– Люди видели как ты ускакала из деревни, – сказал он. – Я поехал вслед как только смог и напал на твой след, хотя идти по нему при свете факела было нелегкой задачей. Я проследил тебя до места, где тебя сбросил конь, и хотя к тому времени факелы догорели и я не мог найти отпечатки твоих босых ног на траве, я был уверен, что ты спустилась в долину. Мои люди наотрез отказались идти со мной, поэтому я пришел пешком. Что это за дьявольская долина? Что это было за чудовище?

– Бог, – прошептала она. – Черные люди говорили о нем так – бог издалека и из дальних времен!

– Дьявол из Внешней Темноты, – проворчал Конан. – Они совсем не редкость. Они скрываются в таких количествах как блохи за поясом света, который окружает этот мир. Я слышал как о них говорили мудрецы из Заморы. Некоторые из них пробираются на землю, но когда им это удается, им приходится принять какуюто земную форму и обрести какуюнибудь плоть. Такой мужчина как я, с мечом, годится на любое количество клыков и когтей, потусторонних и земных. Пошли, мои люди ждут меня у края долины.

Ливия припала к земле без движения, неспособная найти слова, в то время как Конан хмуро смотрел на нее. Потом она заговорила:

– Я убежала от тебя. Я хотела тебя одурачить. Я не собиралась выполнять обещание, которое дала тебе; я была твоей по сделке, которую мы заключили, но я бы убежала от тебя, если бы смогла. Накажи меня как хочешь.

Он вытер пот и кровь со своих волос и вложил меч в ножны.

– Вставай, – проворчал он. – Сделка, которую я заключил, была грязной. Мне не жалко эту черную собаку Баджудха, но ты – не та девушка, которую можно продавать и покупать. Мужчины ведут себя поразному в разных краях, но мужчине не надо быть свиньей, где бы он ни был. После того как я немного подумал, я понял, что заставить тебя выполнить обещание было бы все равно что принуждать тебя. Кроме того, ты недостаточно крепка для этих краев. Ты – дитя городов, книг и цивилизованного поведения, в чем нет твоей вины, но ты бы скоро умерла, ведя жизнь, которой я живу. Мне ни к чему мертвая женщина. Я возьму тебя до стигийских границ. Стигийцы отправят тебя домой в Офир.

Она смотрела на него, как будто не расслышала правильно.

– Домой? – повторила она механически. – Домой? В Офир? К моему народу? Города, башни, мир, мой дом? – Вдруг слезы хлынули у нее из глаз и, упав на колени, она обхватила руками ноги Конана.

– Боже, девочка, – заворчал Конан, смутившись. – Не делай так. Ты должна считать, что я делаю тебе услугу, вышвыривая из этой страны. Разве я не объяснил тебе, что ты не подходящая женщина для военного вождя племени бамула?

Скалы, словно вставшие на дыбы каменные звери, круто уходили из джунглей прямо к небу, переливаясь в лучах восходящего солнца зелено-голубым и темно-красным; слегка изрезанная линия гор, изгибаясь, простиралась на восток и на запад, пока не терялась из виду, и об это побережье разбивались волны зеленого океана листвы. Гряда казалась неприступной - гигантский частокол отвесных, монолитных скал с редкими кварцевыми вкраплениями, ослепительно сверкавшими на солнце. Но человек, упорно прокладывавший путь наверх, одолел уже половину подъема.

Выходец из племени горцев, необычайно сильный и ловкий, он без особого труда взбирался на любую кручу. Из одежды на нем были лишь короткие, свободные штаны, сандалии, чтобы не мешали подъему, связанные вместе болтались за спиной, уда же были заброшены кинжал и меч.

Гибкий как пантера, он вместе с тем обладал мощным сложением; бронзовая от загара кожа и грубо подрезанная черная грива, схваченная у висков серебряной лентой, дополняли общую картину. Его железные мускулы, острый взгляд и оточенные движения как нельзя лучше соответствовали поставленной задаче, ибо это была проверка на высочайшую степень выносливости и мастерства скалолазания. В ста пятидесяти футах над ним колыхались волны джунглей. Примерно столько же оставалось до края скалы, очерченного утренним голубеющим небом.

В выверенных движениях чувствовалась некоторая спешка, словно человек был ограничен во времени; и несмотря на это, ему приходилось двигаться со скоростью черепахи, поминутно замирая и всем телом прижимаясь к скале. Жадно ищущие пальцы рук и ног находили крохотные ниши и выступы, в лучшем случае - какую-нибудь покатую опору в полступни, и ему уже не раз случалось висеть над пропастью на кончиках пальцев. И все-таки, цепляясь за каждую неровность, извиваясь змеей, огибая выступы, человек упрямо отвоевывал у скалы фут за футом. Время о времени он останавливался, чтобы дать отдых ноющим мускулам и вытряхнуть из глаз капли пота; тогда, повернув голову, он пристально вглядывался в расстилающиеся под ним джунгли, методично прочесывая зеленый покров в поисках признаков присутствия человека.

Конец пути был уже близок, как вдруг в нескольких футах над головой он заметил в крутой скале расселину. Еще несколько усилий - и он оказался совсем рядом. Это была небольшая пещера сразу под срезом обрыва. И только его голова поднялась над краем основания, как человек удивленно хмыкнул. Пещера была такой крошечной, что скорее походила на большую, высеченную в камне нишу, но несмотря на малые размеры, она не пустовала. В ней сидела высохшая коричневая мумия со скрещенными ногами - руки сложены на груди, сморщенная голова опущена. Чтобы конечности не разогнулись, их привязали к телу ремнями из сыромятной кожи, давно уже сгнившими. Если тело когда-то и имело одежду, то безжалостное время задолго до того обратило ее в пыль. Но там - засунутый между скрещенными руками и впалой грудью - виднелся свиток пергамента, за бесконечные годы пожелтевший до цвета старой слоновой кости.

Человек протянул руку и, осторожно покручивая, достал свиток. Не разглядывая находку, он сунул ее в поясной карман и стал быстро подниматься, пока не выпрямился в проеме ниши во весь огромный рост. Подпрыгнув, он ухватился цепкими пальцами за скальный выступ и, подтянувшись, перекинул тело через край пропасти.

Шагнув вперед, человек остановился тяжело дыша, окидывая взглядом открывшуюся панораму.

Под ним словно раскинулась огромная чаша с краями из обхватившей лес каменной стены. Дно чаши покрывали деревья и гутой, непроницаемый подлесок, однако этот лес не был таким густым, как джунгли с наружной стороны гряды. Скалы одинаковой высоты окружали его плотным кольцом. Это был каприз природы, возможно, единственный в своем роде: величественный, естественного происхождения амфитеатр, часть лесистой равнины трех-четырех миль в диаметре, заключенная в кольцо неприступных скал и совершенно отрезанная от остального мира.

Но человек на гребне скалы не стал восторгаться уникальным топографическим явлением. Жадным взором он обшаривал вершины деревьев и вдруг резко вдохнул воздух, среди сплошного зеленого покрова поблескивали мраморные купола. В этом не было ничего сверхъественного, ибо под ним лежал легендарный дворец покинутого людьми города Алкемон.

Конан-киммериец, бродяга, оставивший след и у Барахских островов и на Черном побережье - везде, где жизнь приправлена смертельным риском, - пришел в Кушан, влекомый тайной надеждой заполучить сокровища, своим блеском затмевавшим богатства королей Турана.