– Охуеть можно. Если бы не видел Кайлера утром, решил бы, что он пережрал стероидов. Ты его злобный двойник из будущего?
Скривившись, отпускаю, легонько оттолкнув в сторону.
– Сейчас он где, знаешь?
Перебивает меня, начинает говорить вместе с тем, как заканчиваю я, и мелькнувшего было в его глазах страха, скорее вызванного неожиданностью вторжения, уже нет:
– Погоди-погоди, ты не его брат, не его дядя и не его… Или его?
Закатываю глаза, и как-то попроще внутри становится. Или нет?
Не знаю, не разобрался ещё, хотел ли я найти Кая здесь или же меня попускает оттого, что всё-таки его тут нет.
– Ты типа его "цыпочка", да? Он именно так тебя и описывал: самодовольный придурок с кучей классных татуировок. Не сказал только, что у вас одна рожа на двоих. Вы фетишисты?
Спускаю ему это, списав всё на удивление.
Оказывается, Кайлер обо мне ещё и рассказывает кому-то.
Цыпочка.
Дёргаюсь от резкого грохота и поворачиваюсь к источнику шума. Не только я один, все мы.
Юджин тут же пересекает комнату и сжимает плечо вскочившего на ноги субъекта, которого я почти принял за девчонку. Но нет, как раз таки нет. Голые ноги, торчащие из-под длинной футболки, явно мужские, да и его лицо напрочь лишено женской миловидности.
И это я фетишист?
Оборачивается к столу, хватает с него планшет и, что-то натыкав, показывает Юджину, а тот, мельком глянув, забирает Айпад и строчит что-то в ответ. Возвращает.
– Он глухой, – после поясняет он нам с Джеком и так остаётся стоять рядом с патлатым чудом, не разжимая пальцев, стиснувших тонкое плечо.
Слишком худой, на мой взгляд, слишком несуразный, слишком… Необычный? Да, наверное, так. И именно эта инакость привлекла более чем нажравшегося стандартных девочек и мальчиков мажора на красной Ауди.
Впрочем, хер его знает, как там на самом деле. Я могу ошибаться точно так же, как и насчёт Кайлера, а могу попасть в десятку предположением. Только сейчас мне не до партии в угадайку со случайными людьми.
– Итак, Кайлер. Если он не у тебя, то где может быть?
Пожимает плечами и, должно быть, призадумываясь, обводит комнату взглядом.
– Да без понятия, он ничего не говорил. Смылся вечером?
Отрицательно мотаю головой, пересекаясь взглядом с задумчивым Джеком, которому я, разумеется, тоже не рассказал абсолютно ни черта.
Не всякое дерьмо выносить хочется. Особенно когда причиной этому – моя собственная ублюдочность.
Ничего о душевнобольной матери Кая, ничего о его милой особенности, о которой я сам успел подзабыть за это время.
И всё было бы не так плохо, если бы я не нашёл чёртову упаковку таблеток, которые он и не думал принимать.
– Не видел с утра. Давай, думай, парень. У этой маленькой нечисти серьёзные проблемы с психикой, и я даже думать не хочу о том, что он может выкинуть.
Ловлю на себе тяжёлый взгляд друга. Продолжаю говорить:
– Я беспокоюсь за него, ладно? И да, пусть я не самая зачётная "цыпочка" в курятнике, но это действительно важно отыскать его и притащить… домой, – запинаюсь на последнем слове, выставляя себя тем ещё придурком, но с каким трудом мне даются подобные излияния, догадывается только не склонный к сентиментальности Джеки.
А я, кажется, только сейчас понимаю, насколько всё стало серьёзным. Это зародившееся как полнейшее блядство нечто между нами двумя. Мной и моей копией, которая НЕ зеркальный двойник и никогда им не будет.
Но не уверен уже, что только этого хочу. Не только и не столько этого.
Рыжий внезапно оживает, начинает суетливо размахивать ладошками, требуя вернуть ему планшет. Буквально одним пальцем набивает и отдаёт Юджину. Тот читает, слегка хмурится и, кивнув патлатому, обращается ко мне:
– Я не знаю, но выражение "грустный белый домик" тебе о чём-нибудь говорит? Он упоминал, что заглянет туда после универа, но я не въехал.
Зато я, кажется, въехал. Въехал настолько, что лучше бы вписался в бетонный забор со всего маху мордой.
В висках зашумело, и как-то всё стало слишком тревожным. Надавило на грудную клетку словно раскрывшейся подушкой безопасности и душит, расправляясь всё больше и больше, перекрывая глотку, и только и можешь, что бесполезно разевать рот, пытаясь глотнуть воздуха через плотную ткань. Тщетно.
Забираюсь руками в карманы куртки и, пройдя вперёд, усаживаюсь в компьютерное кресло, с которого почти свалился патлатый рыжий.
В глазах Джеки и Юджина так и застывает невысказанный вопрос.
– Что? Почти семь утра, потерпите меня до открытия "грустного домика" Кайлера, раньше девяти вряд ли пустят. Вали домой, Джек, спасибо, что прошвырнулся.
Отрицательно мотает головой и присаживается на широкий диван, предварительно завернув расстеленную простынь. Надо же, какие мы скромные. Как у меня, так можно и в гадах с ошмётками дерьма завалиться прямо на кровать, да ещё и нос морщить.
– Нет.
– Просто нет?
Пожимает плечами и скидывает куртку. Подумав, добирается даже до обуви.
– Просто нет. Проще подержать тебя за шкирку один раз, чем таскать передачки и искать нового фронтмена. Кто ещё будет так страстно облизывать микрофон?
Невольно усмехаюсь и поглядываю на стилизованные под шину часы на стене. Стрелки, кажется, к циферблату намертво приклеились, даже секундная еле ползёт.
– Что, даже выгонять не станешь? – интересуется Джек у хозяина жилплощади, а рыжий тащится к барной стойке за гигантским диваном, служащим им двоим кроватью.
Щёлкает чайник, гремят какие-то склянки.
– А вы свалите? – кисло интересуется Юджин, а я, кажется, понимаю, почему они с Каем внезапно спелись.
Он всё ещё не схватился за мобильник, чтобы вызвать папочку и потребовать SWAT до кучи.
– Неа.
Джеки как-то подозрительно веселится и подмигивает ему, но тот только строит рожу в ответ и уходит к патлатому.
– С Кайлером всё… сложно?
Касаюсь подбородком груди в знак согласия и по-идиотски начинаю щёлкать фалангами пальцев. Просто для того чтобы оставить в покое подлокотники, не колупать чужое имущество.
– Только не говори, что всё из-за того, что ты не дал ему денег.