58 (56). Такую любовь к вере проявлял, говорят, и другой Олаф203 - король Швеции. Желая обратить в христианство подвластные ему народы, он приложил много усилий к тому, чтобы разрушить Упсалу- святилище идолов, расположенное в самом центре Швеции. Опасаясь этого его намерения, язычники, как говорят, постановили на народном собрании, что если король хочет быть христианином, то пусть возьмёт по своему выбору лучшую область Швеции и управляет ей по своему закону. Пусть он заложит в ней церковь и введёт христианство, но не станет никого из народа силой заставлять отказываться от почитания языческих богов, если, конечно, кто-нибудь не пожелает обратиться ко Христу добровольно. Король, довольный этим решением, тут же основал в западной части Готии, на границе с данами или норманнами, церковь Божию и епископский престол. Престол находился в крупном городе Скаре204. По просьбе христианнейшего короля Олафа архиепископ Унван поставил туда первым епископом Тургота205. Этот муж исполнял свою миссию к язычникам весьма усердно; так, его трудами ко Христу обратились два главных готских племени. (57). Через этого епископа король Олаф послал митрополиту Унвану дорогие подарки.
59. Кроме того, говорят, что у этого короля было двое сыновей, которых он велел крестить вместе с женой и всем своим народом. Один из них, который был рождён от наложницы, звался Эдмунд206. Второй - Анунд, рождённый от законной супруги, был назван в знак веры и милости Яковом207. С юных лет он «мудростью и благочестием превосходил всех своих предшественников»208, и никто из королей не был столь любезен народу шведов, как Анунд.
60 (58). В то время, когда между славянами и трансальбианами был крепкий мир, архиепископ Унван вновь отстроил свою столицу - Гамбург и, собрав рассеявшееся духовенство, опять поселил там большое количество горожан и братьев. Итак, часто живя в этом месте вместе с герцогом Бернгардом, он неоднократно по полгода проводил в Гамбурге, приглашая туда для переговоров славнейшего короля Кнута и славянских князей Уто209 и Седериха. Таким образом владыка Унван блестяще исполнял свою миссию к язычникам и дома, и вне его. Теперь же осталось сказать ещё то, что мы благодаря крылатой молве узнали о мученичестве короля Олафа.
61 (59). Итак, Олаф, славнейший король норманнов, вёл постоянную борьбу против Кнута, короля данов, который напал на его королевство[Schol.41]. Наконец, в результате возмущения вельмож, чьих жён он удалил из-за их увлечения ворожбой, блаженнейший король Олаф был изгнан из Норвежского королевства. Так что теперь Кнут правил одновременно в Норвегии, Дании и, - чего никогда не случалось прежде ни с одним из королей, - в Англии. Олаф же, все свои надежды возложив на Бога, вновь возобновил борьбу ради сокрушения идолов. Собрав неисчислимое войско из подданных короля Швеции, на дочери которого он был женат210, и исландцев211, он силой оружия вернул себе королевство отцов. Итак, христианнейший король, знаменитый храбростью по отношению к врагам и справедливостью к своим людям, настолько поверил в то, что именно Бог восстановил его на троне, что не желал более терпеть никого, кто либо хотел остаться чародеем, либо не хотел становиться христианином. Он уже по большей части осуществил своё намерение, когда немногие из чародеев, которые ещё уцелели, мстя за тех, которых король осудил, не поколебались убить его самого212. Одни говорят, что он был убит в бою, а другие - что его замучили в самом народном собрании. Наконец, третьи утверждают, что он был тайно убит в угоду королю Кнуту, что, по нашему мнению, гораздо ближе к истине, ибо именно Кнут овладел его королевством. Итак, король и мученик Олаф принял, по-видимому, именно такую смерть. Тело его было с подобающими почестями погребено в крупном городе его королевства - Тронхейме213. Там, благодаря чудесам и исцелениям, которые совершаются через него, Господь и ныне являет, насколько уважаем на небе тот, кто так славился на земле214. Его достойное вечной памяти мученичество отмечается всеми народами северного океана, а именно: норманнами, шведами, готами, [сембами], данами и славянами, 29 июля.
62 (60). Рассказывают, что в это же время, движимый любовью к Богу, в Швецию из Англии прибыл некто по имени Вольфред и принялся весьма энергично проповедовать язычникам слово Божие. Когда он своей проповедью обратил в христианскую веру очень многих, то, стоя в собрании язычников, начал предавать анафеме идола тамошнего племени по имени Тор. Схватив секиру, он разбил идола на куски. Однако за такую дерзость на него тут же обрушилась тысяча ударов, и достойная венца мученичества душа отлетела на небо. А его растерзанное в результате долгих издевательств тело варвары сбросили в болото. Всё это, что мне удалось узнать, я правдиво передал памяти, хотя есть и другие, достойные описания события. Однако об Унване и о событиях, которые произошли в его время, сказано достаточно и, как я полагаю, вполне достоверно. В это время Вальтарду в Магдебурге наследовал Геро215, а последнему - Хунфрид216. Оба они были святыми мужами, достойными епископского звания. Вскоре после этого, а именно 27 января 1029 года Господнего, 12-го индикта, умер наш славный архиепископ и был погребён по левую сторону от своих предшественников.
63 (61). Лиавицо217 пребывал в должности почти четыре года. Будучи племянником первого Лиавицо и приором кафедрального собора, он благодаря содействию императрицы Гизелы218 получил от цезаря Конрада посох, а от папы Иоанна XIX219 - паллий. Он был смиренным, правдивым и богобоязненным мужем[Schol.42]. Лиавицо был любезен со всеми, но особую любовь питал к духовенству и всем сердцем сочувствовал бедным в их нужде. Он купил у местных жителей селение220 по ту сторону реки и, пожертвовав его братьям, велел им давать с него по 30 обедов [в год.] К странноприимному дому он проявлял такую заботу, что казалось, будто он исправляет в этой части упущения со стороны всех своих предшественников. Он настолько обогатил епископство, приорства и странноприимный дом, что вряд ли можно было найти там хоть одного бедняка. Возможно, это покажется невероятным тем, которые видят бедность нашего времени, но и тогда, пожалуй, вряд ли бы кто-нибудь поверил в то, что события, которые случились ныне, произойдут в будущем.
