— Я сделаю все, что смогу, — сказал он. — Это не много, но я дам тебе шанс проскользнуть мимо него вниз по лестнице. Затем беги к утесам. Я привязал лодку у подножия ступенек. Если ты выберешься из дворца, ты еще можешь спастись. Жители этого города сейчас все спят.

Она уронила свою голову ему на руки. Конан поднял свою саблю и пошел к трещащей двери. Наблюдая за ним нельзя было заметить, что он ожидал неизбежной смерти. В его глазах горел живой огонек; его мускулистая рука крепко обхватила рукоятку сабли. Это был конец.

Петли не выдержали ужасного натиска гиганта и дверь бешено закачалась, удерживаемая только засовами. И эти крепкие стальные прутья сгибались, прогибались в своих гнездах. Конан наблюдал с почти безучастным очарованием, завидуя нечеловеческой силе монстра.

Затем, без всякого предупреждения атака прекратилась. В наступившей тишине Конан услышал другие звуки гдето снаружи дворца — удары крыльев и приглушенный голос, который звучал словно ночной шелест ветра в ветвях. Вскоре опять наступила тишина, но в воздухе появилось какоето новое ощущение. Только развитые варварские инстинкты могли уловить это, но Конан знал, не видя и не слыша этого, что хозяин Дагона не стоит больше за дверью.

Он посмотрел сквозь трещину, которая появилась в стальных дверях. Лестничная площадка была пуста. Он отодвинул покоробившиеся засовы и осторожно приоткрыл прогнувшуюся дверь. Хосатрала не было на лестнице, но далеко внизу он услышал звяканье металлической двери. Он не знал, собирался ли гигант прибегнуть к какомуто колдовству или удалился изза приглушенного голоса, но не стал терять времени на предположения.

Он позвал Октавию и новая нотка в его голосе заставила ее подняться и подойти к нему почти бессознательно.

— Что это? — тяжело сказала она.

— Не будем тратить время на разговоры! — он схватил ее за руку. — Идем! — Возможность предпринимать какието действия преобразовала его; его глаза горели, голос звенел. — Нож! — прошептал он, почти волоча девушку вниз по лестнице. — Волшебное етшийское лезвие! Он оставил его под куполом! Я… — его голос неожиданно замер, когда отчетливая картина пронеслась перед его мысленным взором. Купол примыкал к большой комнате, в которой стоял медный трон… Пот заструился по его телу. Единственный путь к куполу лежал через эту комнату с ее медным троном и тем созданием, что спало на нем.

Но он не колебался. Быстро он спустился по лестнице, пересек комнату, спустился по следующей лестнице и оказался в большом тусклом холле с загадочными портьерами. Они не увидели никаких следов колосса. Остановившись перед дверью с бронзовыми створками, Конан схватил Октавию за плечо и с силой его потряс.

— Послушай! — сказал он. — Я зайду в комнату и закрою дверь. Стой здесь и слушай; если появится Хосатрал, позови меня. Если ты услышишь, что я кричу тебе убираться отсюда, беги так, будто сам Дьявол преследует тебя по пятам… возможно, так оно и будет. Беги от этой двери к другому концу холла, потому что я буду не в состоянии помочь тебе. Я отправляюсь за етшийским ножом!

До того как она попыталась запротестовать, он проскользнул мимо створок двери и закрыл их за собой. Он опустил за собой засов, не заметив, что его можно открыть снаружи. В тусклом мраке он увидел мрачный медный трон; да, чешуйчатая тварь все еще была здесь, заполнив трон своими мерзкими кольцами. Он увидел дверь за троном и понял, что она ведет в купол. Но чтобы добраться до нее, ему нужно преодолеть помост и пройти всего в нескольких футах от самого трона.

Ветерок, пронесшийся над зеленым полом, сделал бы больше шума, чем скользящие ступни Конана. Его глаза приклеились к спящей рептилии, когда он добрался до помоста и стал подниматься по стеклянным ступеням. Змея не шевелилась. Он добрался до двери…

Засов на бронзовых дверях звякнул и Конан еле сдержал страшное ругательство, когда увидел, что Октавия вошла в комнату. Она огляделась вокруг, растерявшись в глубоком полумраке, а он застыл на месте, не смея выкрикнуть предупреждения. Затем она увидела его неясную фигуру и побежала к помосту с возгласами:

— Я хочу пойти с тобой! Я боюсь оставаться самой… о! — Она подняла свои руки с ужасным криком, когда наконец увидела хозяина трона.

Клинообразная голова поднялась с колец и вытянулась в ее сторону на целый ярд, сверкая шеей.

Затем со спокойным, плавным движением она начала медленно сползать с трона, кольцо за кольцом, ее уродливая голова тянулась в сторону парализованной девушки.

В отчаянном прыжке Конан преодолел пространство между ним и троном, размахивая своей саблей. Но змея метнулась с такой ослепительной скоростью, что встретила его высоко в воздухе и обхватила его тело, руки и ноги полудюжиной колец. Когда он упал на помост в попытке проткнуть чешуйчатое тело, его удар оказался наполовину погашенным и ему не удалось этого сделать.

Он начал корчиться на стеклянных ступеньках, выбираясь из одного скользкого кольца за другим. Эти кольца крутились узлами вокруг него, извиваясь, сокрушая, убивая его. Его правая рука была все еще свободной, но ему никак не удавалось нанести смертельный удар. Он знал, что у него будет только одна попытка. С тяжелым стоном он напряг свои мускулы. Его вздутые жилы почти разрывались на висках. Мышцы дрожали от сжимающих узлов. Он поднялся, подняв с собой почти полностью эту сорокафутовую тварь.

Мгновение он качался на широко расставленных ногах, чувствуя, как ребра вжимаются в его органы. В глазах у него потемнело, но сабля все еще мерцала над его головой. Затем она опустилась вниз, проходя сквозь чешую, плоть и позвонки. И там, где был один огромный извивающийся трос, сейчас их было два, извивающихся и трепещущих в смертельной агонии. Конан пошатываясь отошел от их слепых ударов. У него все ныло и кружилась голова, из носа сочилась кровь. Двигаясь ощупью в полумраке, он схватил Октавию и стал трясти ее, пока она не пришла в себя.

— В следующий раз, если я скажу тебе гденибудь остаться, — выдохнул он, — ты должна остаться!

У него так кружилась голова, что он даже не понял, ответила ли она ему. Взяв ее за руку, словно провинившуюся школьницу, он повел ее вокруг отвратительных обрубков, которые все еще скручивались в узлы и петли на полу. Ему показалось, что он услышал гдето вдалеке вопли людей, но в его ушах еще шумело, так что он мог быть в этом уверен.

Дверь поддалась его усилиям. Если Хосатрал разместил здесь змею, чтобы охранять предмет, которого он боялся, очевидно он подумал и о других предосторожностях. Конан был почти уверен, что когда он откроет дверь, на него бросится еще какойнибудь монстр. Но в тусклом свете он увидел только неясные очертания арки наверху, слабое поблескивание слитков золота и мерцающий полумесяц на камне.

Со вздохом облегчения он взял его и не стал больше ничего рассматривать. Конан повернулся и пошел через комнату и через большой холл к удаленной двери, которая как ему казалось, вела наружу. Он оказался прав. Спустя несколько минут он выбрался на молчаливые улицы, наполовину ведя, наполовину неся свою спутницу. Никого не было видно, но за западной стеной были слышны крики и стонущие вопли, заставившие Октавию задрожать. Он повел ее к югозападной стене и без труда обнаружил там каменную лестницу, поднимавшуюся на крепостной вал. В большом холле он захватил веревку от гобелена и сейчас, добравшись до парапета, обвязал петлей мягкий прочный канат вокруг талии девушки и спустил ее на землю. Затем, закрепив один конец вокруг зубца стены, он быстро соскользнул вниз вслед за ней. Для бегства с острова у них был только один путь — лестница на западных утесах. В этом направлении он и заспешил, широко огибая место, с которого доносились крики и звуки страшных ударов.

Октавии казалось, что страшная опасность подстерегает их под прикрытием листьев. Ее дыхание стало тяжелым и она прижалась ближе к своему защитнику. Но сейчас лес молчал, и они не видели ничего угрожающего, пока не выбрались изза деревьев и не увидели фигуру, стоящую на краю утесов.