— Я почти уверена в этом.

— Я не такой, как эти люди, — Фрэнк обвел взглядом шикарный интерьер столовой. — У них есть вещи, которых у меня никогда не будет. У них есть дома, яхты, иномарки, деньги в банке. Понимаешь? У них есть привилегии, связи.

— Я все понимаю... — начала Элен, но Фрэнк грубо оборвал ее.

— Понимаешь, я вор! — заорал он. — И так будет всегда!

— Но почему?

— Такие люди, как я, даже в лотерею не выигрывают, — в голосе парня послышалась горечь. — Мы рождаемся в наших маленьких домишках и в них же умираем. И где-то посредине нам нужно находить свое счастье.

«Переубеждать его бесполезно, — вздохнула Элен. — Пусть делает, что задумал. Возможно, эти пятьдесят тысяч сделают его счастливым и придадут уверенности в себе. Он никогда не сможет подняться до моего уровня. Не сможет посмотреть на жизнь по-иному. Для него главное — деньги».

— Фрэнк, если ты хочешь умереть в своем маленьком домишке, то валяй, — девушка отбросила салфетку и встала. — А я хочу чего-то большего.

Парень вскочил и растерянно заметался по комнате. Он никак не мог понять, чего же требует от него эта странная девушка. Он привык все воспринимать буквально, а когда чего-то не понимал, то выходил из себя.

— Я требую, чтобы ты мне все объяснила! — закричал он, не давая Элен выйти из столовой. — Или я недостаточно хорош для тебя?

— Что за глупости ты говоришь?

— Это не глупости! Ведь у нас с тобой все было так прекрасно, пока не появился этот миллионер. И ты выбрала его, а не меня!

Элен попыталась оттолкнуть Фрэнка, но тот не сдвинулся с места.

— При чем здесь Эндрю? — устало спросила она. — Я всегда относилась к тебе по-человечески, так будь добр, дай мне пройти в мою комнату!

— Элен, послушай, — уже мягче произнес Фрэнк. — Дай мне еще один шанс...

Девушка покачала головой.

— Из-за тебя я уже четвертый день торчу на этом проклятом острове. Если бы не внимание Эндрю, то я бы сошла с ума! Мне не о чем с тобой даже поговорить. Ты не читаешь книг, не интересуешься искусством... Конечно, если не считать Матисса.

— Ты жестока! — перебил Фрэнк и с вызовом спросил: — Тогда почему ты не уходишь? Почему? Ведь я тебя не держу!

— Потому, что я все еще надеюсь, что в тебе когда-нибудь проснется хотя бы капля порядочности, — Элен с силой оттолкнула Фрэнка и быстро преодолела лестничный пролет.

Оказавшись на верхней ступеньке, девушка оглянулась и, увидев, что Фрэнк все еще стоит на прежнем месте, покачала головой.

— Я хотел поговорить с тобой, но мне, как всегда, не везет... — развел руками парень.

— Думаешь, я услышу что-нибудь новое?

— Я просто хотел сказать... — Фрэнк нахмурился, судорожно под-бирая слова, но так и не смог ничего выдавить из себя.

Элен, едва сдерживая слезы, горько проговорила:

— Фрэнк, я тебя не виню, понимаешь? Я виню себя. Я думала, что ты можешь стать другим, и все делала для этого. Но больше я не могу...

Стук захлопнувшейся двери заставил Фрэнка вздрогнуть и втянуть голову в плечи. Он сунул руки в карманы и вдруг нащупал в одном из них маленький сувенирный револьвер. Вытащив оружие, Фрэнк несколько секунд молча разглядывал его, а потом тяжело вздохнул.

«Как мне хочется пустить себе пулю в лоб, — с раздражением подумал он. — Но я этого не сделаю! Это было бы слишком просто!»

Фрэнк вернулся в гостиную и, вынув украденную картину Матисса из чехла, принялся молча ее рассматривать.

«И почему эта мазня так дорого стоит? — растерялся он. — Такое и я бы мог нарисовать... Она не вызывает во мне абсолютно никаких чувств, кроме раздражения... И что это все так восторгаются этой бабой в красных штанах?»

Пока Фрэнк пытался разобраться в своих ощущениях, Элен лежала на постели и молча смотрела в потолок. Из головы никак не выходили слова Эндрю о том, что Фрэнк и она — не пара.

«Господи, ведь он же неплохой парень... Добрый, отзывчивый и слишком поддается дурному влиянию. Ему приказали украсть картину — а он взял и украл. Почему же тогда Фрэнк ни в какую не желает прислушиваться к моим советам?.. Почему? »

Элен встала и, решив еще раз поговорить с парнем, вышла из спальни. Осторожно спустилась вниз и хотела окликнуть сидящего на диване Фрэнка, но не успела. Тот, по-увствовав ее взгляд, резко обернулся.

— Элен? — в голосе парня послышалось недоумение. — Ты зачем пришла?

— Я... — растерялась та и вдруг увидела картину Матисса, прислоненную к креслу.

Фрэнк стушевался и быстро спрятал шедевр в чехол.

— Ты не передумал встречаться с покупателем? — в последний раз спросила девушка.

Чуть помедлив, Фрэнк решительно заявил:

— Нет.

— Тогда нам не о чем больше разговаривать!

Элен резко повернулась и бросилась в свою спальню. А Фрэнк так и остался стоять посреди гостиной, недоумевая, зачем все-таки Элен спускалась вниз.

Он спрятал картину за диван и подошел к окну. Нервно покусывая губы, принялся размышлять над тем, как заставить Элен поверить в то, что он не совсем конченный человек.

Воскресное утро выдалось чудесное. Вроде бы ничего особенного в нем и не было, но мысль о четырех миллионах приятно согревала Вудди Каллохена, и его сердце переполняла радость. Несколько минут он лежал неподвижно, не отрывая головы от подушки и размышляя над тем, как потратит вырученные деньги.

— Шеф, — тихий голос Сникерса сразу же вернул Вудди с неба на землю, — я умираю с голоду...

Каллохен едва сдержался, чтобы не заехать толстяку по носу.

— В Африке миллионы людей умирают с голоду, — сквозь зубы процедил он и, заметив, что это сообщение немного успокоило Сникерса, вновь возвратился к своим мечтам.

Близнецы, разбуженные неуместными желаниями толстяка, с шумом заворочались на своей кровати.

Позевывая и незло переругиваясь, встали и, покачиваясь, направились в ванную комнату.

— А где мы будем завтракать? — поинтересовался Сникерс.

Хорошее настроение Вудди словно ветром сдуло. Он резко откинул оде-яло, спустил ноги на пол и, набрав в легкие побольше воздуха, заорал:

— Ты, жирный кретин, тебе давно пора сесть на диету!

Сникерс поднял пухлые руки и с силой потер глаза и виски. Ноздри его задрожали, он был готов разрыдаться.

— Ладно, вставай, безмозглый осел, — уже спокойнее произнес Вудди и потянулся за одеждой, аккуратно развешанной на стуле.

Через пятнадцать минут вся компания стояла у выхода из отеля и, Поеживаясь от утренней прохлады, оглядывалась вокруг. Угнанная бетономешалка стояла на том же месте, куда вечером ее припарковал Вудди. Джон, похлопав себя по бедрам, услужливо предложил:

 — Ну что, пойти разогреть мотор?

Каллохен небрежно кивнул и повернул голову. И в тот же миг на его лице появилось удивление, смешанное с недоверием.

— Это же полицейская машина! — прошептал он, указывая пальцем на автомобиль с мигалкой, мирно примостившийся в самом углу стоянки.

Все дружно посмотрели туда, куда указывал шеф. Джон, уже успевший забраться на бетономешалку, застыл в изумлении. А Сэм увидел в глазах Вудди знакомое выражение пустоты.

— Неужели ты думаешь, что они охотятся за нами? — спросил Сникерс, едва сдерживая дрожь.

— Не знаю... — в голосе Каллохена сквозила задумчивость. — Не уверен...

Толстяк принялся нервно грызть ногти, не замечая, что на кончиках пухлых пальцев выступила кровь.

— Мы покойники, Вудди, мы покойники! — пролепетал он, не в силах сдвинуться с места.

— Заткнись! — рявкнул Каллохен и презрительно добавил: — Ты уже много лет покойник.

Сэм сделал несколько шагов по направлению к полицейской машине и осторожно заглянул в салон.

— Боже, помоги нам... — вновь запричитал Сникерс.

— Заткнись! — еще громче заорал Вудди и решительно направился к автомобилю с мигалкой.