- Почему? - только и прошептала она.

   Тим знал ответ на ее вопрос и скорее всего его знала и сама Сьюзен. Тим не стал отвечать, а только прижал ее к себе и провел ладонью по ее волосам, в попытке успокоить. Сам же Тим в уме искал возможные варианты дальнейших действий.

   "С нами пытаются разделаться поодиночке. А это значит, что нас с Сьюзен попытаются разделить. И Майка с Мэри...Надеюсь этого уже не произошло".

   Тим взял Сьюзен за плечи и слегка отстранил от себя, так чтобы видеть ее глаза.

   - Нам надо найти другой путь.

   - Тим?

   - Да, Сьюзен?

   - А что если...что если ключ от дверей нам не поможет? Как мы выберемся из этого места?

   Тим понимал, что хотела сказать Сьюзен - что входная дверь могла быть запертой не с помощью механизма, а с помощью той силы, что запирала остальные двери в отеле.

   - Я не знаю. Пока не знаю. Но сейчас наша главная цель - это снова объединиться.

   Тим крепко сжал руку Сьюзен в своей и они направились в сторону коридорчика, что находился у окна. В конце коридорчика были две двери. Одна, судя по недвусмысленной табличке, вела в уборную. Вторая же была без малейших опознавательных знаков.

   Не думая долго, Тим загнал Сьюзен себе за спину и приготовился открыть дверь, готовый, как ему казалось, ко всему.

   - Тим, это может быть опасно? - спросила она.

   - Может.

   - Тогда может не стоит ее открывать?

   Он обернулся и посмотрел в ее глаза, в которых блестел невидимый свет, при этом сжав ее ладонь крепче.

   - Из сложившейся ситуации, у нас есть только два выбора - остаться здесь и ничего не предпринимать или же открыть эту дверь.

   - Но тебе не кажется, что именно этого и хотят от нас? Нам отказали в выходе через одну дверь, но предложили воспользоваться другой.

   - Ты права, Сьюзен, - не смог не согласиться он с ней. - Но мы обязаны рискнуть. Но, ты должна знать одно, - Тим слегка склонился над ней, чтобы их лица оказались на одном уровне. - Я никому не дам тебя в обиду. Ты мне веришь?

   Сьюзен только кивнула, но сделала это очень уверено.

   Тим взялся за ручку двери и провернул ее.

   Мэри проводила Майка до диспетчерской взглядом и продолжала глядеть в его сторону, когда он вошел в нее. Ей было неспокойно, от чего сердце в ее груди билось беспорядочно. Но когда голова Майка появилась в проеме и он улыбнулся, ей стало намного легче и спокойнее и Мэри улыбнулась ему в ответ. Таким образом, Майк хотел показать ей то, что с ним все хорошо и нет причин для беспокойства. Мэри была благодарна ему за это.

   Но все перевернулась с ног на голову (хотя, казалось, что хуже уже и быть не может), когда дверь сама собой захлопнулась и Мэри, также как и Сьюзен, закричала. Ее тело непроизвольно вздрогнуло, подскочив на диване, от чего ее левая ладонь съездила Джиму по лицу. Страх за жизнь Майка, заставил ее вскочить с дивана и побежать к диспетчерской.

   Попытки открыть ее завершились неудачей. Она билась в нее изо всех сил, стучала кулаками, пыталась докричаться до Майка, но все безрезультатно. Паника все сильнее овладевала ею.

   Верхняя часть двери была стеклянной, зашторенная жалюзи. Мэри оглянулась, ища что-либо, чем можно было разбить стекло. Взгляд ее остановился на камине, перед которым теперь сидел только Джим, чье бледное лицо и сидячее положение предавало его образу вид лунатика или же ожившего мертвеца. Мэри побежала обратно и, достав из подставки оставшейся совок, поспешила к диспетчерской.

   Размахнувшись, она изо всех сил ударила совком в стекло, но оно, как почти все в этом отеле, осталось невредимым, только задребезжало и загудело. Но Мэри это не остановило и она ударила вновь, потом еще раз, затем и в четвертый. После дюжины ударов, ослабевшие ладони выронили совок и он, с диким лязгом, ударилась об пол, а сама Мэри, рыдая, поползла вниз, прижимаясь к стенке.

   Она рыдала по себе и по каждому из них. Она вспоминала Джоанну, как они беседовали в аудитории перед началом пар и то, как ее убили у въезда в город. Она вспоминала Роберта, как он щурился на солнце сквозь свои очки, от чего всегда вызывал у нее смех. Об Уолтере, который всегда улыбался своей кривой улыбкой и громко отстаивал свое мнение. О Мелинде, вечно недовольной и постоянно курящей. Но теперь, даже все негативные черты характера Мелинды, казались ей милыми и очень родными.

   Все было безнадежно. Въехав в этот городок, они сами подписали себе смертный приговор, который не подлежал обжалованию.

   "Твоя жизнь уже не принадлежит тебе" - сказала ей старуха в ее номере. "Даже твоему горячо любимому Богу не принадлежит".

   Было ли это простым запугиванием или же правдой?

   Неужели ее дни были сочтены и все чтобы она не делала, только приводило ее к неминуемой кончине?

   - Это мы еще посмотрим! - решительно заявила Мэри Рирдон, утирая ладонями мокрые глаза и щеки. Затем, встав на ноги, она прошла по холлу и села рядом с Джимом на диван. Сплетя перед собой пальцы, Мэри начала молиться, впервые за очень долгое время, пытаясь не просто пересказывать в уме заученные слова, а обращаться именно к Богу, в которого она хотела верить, пусть даже это было тяжело после всего пережитого за последние сутки.

   Когда весь запас молитв исчерпал себя (даже странно, что за столь долгое время она не забыла их, не спутав ни единого слова), Мэри почувствовала легкое прикосновение покоя и защищенности, приход которых можно было объяснить лишь проявлением Божьей благодати.

   Она смогла встать на уверено выпрямленных ногах, которые, казалось, сами повели ее к Джиму. Остановившись около него, Мэри посмотрела ему в глаза, похоже больше на хрустальные шарики, на его избитое и исцарапанное лицо, всклокоченные волосы, опавшие плечи и слегка раздвинутые ноги.

   Между ног Джима, сверкая в пламени камина, лежали ключи. Мэри подняла их и оглядела бирку. Как только она прочла то, что на ней было написано, на ее губах заиграла улыбка, в глазах заблестели огоньки торжества и она была готова прыгать на месте от радости как сумасшедшая.

   Это мог быть только знак. Божий знак. Иначе как можно было объяснить появление столь нужных им ключей здесь, около камина, вместо того, чтобы находиться в диспетчерской?

   Мэри спрятала ключи в карман джинсов и оглянулась в сторону дверей ведущих на кухню, за которыми скрылись Тим и Сьюзен около двадцати минут назад. То, что было им нужно, теперь было у нее, а потому ей стоило отправиться на кухню за ними - Тим наверняка сможет найти способ вызволить Майка из диспетчерской.

   Мэри посмотрела на Джима. Ей не хотелось оставлять его одного, но она успокоила себя тем, что ее отсутствие не будет долгим. Нагнувшись, она поцеловала Джима в щеку и отправилась за Тимом и Сьюзен.

  17.

   У большинства людей есть свои тайны, которые не предназначены для других людей, будь то родственники или друзья. И эти тайны чаще всего представляются невыносимым бременем, терзающие свою жертву изнутри. Боль терзаний зависит от количества тайн их силе и стойкости человека.

   Но, стоит ли что-либо предпринимать для искупления или же попытаться оградиться от воспоминаний и жить, также как и ранее? Стоит ли вообще вступать в бой против греха или же попытаться противостоять совести?

   Убрав зажигалку в сторону, Майк решил отстаивать свое право на жизнь до конца и принять вызов своих грехов и своей совести. В конце концов, то что хотела от него эта тварь предполагала обоюдное согласие. Но, то желание что овладевало им, было больше чем простое влечение парня к красивой обнаженной девушке. Это скорее было зависимость наркомана давно подсевшего на иглу, воля которого была полностью подавлена.

   Но ведь один раз у него получилось вырваться из номера, может, удастся и в этот раз?

   Тело девушки продолжало светиться, хотя это было не свечение, а нечто иное - он просто его видел в малейших подробностях, в то время как все остальное утопало во тьме. Он мог принять ее за обычную девушку (о, как он этого хотел), но ее горящие глаза, как два раскаленных уголька твердили об ее нечеловеческом происхождении.