— Какая ты неженка, Мели!
Она поднималась очень медленно, упираясь руками в бедра. Посматривала наверх, прикидывая, сколько еще осталось.
— Совсем не могу… — вздыхала она.
Река осталась у них за спиной, и они уже не видели ни рощи, ни пустоши, ни моста. Гребень холма прикрывал позади них реку с ее грязно-огненного цвета водой, эту вену земли, которая была почти неразличима под косыми лучами оранжевого солнца. Снова шли они виноградниками. Алисия повисла на Мигеле, ухватившись за него обеими руками. Склонила голову ему на плечо. Мигель что-то напевал.
— Интересно, они сообразили привезти патефон?
— Убьем их, если не привезли.
— Тебе так хочется потанцевать?
— Ну что за жизнь! — сказала Мели. — Я всеми способами пытаюсь хоть немножко развлечься сегодня. И все безрезультатно. Не возвращаться же домой в таком настроении. Увидит тетка, какое у меня расстроенное лицо, и сразу скажет, что я заболела.
— Господи боже мой, теперь выходит, что ты скучала.
— Ну да! — сказал Фернандо. — Я-то знаю, что с ней происходит!
— Больно уж ты проницателен.
Слева от дороги строили фабрику, и проход остался между огородившим стройку забором и проволочной сеткой виноградника. Шли будто по длинному нефу с цементным потолком, вдоль пустых строительных лесов. Пролетели два голубя.
— Не понимаю, — сказал Мигель. — Всегда вы жалуетесь на скуку, что ты, что моя сестра. Никак этого не пойму. Сам я, ей-богу, не могу различить, когда скучаю и когда развлекаюсь, понимаете? Либо я никогда не скучаю, либо… — И он пожал плечами.
— Ты счастливый.
Выйдя на шоссе, Сантос и Кармен остановились и стали с кем-то громко переговариваться. Сантос обернулся к товарищам:
— Эй, все здесь?!
То были Сакариас и вся компания. Сакариас и Мигель первыми посреди шоссе подали друг другу руки, словно вожди двух племен.
— Как дела, пираты?
— Самое время вам появиться!
— А мы были там.
— Надеюсь, вы привезли патефон, или я хочу слишком многого?
Блондинка, которая была с ними, разглядывала брюки Мели.
— Под деревьями?
— Да, внизу, где плотина.
— Ну и…
— Ничего, неплохо.
— Это видно по вас.
— А вы?
Они остановились на шоссе.
— Разве Даниэль не приехал?
— Приехал!
Фернандо обнялся с другим парнем, громко вскричав: «Самуэлильо, бродяга!» — и стал хлопать его по спине. У Сакариаса под расстегнутой рубашкой торчали ребра.
— Еще приехали Тито, Себастьян с невестой и Лусита, — кажется, всё…
— Помаленьку становимся модерновыми, а?
— Кто? Я?
— Те, что остались у реки… Не знаю…
— Ну ладно, скоро стемнеет, а мы тут стоим.
— Чего не знаешь?
— До чего они дойдут.
— Машина идет, посторонитесь!
— А пластинки?
— Вон у него.
— Какая пыль!
— Да пошли…
У канавы сидели еще трое.
— Вы не знакомы с Марияйо? Это наше новое приобретение.
У нее было лицо, как у китаянки, и гладкие черные волосы. Алисия уже знала ее. Поздоровались, а Фернандо посмотрел на ее грудь и бедра, потом тоже подал руку.
— Да, конечно, и притом стоящее приобретенье, — заметил он, смеясь.
Марияйо выдержала его взгляд с насмешливой улыбкой.
— Очень приятно…
— Пластинок взяли шесть, но одну утром расколол этот лопух Рикардо.
— А что мы тут стоим? — сказала Мели. — Пошли наконец.
— Где вы торчали целый день? Никак не могли вас засечь.
— Мы всегда находим хорошие места, — сказала блондинка. — А ты что думала?
— Еще бы, люди солидные.
Тот, что нес патефон, поставил его на край канавы и стал разглядывать царапину у себя на ступне.
— Эй ты, прохиндей! — сказал парень, у которого на боку висела сумка. — Разве это место для патефона?
Тот поднял голову.
— Меня зовут Рикардо.
У него были ровные белые зубы. Парень с сумкой засмеялся.
— Нас тут не так уж много, — сказал Мигель. — А вас сколько?
— Восемь, не считая собаки.
— Какой собаки?
— Да никакой. А вы сразу и клюнули!
— Ну и шутник. Ладно, что мы тут стоим? Пошли.
Сантос и Кармен снова ушли вперед по дороге к кафе. Остальные пошли медленно, толпой, дожидаясь друг друга. Фернандо пристроился к Марияйо справа.
— А ты из какого квартала? — спросил он. — Если не секрет.
— Из квартала любопытных, — смеясь, отвечала девушка. — Знаешь, где это?
Мигель и Сакариас шли рядом, а Мели взяла под руку Алисию:
— А знаешь, она миленькая. Похожа на китаянку.
— В школе кройки и шитья, где мы познакомились, ее ввали Кореянка.
Сакариас повернулся и крикнул тем, которые несли патефон и все еще медлили у шоссе:
— Рикардо, иди быстрее, нам патефон сегодня нужен!
Самуэль шел с блондинкой, обняв ее за плечи правой рукой. Теперь солнце оказалось впереди, в конце дороги, над холмами Кослады. Две девушки из новой компании ждали Рикардо и парня с сумкой.
— В котором часу ваш поезд? — спросил Мигель Сакариаса.
— В двадцать два тридцать.
— Ты совсем как начальник станции.
— Так говорят на железной дороге.
— Хватит с лихвой. К тому времени напляшемся.
— Не знаю, вдруг какая-нибудь из девиц захочет уехать пораньше и начнет ныть.
Сантос и Кармен остановились перед кафе.
— Мигель, — сказал Сантос. — Подойди на минутку, мне надо тебе что-то сказать.
Кармен прислонилась к стене.
— Что такое?
— Послушай, Кармела что-то неважно себя чувствует. Устала и все прочее, понимаешь? Так что мы решили вернуться в Мадрид. Здесь нам, в общем-то, делать особенно нечего, и лучше ей попасть пораньше домой и лечь спать.
— Ладно, ладно, это ваше дело. Если она устала, поезжайте. Решай сам. Мне, конечно, жаль, что вы рано уезжаете, но раз она устала, так будет лучше.
— Значит, я вытаскиваю машину, и мы трогаемся прямо сейчас. — Покосившись на Сакариаса, он добавил: — Ты уж извини, мы вас не ждем, ладно?
— Да будет тебе!
— Она не очень-то привыкла купаться в реке, оттого, наверно, и устала.
— Ну ладно, ладно! Зачем еще какие-то объяснения? Забирайте велик и катите.
Все уже подошли к кафе.
— Ну, входим или как?
Высокий мясник глядел на них с порога. Сантос сказал:
— Вечером, если поедете через Мачину, сосчитаемся, с кого сколько. А нет — так завтра.
— Договорились, — сказал Мигель.
Вошли гурьбой. Те, кто был в зале, разглядывали девушек, пока они проходили.
— Ну вот мы и снова здесь.
— Очень хорошо, — отозвался Маурисио. — Пойдете в сад, да?
— Конечно.
— Так пожалуйста, пожалуйста. Дорогу уже знаете.
Все направились в сад. Мели шла последней.
— Шик модерн! — пробормотал алькарриец, провожая взглядом девичью фигуру в брюках.
Пастух спросил:
— У вас, в Алькаррии, небось такого не увидишь?
— Куда там! Один раз к нам приехали на автомобиле какие-то люди, дама у них была в брюках и говорили не по-нашему, так им в гостинице отказались подать еду, подумали, что они протестанты.
— Это похоже на Алькаррию, — сказал пастух. — Ну какое отношение имеет религия к тому, что люди надевают на себя.
— Ну конечно же, никакого. Только хозяйка гостиницы очень уж была набожной и боялась, как бы священник на нее не напустился. — Алькарриец рассмеялся, потом продолжал: — Так вот, они сказали, что приехали посмотреть монастырь. Какой такой монастырь? Никто из нас не знал. Наконец какой-то дядя показал им несколько каменных глыб, что лежат как попало на вершине холма. Оказывается, это все, что осталось от монастыря. Кому придет в голову назвать это монастырем? Но приезжих этот самый монастырь здорово заинтересовал. Чем современнее люди, тем больше они интересуются стариной. Оно и понятно. А вот хозяйка-то в этом деле и осталась с носом, опростоволосилась, ведь сам священник отправился показывать иностранцам эти развалины. После того случая она уже так не пеклась о церкви, и вся ее набожность кончилась.
