Вот то, что нам стало известно о положении латинян и о подчинении Греции и что мы сообщаем читателям. Но поскольку о конце этой истории мы пока ещё не в состоянии сказать ничего определённого, то вернёмся к продолжению истории королей.

Итак, когда король Оттон, как было сказано, утвердился в Кёльне и удача, казалось, продолжала улыбаться ему, против него внезапно возникла неожиданная вражда. Ибо граф фон Гулике¹ начал интриговать против него, так что, тайно отправив к королю Филиппу письма и послов, поручил передать, что если тот осыплет его богатствами и почестями, он привлечёт на его сторону не только всех князей, сторонников короля Оттона, но даже архиепископа Кёльнского. Тот обрадовался и велел графу встретиться с ним по поводу этого дела в условленном месте. Так и было сделано. Итак, Филипп крепко привязал его к себе присягой, пожаловал некий двор, приносящий 600 марок дохода, и, одарив золотом и серебром, дорогими одеждами и конями, отпустил домой. Ко всем, кто ему служил, он также отнёсся с большим вниманием. Итак, граф Вильгельм настолько опутал своими речами этого архиепископа и всех вельмож, что все они отреклись от Оттона и перешли на сторону Филиппа. Что же далее? Когда заговор вступил в силу, Филипп был силой введён в Ахен, посвящён в короли архиепископом Адольфом и возведён на императорский трон². Однако это пришлось не по нраву жителям Кёльна, которые сохранили верность Оттону и упрекали архиепископа за то, что он отважился на такое новшество, не посоветовавшись с ними. Они весьма настойчиво уговаривали его отказаться от того, что он совершил, приводя ему на память действия господина папы, который по его же просьбе утвердил короля Оттона и решил не возлагать рук ни на кого более, кроме него. Когда же архиепископ не пожелал менять ни намерений, ни действий, то к господину папе были отправлены письма от короля, а также от главного капитула и жителей города, в которых они слёзно сообщали ему обо всём, что произошло. Папа, возмущённый этим, апостольской грамотой велел архиепископу в течение шести недель явиться к апостольскому престолу и очиститься от этих обвинений.

Между тем нельзя также забыть о том, что когда доброй памяти Генрих³, старший декан Магдебурга, хотел прийти к королю Филиппу по каким-то своим делам, то Герхард, брат бургграфа⁴, подозревая его в том, что он якобы хочет что-то предпринять против его брата, канцлера Конрада, погнался за ним со своими людьми и, предерзостно подняв на него руку, повалил на землю и ослепил этого доброго и благочестивого мужа, призванного стать украшением своей церкви⁵. Эта дерзость была наказана следующим образом: Герхард должен был уплатить пострадавшему 1000 марок серебра, передать кафедральной церкви до 100 марок со своего феода и вместе со многими дворянами принести ему также оммаж. Кроме того, ему вместе с 500 рыцарями пришлось уплатить ему также так называемый рыцарский штраф, то есть каждый рыцарь должен был принести от места, где было совершено преступление, до ворот кафедральной церкви по одному щенку.

К этому следует также добавить, что названный канцлер Конрад, отказавшись от Хильдесхаймской церкви, был возведён в епископы Вюрцбурга. Будучи ревнителем справедливости, он, защищая свою церковь, вступил в конфликт со своими министериалами, которые дерзнули захватить церковную собственность. Предложив им решить это дело миром, посредством правосудия, он был коварно убит своими противниками в городе Вюрцбурге⁶. На месте его убийства верующими был воздвигнут искусно выполненный крест, на котором была изображена следующая эпитафия:

Это - глас убиенного, вместе с кровью праведного Авеля взывающий к Богу. Некоторые говорят также, что убитого нашли во власянице, что при жизни он заботился о бедных и каждую неделю жертвовал им в виде милостыни по слитку золота. Господь знает о нём всё. Но кто поверит, что столь изысканный муж, ходивший в шелках, был одет во власяницу? Под светской оболочкой никогда не бывает духовной сущности, но под духовной оболочкой - увы! - зачастую таится мирская душа.

Архиепископ же, презрев повеление папы, так и не явился к нему. Поэтому были назначены судьи - Генрих, каноник из св. Гереона, и прихожане Ансельм и Христиан, которые, формально вызвав архиепископа, убеждали его отказаться от своего заблуждения, говоря, что в противном случае они подвергнут его отлучению, низложат и поставят во главе святой церкви другое, более подходящее лицо. Так и было сделано. Ибо, когда Адольф не захотел внимать их спасительным увещеваниям, он был отлучён⁷, а вместо него поставлен Бруно⁸, приор Бонна. Для более торжественного исполнения этого дела господин папа направил, правда, более влиятельных лиц, как то следует из приведённого ниже послания:

«Епископ Иннокентий, раб рабов Божьих, достопочтенным братьям, архиепископу Майнца и епископу Камбре, а также возлюбленному сыну, схоластику из св. Гереона, шлёт привет и апостольское благословение.

Упорное непослушание Адольфа, архиепископа Кёльнского, его двойное клятвопреступление и всем известная измена требуют, чтобы он упал в яму, которую вырыл, и чтобы безбожный меч поразил его сердце. Ибо он, не боясь ни Бога, ни людей и не думая о достоинстве Кёльнской церкви, в пику Богу, святой римской церкви и к ущербу своего собственного престола сбросил иго послушания, нарушил дважды принесённую клятву и предал того, кого сам же и создал. Ведь именно он некогда короновал нашего возлюбленного во Христе сына, сиятельного Оттона, избранного римским императором, принёс ему клятву верности и настойчиво просил нас оказать этому королю апостольскую милость и утвердить то, что он сделал. И вот, когда он посредством многочисленных просьб добился от нас того, что мы, оказав милость этому королю, подняли значение Кёльнской церкви, то начал охладевать в этом рвении и, отняв свою руку от пахаря, стал искать у нас пустых поводов не для того, чтобы полить то, что насадил, но чтобы побыстрее засохли его насаждения, лишившись заботливой руки земледельца. Но поскольку и насаждающий, и поливающий есть ничто, а Бог возвращающий - всё⁹, то новая пальма благодаря милости Божьей всё-таки выросла и протянула уже ветви и разрослась; и увидел это завистливый земледелец, и вознегодовал, и не смог долго скрывать свой яд, ибо дурные дела выдали его дурные мысли, и о дереве стало известно по его плодам. Итак, вняв увещеваниям, он вновь дал клятву, что никогда не покинет этого короля и не перейдёт на сторону его противника. Но дух его не смог сдержать эту клятву, ибо страдал врождённым легкомыслием. Мы же, хоть и с трудом поверив, что муж, наделённый таким достоинством, является врагом самому себе и стремится ликвидировать то, что сам же и сделал, не оставили это без нашего внимания и, желая призвать его к постоянству, уговорами и угрозами, так строго, как только могли, велели ему помогать названному королю и деятельно способствовать его преуспеванию, остерегаясь заслужить проклятие вместо благословения, если выяснится, что он так постыдно нас обманул. Но он, забыв о том, что как послушание ценят более жертвенных даров, так непослушание приравнивают к идолопоклонству, разорвал узду и впал в грех непослушания. Как говорят, подкупленный деньгами он вопреки нашему повелению и собственной клятве безрассудно предал своего господина и, обратившись в кривой лук, вопреки ему неразумно примкнул к благородному мужу Филиппу, герцогу Швабии. Чтобы ещё более усугубить эту дерзость и чтобы уже нечем было прикрыть его вину, он в Ахене, где торжественно короновал названного короля, недавно публично возложил корону на упомянутого герцога, хотя тем самым принял на себя приговор об отлучении, который наш брат Гвидо, архиепископ Реймсский, а тогда епископ Пренесте и легат апостольского престола, произнёс перед огромной толпой в Кёльне, в церкви св. Петра, против тех, которые отпадут от названного короля и перейдут на сторону его противника; а ведь он сам там был со священнической столой на шее и с зажжённой свечой в руке. Итак, пусть жители Кёльна, которые не захотели следовать во зле за дурной головой, но твёрдо упорствовали и упорствуют в верности этому королю, удалив старую закваску, которая угрожала испортить всё тесто, станут новой закваской, ибо они -чисты и неподкупны. Поскольку, согласно каноническим нормам, это дело не нуждается в открытом обвинении, то и мы, следуя примеру того, кто, отсутствуя телом, но присутствуя духом, осудил отсутствовавшего коринфянина, смогли огласить против него приговор; но во имя большей осторожности мы, по совету наших братьев, как епископов, так и многих других прелатов, апостольской грамотой поручаем вашей рассудительности и сурово повелеваем, чтобы вы, поскольку всё это нам уже ясно как день, каждое воскресенье и в каждый праздничный день под звон колоколов и при зажжённых свечах публично объявляли об отлучении названного архиепископа, и с такой же торжественностью велели объявить по всем кёльнским церквям и соседним диоцезам, что все зависимые люди и все вассалы Кёльнской церкви, как клирики, так и миряне, освобождаются от повиновения ему. Поскольку, если такое преступление останется не отмщённым, то впредь каждый сможет безнаказанно совершать грех непослушания, а также клятвопреступление и измену, мы строжайше повелеваем вам, чтобы вы, поддержанные нашей властью, невзирая на какие бы то ни было возражения и отговорки, отстранили его от должности епископа. Если в течение месяца после сделанного вами объявления он не явится на суд к апостольскому престолу, вы должны обязать апостольской властью тех, кому, как вы знаете, принадлежит право выбора, избрать в пастыри подходящее лицо, соответствующее столь высокой чести и обязанностям. Если же избрание - упаси Бог! - по какой-то причине придётся отложить, то чтобы имущество Кёльнской церкви не пострадало, поручите управление ею какому-либо достойному, предусмотрительному и могущественному лицу. Поскольку мы тем более ревнуем о чести этой церкви, чем более преданности и упорства видим в её духовенстве и народе, то дабы её единство не было нарушено из-за какого-либо раздора, если вдруг те, к кому относится выбор, не смогут прийти к единому решению, велите им остановить свой выбор на каких-либо подходящих мужах. Последним следует прийти к апостольскому престолу, после чего мы с нашей мудростью при содействии Господа приложим все силы к их согласию, чтобы они избрали в прелаты подходящее лицо».