Мне удалось пообщаться и со священнослужителями, и с магами. И вот от одного бродячего мага я узнал кое-что интересное, что проливало свет на судьбу похищенных девчонок.

Маги были мужчинами. И могли официально набирать себе учеников, постепенно развивая в них магические способности и умения. Долгий и упор-ный труд мог сделать магом даже вполне заурядного человека. Правда, чародеем такой человек становился весьма посредственным, на большее, чем быть человеческим целителем или пользовать домашний скот в округе, не мог претендовать. А вот если упорный труд налагался на врождённые способности к волшебству, то человек становился настоящим сильным магом. Причём мог достигнуть очень большого могущества. Труд до седьмого пота, труд, труд и ещё раз труд, и магия покорялась этому упорству. Впрочем, при значительно меньших усилиях можно было получить весьма большие магические силы, перейдя в чернокнижники. Но цена этого была велика. Колдун становился заложником чёрной магии. Превращался в исчадие зла. Творить зло становилось его жизненной потребностью. И, как правило, маги уничтожали этого колдуна. Точно так же как ведьмы убивали чёрных колдуний. Хотя это и не всегда получалось, чернокнижники ведь не сидели, сложа руки, и не дожидались, пока их при-хлопнут, а сопротивлялись этому всеми силами.

Ведьмы сами по себе тоже отнюдь не были ангельскими созданиями. Ведьмой нельзя было стать, пройдя курс обучения. Ведьмой надо было родиться. И ведьмы безошибочно находили девочек, обладающих талантом к волшебству, и похищали их. Спрятаться от ведьм не было никаких возможностей. Не помогали никакие ухищрения, никакие стены. Правда, при этом ведьмы частенько перегибали палку и убивали тех, кто пытался помешать похищению. Поэтому-то к ним и относились более враждебно, чем к магам.

Из разговоров с людьми, священнослужителями и магами мне удалось понять, что никто из них не слышал о трёх девушках-чужестранках. Единст-венно, маг сказал, что ведьмы оберегают своих новообретённых учениц как зеницу ока. Самое же главное, я получил подтверждение о том, что горная страна, куда указали биолокаторы, вполне может быть местом, где находятся девчонки. Маг невзначай упомянул, что горы к югу от города как раз и являются одной из вотчин ведьм и чародеев, куда обычным людям путь заказан.

Упомянул чародей и ещё об одной очень интересной детали, которая во многом объясняла причины такого поведения ведьм. Как и во многих других мирах, ведьма теряла свои колдовские способности, если лишалась девственности. Хотя изредка ведьма всё же сохраняла свои волшебные силы и после потери невинности, но эти силы становились очень слабыми. Правда, бывали и исключения, если вспыхивала всепоглощающая страсть между чародеем и ведьмой, и после первой же их близости ведьма оказывалась в интересном положении. Плодом такой страсти становилось не только сохранение ведьмой всей своей магической силы, но рождение ребёнка с исключительными магическими способностями. Если же возникал лямур, глубокий и сильный, между обычным мужчиной и ведьмой, то ведьма оказывалась перед выбором: или отказаться от нежных чувств, или отдаться мужчине и лишиться магических возможностей. И тут уж всё зависело от выбора ведьмы. Одни отрекались от нежных чувств, чтобы сохранить магические силы, другие наоборот, отказывались от магии ради этого самого лямура.

Однако существовала и оборотная сторона медали. Неудача в любовном приключении с ведьмой чаще всего стоила мужчинам жизни. Да и коварный соблазнитель, добившийся любви ведьмы, лишивший её невинности и бросивший её, чаще всего находил свою смерть. Тем более что существовали, оказывается, целые рыцарские ордена, где рыцарей специально учили особому искусству обольщения женщин, чтобы потом эти рыцари соблазняли ведьм, устояв при этом против их чар. Магистры орденов и иерархи церкви внушали, что тем самым ведьмы возвращаются лоно истинной веры, возвращаются к Всевышнему. Хотя многие из рыцарей вступал в ордена с самой прозаической целью: добиться настоящей любви ведьмы и заполучить верную жену и красавицу-женщину. Ведьминское колдовство преображало даже дурнушек в ослепительных красавиц, причём это была не иллюзия, а настоящее преображение. И ради этого мужчины шли на смертельный риск. Но было немало и сдвинутых по фазе фанатиков, которые истово желали искоренить ведьмовство, и уж если не удаётся отправить ведьм на костёр, так бороться с ними, соблазняя как женщин.

Верной смертью были и попытки овладеть ведьмой насильно. Неважно удалось это или нет, насильника ждала смерть такая же неотвратимая, как смена времён года. Сама жертва неудавшейся попытки или другие ведьмы находили насильника и убивали его. И это было ещё самым лёгким для него. Иных сначала оскопляли, затем насылали на него продажных женщин, а потом он или сходил с ума от невыносимых мук бессилия и сам прыгал на нож, или же ведьмы, насладившись его мучениями, добивали жертву. Самым печальным было то, что из-за всех этих насильников и рыцарей-соблазнителей ведьмы на всех мужчин смотрели как на сексуальных террористов. И сначала дырявили их стрелами, а потом уже разбирались, кто, как и почему. И это не вселяло оптимизма. Конечно, у меня боевое снаряжение ставит защитные экраны-отражатели, но кто его знает, какое у этих ведьм колдовство. Вон, у ребят-светоносцев гавкнулись все их автоматы и пулемёты. А вдруг и мои защитные экраны прикажут долго жить?

Тем не менее, выхода у меня не было. Чтобы найти девчонок, я должен был отправиться в ведьминский заповедник, как я для себя стал называть горную страну. Ну, раз надо, значит, надо, отправимся.

Но все мои планы едва не пошли прахом из-за моих дорожных знаком-цев. Я уж и подзабыл о них, а они, оказывается, нет. Ребята, чувствуется, долго и упорно ломали головы, как и на чём можно меня подловить и подцепить. И им показалось, что они нашли повод.

Уже под вечер третьего дня, когда я спокойно сидел в главном заде гостиницы и предавался греху чревоугодия, в дверях показались шесть или семь дворян, из встреченных мною на дороге, и с ними несколько стражников и парочка личностей из Королевского Сыска.

- Акаги Ямасиро, вы арестованы и должны проследовать с нами к Его Чести городскому судье! - громко заявил старший стражник.

- И какие обвинения мне предъявлены? - удивился я.

- Вы посягнули на права и привилегии дворянства! - последовал ответ.

- И чем же?

- Вы не солдат королевской армии, не стражник, не королевский сыщик, не входите в отряд барона, герцога или графа, не дворянин, тем самым вы незаконно присвоили себе право носить меч!

- Я самурай сёгуна Тайхо Сёкаку! И получил свой меч за службу ему! И никто не вправе отобрать у меня моё оружие! - громко заявил я. - Вот подтверждение моих прав!

Я бросил на стол свиток, заботливо подготовленный Роджером. Там иероглифами и письменами одной из восточных здешних стран, которые удалось разузнать, были написаны мои "титулы" и привилегии. На тесёмках болталось пяток печатей.

- Ха, я за одну ночь накатаю десяток таких грамот, - заявил один из королевских сыщиков.

- Тогда взгляни на печати! - рявкнул я.

Печати тоже были заслугой Роджера. Как он сумел раздобыть печать этого владыки одной из восточных монархий, это только ему известно. Но даже за пределами той державы было широко известно, что подобной печатью скрепляют только документы, подтверждающие вельможный - дворянский в местном понимании - статус их владельца.

Стражники и сыщики уставились на печать, приказали принести свечей, осмотрели со всех сторон эту печать, разве что на зуб её не попробовали. На их лицах появилось выражение тяжкого раздумья и сомнений. Без труда можно было догадаться, что они оказались в сложном положении. Дворяне из свиты влиятельной особы требовали ареста нахала, вступившегося за эльфов, но тут появляется печать, скрепляющая свиток, подтверждающий права и статус его владельца. И если её проигнорировать, какие последствия это может повлечь?