Этот номер я, пожалуй, определил бы в категорию "Сжечь суку на досуге". Суку, которая всегда, мать её, имела надо мной странную, почти гипнотическую власть.

Только поэтому я дослушиваю её до конца. Предлагает – даже, судя по интонации, в известность ставит, – встретиться. Через полчаса, недалеко от студии.

Физически чувствую, как цепкая наманикюренная лапка сжимает мои яйца, перекатывает на ладошке и вот-вот грозится расплющить.

– А мне-то за каким хуем это? – спрашиваю, особо не рассчитывая на разъяснения или ответ.

Оказываюсь прав, когда елейно обещает, что я всё увижу сам.

Что, блядь, я там увижу? Как ты облысела или ботокс из губ вытек?

Скидывает, не прощаясь, и я, кажется, чувствую, как метафорическое дерьмо, в которое я без сомнения вляпался, пачкает ботинки. И воняет, ох, как воняет.

Подхожу к Джеки и, перехватив его руку за предплечье, подношу часы к глазам. Задумчиво цокаю языком и, ни на кого конкретно не глядя, прошу ребят закинуть Кайлера домой.

Цепляю куртку, не свою сначала даже, только мгновением позже, вынырнув из своих мыслей, нахожу нужную и, не прощаясь, почти бегом покидаю студию.

Закон кармического равновесия, мать его. Выходка с хуями не прошла даром.

Знал бы, что провидение пизданёт в ответ так, отправил бы ёбаных котят.

***

– Свечи, ты серьёзно?

Со всем доступным мне сарказмом приподнимаю бровь и падаю на стул с высокой резной спинкой прямо так, не снимая куртки. В любом случае, я не собираюсь задерживаться тут надолго.

Дешёвые закусочные с кошатиной в кебабе нравятся мне куда больше пафосных ресторанов. А назначить встречу в другом месте она была физически не способна.

Антураж – наше всё, верно, Джейн?

– А что с ними не так? – невинно интересуется девушка, губами касаясь кромки поднесённого ко рту бокала с водой.

Невозможно красивая, как отретушированная глянцевая картинка, с уложенными локон к локону тёмными волосами и идеально накрашенными губами.

Я всегда западал на таких кукол, грешен.

– Хуй на свечи, с тобой что не так?

– Не выражайся, Рэндал. Мы в приличном заведении.

– Да ты что? - ядовито скалюсь, борясь с желанием закинуть ноги на стол только потому, что это будет засчитано ей, как форма почти детского протеста. А я сдохну на месте, если доставлю этой суке такое удовольствие.

Невольно оглядываю её, пытаясь подметить, что изменилось за то время, что она благоразумно не мельтешила у меня перед глазами, и во рту как-то мерзко пересыхает разом, когда взгляд упирается в округлый, явно тянущий месяц на седьмой, не меньше, живот.

Сглатываю, очень не смутно догадываясь о причине её внезапного желания поговорить.

Это сколько же выжидала, а.

– Что-то ты разжирела, из агентства не выперли?

– Что-то ты побледнел, может, водички? – вкрадчиво воркует и протягивает мне бокал.

– Убери, пока я тебе руку не сломал, сука. И даже не думай, что повесишь это, – кивок в сторону "этого" выходит очень выразительным, – на меня.

Мой выпад не производит на неё ровно никакого впечатления. Продолжает пилить лист салата на своей тарелке с таким видом, словно я только что сделал ей комплимент.

– Всё ещё спишь и видишь, как скидываешь моё тело посреди океана?

– Не вижу, – цежу сквозь зубы и понимаю, что не соврал.

Я вообще не думал о ней с того самого момента, как увидел Кайлера в том чёртовом толчке. Не думал, не видел, не представлял, как выдираю ей ногти и забиваю на хрен.

– А что видишь? – Щурится, рассматривая огонёк, пляшущий на вершине тонкой свечи, через выпуклое стекло бокала.

Всё-таки дрянь, но какая красивая.

– Вижу суку, которая решила натянуть меня ещё раз.

Хмыкает и касается уголка губ длинным ногтём мизинца.

Она любит так делать, это я помню. Слишком много всего помню, откровенно жалея, что нельзя всё разом форматнуть, как жёсткий диск.

– Не преувеличивай, ты никогда не позволял трогать свой зад.

– Не переоценивай моё самообладание. Я не слишком трезвый для того, чтобы долго тебя терпеть.

– Как бы там ни было, потерпеть тебе придётся, потому что…

– Потому что заткнись и не смей скармливать мне это дерьмо.

– А ты ничуть не изменился. Всё такой же грубый. И всё-таки попробуй прикусить жало и выслушать меня.

Развожу руками и жестом отказываюсь взять у подскочившего официанта меню.

Ещё ужина в её компании мне не хватало.

– Ну попробуй, я весь внимание.

– Когда мы расстались? Месяцев шесть назад?

Киваю, прикусывая все едкие комментарии и запихивая их назад в глотку. Поупражняться в остроумии я всегда могу с Джеком. С Джеком и бандой, с которыми мне было куда веселее в студии. С неприметным малышом Кайлером, который, в отличие от этой стервы, легко может затеряться в толпе.

– Этому, как ты выразился, – её узкая ладонь, поглаживая, ложится на живот, – почти восемь. Ты умеешь считать, дорогуша?

– Не умею.

Выходит очень стрёмно и хрипло из-за кома, засевшего в глотке. Склизкого противного кома, который я не могу проглотить, который душит меня, и сердце от этого стучит как бешеное, отбивая паническую чечётку о мои рёбра.

В черепе резво проносятся хаотичные, совершенно не связанные друг с другом картинки, но все они, абсолютно все пугают меня до усрачки.

– Это всё? Всё, зачем звала?

– А тебе мало?

– Мне слишком много. И нет, Джейн. Найди другого идиота, который будет послушно платить тебе алименты, потряхивая лапшицей на ушах.

– Но это не касается других идиотов, Рэндал.

Да господи, заткнись ты уже и имя это идиотское вместе со своим диетическим салатом сожри.

– Не верю.

– Тебе придётся. Кстати, можно твой волос? Генетический материал для экспертизы.

Кое-как сглатываю и, дёрнувшись, чтобы действительно не вцепилась мне своими когтями в голову, встаю со стула.