и мы все забу-удем про этого четвертого волхва-а. Ты понял меня, Мадхукар?

Она не была настроена выслушивать длинные, интеллигентные ответы, и Мадху решил не спорить с ней при родителях.

– Да, миссис Уимбл, я понял, – вежливо отвечал он.

– Хорошо, – сказала она, повернулась и пошла к сцене.

– По-моему, весьма приятная особа, – пошутил мой папа.

– Приятная или нет, но уже шесть сорок пять, – напомнила мама. – Аарон и Мадху, вам пора надевать костюмы. Ступайте. Через пятнадцать минут начнется представление.

Мальчишки пошли к сцене и скрылись за занавесом. Я сидел и разглядывал людей, входивших в кафетерий. Увидев мальчика или девочку, с которыми познакомился за предыдущие недели, я неистово махал им здоровой рукой. Многие из них шли за сцену надевать костюмы, и в эти считаные минуты я наконец-то в полной мере пожалел о своей травме. Ах, как мне хотелось участвовать в рождественском представлении, а не сидеть среди зрителей!

Ровно в семь половина огней, горевших в «зрительном зале», погасла. Стало полутемно. Сделав все необходимое, сиделка Уимбл села в переднем ряду и махнула рукой, чтобы электрик еще больше приглушил свет. По репетициям я знал, что Аарон в роли рассказчика должен был первым выйти на сцену в костюме священника.

Он все не появлялся.