Мы, нынешние читатели и авторы, надеемся на то, что наша работа не пройдёт даром, а наши мысли и чувства, которыми мы хотим поделиться со всеми людьми планеты, станут ещё одним из крошечных кирпичиков, из которых складывается в наше время фундамент подлинного человеческого величия — величия всех будущих времён.

Александр Харченко

Очередной прорыв случился под утро, и на этот раз наступила очередь Марка.

Будильник разорвал тишину громким курлыканьем, в которое уже вплетались запах ароматного утреннего напитка, тонизирующая симфония желтых листьев и теплый привкус только что выпеченных протеиновых булочек. Симпатичная девушка-инспектор смущенно улыбнулась со стены и произнесла:

— Такая незадача... Сочувствую.

— Ерунда, — стараясь бодриться, сказал Марк.

Тей’ЖаО подкатился и уткнулся ему в ногу, завибрировал мелкой просящей дрожью. Марк поднял трепещущее тельце, прижал к себе:

— Нет, малыш, туда я не могу тебя взять. Придется посидеть дома.

Надев защитный костюм, протестировав пушку и приладив на плечи контейнер, он спустился в кабину и набрал трехмерные координаты Зомбитауна.

Ходячие мертвецы бесцельно слонялись возле стены. В первых рядах Марк разглядел стайку вялых недорослей обоих полов — идиотические ухмылки стали шире при появлении человека, они принялись гоготать, захлебываясь мокротой, и выкрикивать оскорбления. Эти были не слишком опасны — просто надышавшиеся пара или переевшие грибков хулиганы, им ещё расти и расти до матерых особей. За их спинами в полутьме шныряли юркие и расхлябанные, стреляли бегающими глазками. Среди шакалов затесались несколько серьезных, немногословных, готовых на всё. Под мышками и за поясом у бандитов просматривались примитивные стрелялки, которые здесь мастерили из всего напоминающего литые трубы. Ещё одна причина для культурного эмбарго.

В центре группы, широко расставив ноги, торчал зомби-блюститель с металлической бляхой на груди. Завидев человека, он широко сплюнул и отвернулся. У стены имел место смотритель со своим флаером, замаскированным под местный транспорт. Протиснувшись через толпу, Марк пожал ему руку и осведомился:

— Какие приняты меры?

— Ситуация вышла из-под контроля в 3.03, нестабильность разрастается в шестом и восьмом районах, — отрапортовал Байт. — Приняты меры по минимизации... хм... утечки.

Марк еле сдержал улыбку — здесь, в неверном отсвете фонарей, отражающихся в гнилостно блестящих лужах, она была неуместна.

— Спасибо за проделанную работу, товарищ.

Настроив измеритель, он включил сенсор и запрограммировал пушку. Та выбросила залп ферромагнитных частиц в систему удаления отходов, запаивая прорехи. Вторичная сетка наведенной деформации легла поверх схемы и к ней подключился помехоуловитель. Началась переработка, восстановили цикл дрожжевые теплицы. Существование Зомбилэнда, поддерживаемое сверху, незаметно продолжило свой курс.

— Хотел бы я знать... — задумчивый голос смотрителя отвлек Марка от непривычной кропотливой работы. Автоматически перебрасывая ресурсы от решения задачи Воббельта в параллельном потоке мышления, он отозвался:

— Это наш долг. Они когда-то были людьми... или их предки.

— Прокатитесь со мной?

Архаичная машина смотрителя вызвала бурный ажиотаж в толпе. Они протискивались сквозь строй злобных и завистливых взглядов, шипения пополам с заискиванием. Молоденькая девица с нелепо выкрашенным лицом задрала юбку до пупа, открыв несвежую зеленоватую кожу. Марк отвернулся — но его встретил с тротуара метко пущенный ком грязи. Тут же на них бросились сразу пятеро. Прямо лицом к лицу — оскаленные зубы взрослого зомби с не поддающимся описанию рычанием и воем ударились о кефлоновую оболочку скафандра.

Пришлось идти на крайние меры — применять оружие. Контейнер открылся, выставив дуло реморализатора. Но сначала Марк успел проглядеть результаты сканирования и тяжело вздохнуть: нападающих вовсе не волновало улучшение их транспортной сети! Всё чего они хотели: иметь, заграбастать любым путем для одних себя, а при неудаче — сломать, уничтожить, растерзать флаер до кучи лома. Подростки уже насели на машину, тужась перевернуть... Другие копошились вокруг только что восстановленного Марком отвода, инстинктивно выискивая слабое место.

Беснующихся зомби накрыло веером направленного излучения. Головы качнулись — и поднялись, скрюченные фигуры слегка выпрямились, лица стали благообразнее — и это было, пожалуй, самым страшным из увиденного сегодня.

Взамен вандализма и разрушения они собрались в кружки и занялись светской беседой. Мужчины стояли, выпятив животы, и, разводя руками, демонстрировали свой уровень солидных приобретений. Курс местных акций опять вырос, и некоторые обсуждали покупку больших домов на Латрам-авеню. Другие возбужденно рассматривали картинки. Группа аутсайдеров кривлялась в углу, пытаясь как бы ненароком задеть признанных и утвердиться или увести одну из женщин с собой. Те трещали отдельно, и слух Марка выхватывал из воздуха наименования салонов, вещей, марок.

Чуда не получилось. Наивысший уровень, доступный для этих существ, был всего-навсего уровнем потребления, их мечты — о переходе на высшую ступень иерархии и замещении более удачливых, называемых элитой или верхушкой в фанатично поддерживаемой полутрупами пирамиде общественного устройства.

Марк покачал головой, и андроид откликнулся зеркальным жестом. Бережно вырулив из озаботившейся своим статусом стаи, они поднялись выше. Трущобные районы, возрождавшиеся несмотря на многовековые усилия людей, благоустройства и перестройки, окаймляли угрожающе темным кольцом более приличные домики в несколько комнат и даже с цветами на белых крылечках. Это было обиталище смирных, ещё не активированных, но всё же носителей. Их кругозор был ограничен подобием человеческой семьи, к которой они привязывались со страстью, недоступной пониманию современника, и которая исключала все остальные чувства. В подобии ночного сна (условности здесь означали всё), с открытыми глазами они мечтали о повышении на службе, позволяющем не трудиться, а надзирать за соседями, о новой не протекающей крыше, о поездке на острова.

В середине Зомбитауна, как зловещие цветы на болоте, сияли вывески лавок, служащих для того, чтобы поддерживать престиж покупкой неудобного тряпья и железок за пластиковые жетоны — и хвастаться перед теми, у кого их нет. Ревела музыка, тихо звенели устройства личного опознания, дребезжала сигнализация, надрывалась звуковая реклама. Афиши и табло приглашали в рестораны и бары, зазывали в интимные уголки. Полуголые женщины, доведенные до почти человеческой кондиции в специальных косметических кабинетах, прохаживались по подиуму. Эта пародия на культуру была страшна и нелепа. Полуразложившиеся повара и официанты, хозяева и прислуга, продавцы и покупатели, домашние зомби и вылощенные зомби, дикие зомби и добродушные, склонные к благотворительности — все как один лишенные искры общественного сознания, даже тени мысли о равенстве, навеки застывшие в янтаре своего стремления к смерти.

В одном из окон Марка остановил взгляд, полный холодной беспримесной ненависти. Крупным планом он увидел мертвеца в шелковистом сером костюме и узких очках-лазероскопах. На плечи его был накинут белый халат, и по обстановке заметно, что это так называемый зомби-аристократ с практически незатронутой высшей нервной деятельностью — редкая мутация. На полках кабинета или гостиной были расставлены старинные книги — Кейнс, Библия, Рэнд.

— Вы приглядываете за этим?

Андроид энергично кивнул:

— Я знаю несколько поколений их ветви. Тяжелый случай.

— Мы до сих пор ищем лекарство, вакцину, сыворотку. А продвинулись ненамного.