Естественно, что перед свадьбой у царя возник конфликт с частью высшего духовенства. Митрополит казанский Гермоген и епископ коломенский Иосааф потребовали вторичного крещения невесты-католички. Однако Дмитрий нашел возможность избавить свою невесту от троекратного погружения по православному обряду, отправив Гермогена в ссылку. Остальные же довольствовались миропомазанием, составлявшим необходимую принадлежность коронационного обряда. Сохранившийся обрывок церемониала свидетельствует о причащении Марины, и это двукратное подчинение греческому обряду признали равносильным отречению.

8 мая состоялась свадьба. Рано утром молодых привели в столовую избу, где придворный протопоп торжественно их обручил. В Грановитой палате князь Шуйский кратко приветствовал невесту, и обрученных проводили в Успенский собор. Патриарх совершил обряд миропомазания и торжественно короновал Марину. К большому смущению русских, царица не взяла причастия, как того требовала утвержденная Думой процедура. Многие присутствовавшие не скрывали своего негодования по этому поводу. Среди гостей прошел ропот. Коронация Марины в Успенском соборе была неслыханным нарушением всех норм и приличий. Православным царицам даже многолетие стали петь лишь со времен Годунова. И это, казалось бы, безобидное новшество современники восприняли как бесстыдство. Отказ Марины принять причастие возмутил православных. Зато послы и польские гости были удовлетворены. После окончания коронации, дьяки под разными предлогами выставили послов и иноземцев из церкви и заперли двери. Как только нежелательные свидетели удалились, патриарх обвенчал царя с Мариной по православному обряду. Польские дамы, оставшиеся подле невесты, со смехом описывали своим мужьям, как молодые приняли от патриарха вместе с благословением по кусочку хлеба и глотку вина. Они потешались над чашей, из которой брачующиеся пили по очереди. А потом чашу бросили на пол, и самый проворный должен был раздавить ее — знак его будущего главенства. Чтобы избежать предзнаменования, способного встревожить зрителей, патриарх поспешил сам наступить на хрупкий хрусталь.

Заметим, что в коронации и свадьбе принимали участие, соответственно своему чину, ростовский митрополит Филарет, боярин Иван Никитич Романов и юный стольник Миша Романов. Впоследствии сей факт старательно замалчивался царскими историками. Мало того, на соборе 1620 года патриарх Филарет публично клеймил патриарха Игнатия за отступление от православных обрядов при причащении и коронации католички, но ни словом не обмолвился об участии в этих процедурах митрополита Филарета.

Последующие дни царь и царица провели в пирах и увеселениях. Причем на ряд пиров были приглашены только поляки, а из русских присутствовали лишь Дмитрий, дьяк Власьев и князь Мосальский. На одном из пиров, проведя три часа за едой и питьем, всю ночь протанцевали. К утру, переменив множество кавалеров, «восхитительно танцевавшая Марина завоевала все сердца». Но Гонсевский и Олесницкий, танцуя с ней в одной кадрили, не сняли шляп, и Дмитрий велел им сказать, чтобы берегли головы, иначе их снимут вместе со шляпами.

По странному совпадению в русском народном эпосе героиня с именем Марина, Маринушка, Маринка представляет собой явно отрицательный персонаж. Она — чародейка и вещунья, еретичка и безбожница, даже распутная девка. Она соблазнила девятерых князей или богатырей, своих женихов, которых обратила в животных. Змея, обвивающая ее руку, — первый ее друг. Теперь народ мог лицезреть сей эпический персонаж. Нахальная девица во французском платье с непокрытыми волосами, к тому же еретичка, разве она не могла заколдовать сына Ивана Грозного?

Ночь с 16 на 17 мая Дмитрий и Марина провели вместе, как и подобает новобрачным. Среди ночи раздался шум, Дмитрий вскочил, выбежал из спальни, но вскоре вернулся, успокоив жену, что где-то в Кремле возник пожар. Через несколько минут ворвался Петр Басманов и закричал царю: «Ахти мне! Ты сам виноват, государь! Все не верил, вся Москва собралась на тебя». Вслед за ним ворвался один из мятежников, дьяк Тимофей Осипов. Басманов не растерялся и разрубил его череп палашом. Брезгливая Марина приказала выкинуть его труп в окно, но это еще более разъярило нападавших. Дмитрий и Басманов с палашами кинулись на крыльцо отражать нападение.

А брошенная своим супругом Марина металась по дворцу и в конце концов укрылась в комнате своих фрейлин. Говорят, что маленькая и худая Марина спряталась под юбку своей толстой гофмейстерины. Когда в помещение фрейлин ворвались заговорщики, их встретил с палашом слуга Марины Ян Осмульский. Несколько секунд ему удавалось сдерживать нападавших, а затем он упал, изрубленный саблями. Первым делом заговорщики стали спрашивать фрейлин, где Марина. Те ответили, что не знают. Заговорщики начали с угроз и оскорблений, а закончили изнасилованием. Если верить немцу Буссову, то были изнасилованы все женщины. А Марина якобы все время сидела под юбкой гофмейстерины. В последнее трудно поверить. Скорее всего, ее вытащили и сделали с ней то же, что и с фрейлинами. Тут появился кто-то из бояр и прекратил безобразие. Марину вывели и заперли в другой комнате, поставив у дверей караул.

Вечером того же дня Марина была отправлена под арест вместе со своим отцом в дом дьяка Власьева. Бояре заставили Марину и Юрия Мнишека вернуть все деньги и драгоценности, подаренные им Отрепьевым. Марина без особого сожаления отдала драгоценности, но очень просила вернуть ей маленького арапа, ранее бывшего у нее в услужении. Просьба эта была исполнена. Старого же мошенника Юрия Мнишека неудача лишь подхлестнула на новые авантюры, и он преддожил боярам выдать дочь замуж за... Василия Шуйского! Заметим, что Шуйский был в этот момент не женат, хотя и помолвлен с княжной Марьей Петровной Буйносовой. Мнишек даже намекнул, что в случае победы «рокошан» и свержения польского короля Сигизмунда у супруга Марины появится шанс стать еще и королем Польши. Когда о марьяжном предложении Мнишека доложили Василию Ивановичу, царь, не мудрствуя лукаво, велел послать его к матери, и Юрий с Мариной были сосланы в Ярославль.

В Ярославле Марина, как и другие поляки, жила за крепким караулом, но ни отец, ни дочь не считали свое дело проигранным и продолжали плести интриги. Мнишеки сочинили письмо своей родне, где Марина клялась, что ее супруг не был убит в Москве, а бежал, и для убедительности приводила ряд подробностей его бегства. А Юрий Мнишек уверял, что получил несколько писем от Дмитрия, написанных после его бегства из Москвы. Сам Юрий сличал почерк и якобы удостоверился, что письма подлинные. Доставил письмо Мнишеков в Самбор шляхтич Ян Вильчинский, бежавший в ноябре 1606 года из Ярославля. Так что россказни наших писак о слезах Марины, узнавшей, что Лжедмитрий II не самозванец, являются чистой воды липой. Марина, как и Болотников, работала на Лжедмитрия II еще задолго до его появления в Стародубе в июне 1607 года.

В мае 1608 года царь Василий и король Сигизмунд подписали договор о перемирии. По его условиям русские отпустили всех польских пленных, захваченных в Москве в мае 1606 года. Но при этом поляки должны были ехать прямо в Польшу и не приставать к войску Лжедмитрия И. Мало того, в договоре было специально оговорено: Юрию Мнишеку не признавать зятем второго Лжедмитрия, дочь свою за него не выдавать, и Марине не называться московской государыней.

Но еще до подписания договора Лжедмитрий II по наущению поляков вступил в переписку с Юрием Мнишеком, находившимся в Ярославле. Мнишеку было все равно, в чью постель ляжет его дочь. Он уже отдал ее беглому монаху, предлагал старику Шуйскому, так почему она должна была отказать шкловскому еврею?

Согласно условиям договора Мнишек и другие поляки под сильным конвоем (Соловьев пишет о трех тысячах человек) были отправлены в Польшу. Мнишеки предупредили Тушинского вора, и тот направил на перехват польский отряд пана Зборовского.

Разведывательные дозоры конвоя обнаружили преследователей и предложили изменить маршрут и уйти от погони. Большинство поляков во главе с бывшими послами Гонсевским и Олесницким согласились, но Мнишеки категорически отказались ехать. В конце концов, охрана не решилась применить к Мнишекам силу, и они с несколькими поляками остались. Гонсевский с большинством поляков и царским конвоем изменили маршрут и благополучно добрались до Польши. Мнишеки же со спутниками были перехвачены паном Зборовским и отправлены в Тушино.